Когда толпа скинхэдов
На рынок заходит вдруг,
Всех спекулянтов это
Бросает в сильный испуг.

Джигиты в панической давке,
От страха наклав в портки,
Ложатся на пол под прилавки
В окурки, в объедки, в плевки.

Нерусский базар замолкает
И сразу кончается торг,
Кого-то все это пугает
Меня же приводит в восторг!

Я чувствую на расстоянье
В лихой кутерьме кутежа
Пьянящую радость восстания
И трезвую злость мятежа!

И кружку разбив пивную
О кафель невымытых стен,
Я вижу Россию иную,
Которая встала с колен!

Где рвется палаток клеенка,
И брызжет стекло витрин,
Мне слышится песнь про орленка
И Ленинской партии гимн!

Вставай, заклейменный проклятьем
В последний решительный бой!
Бритоголовые братья
Сегодня придут за тобой!

/ Геннадий Федоров, Ярославское отделение НБП. /



Жил старик-ветеран. Две войны он прошел.
Был на финской и вышел героем.
От Москвы до Берлина пешком он дошел,
И звездой награжден перед строем.
А старуха-жена умерла уж давно,

А сынок под Кабулом взорвался.
И в соседнем дворе дед играл в домино, -
Ведь один на квартире остался.
Вдруг звонок ему в дверь - участковый пришел,
Улыбнулся и с чем-то поздравил.

А потом расписаться просил, и еще.
И дедуля свой крестик поставил.
Три недели прошло. И пришел постовой,
И сказал старику: "собирайся -
Здесь Армен Вахарджан со своею семьей
Будет жить, ну а ты убирайся!".

И добрался старик до родного села,
И пришел под сосну к водокачке,
Где винтовка родная зарыта была
И патроны лежали в заначке.

Дед достал весь комплект, зарядил все подряд,
Чтоб живым никому не остаться.
Вспомнил дед Сталинград. Взвесил связку гранат.
И поехал домой разбираться.

Утром трупы нашли и мозги на стене
В той квартире, где черные жили.
Участковый в тот день тихо умер во сне -
Из обреза его усыпили.

Мы не будем решать, и не будем судить -
Судят те, что душою нечисты.
Мы врага будем бить. Будем гниду давить.
Как когда-то давил дед фашиста.

/ http://users.livejournal.com/_iks/189745.html /