Филифьонка бродила по дому, и ей было тревожно.
Дом стоял на берегу моря, и море с его непостоянным характером заставляло задумываться о будущих катастрофах. О бурях, которые срывали бы с домов – и с дома Филифьонки – крыши, о порывах ветра с градом, которые били бы стекла, о дождях, затапливающих чердаки, об огромных волнах, захлестывающих сад… Ничего такого пока не происходило за все долгие годы, проведенные Филифьонкой в этом доме.
Только плыли и плыли поодаль маленькие лодочки с белыми парусами, в которых молчаливые хаттифнатты пытались угнаться за далекой грозой.
Чтобы не думать о неизбежной катастрофе, которая обязательно однажды случится и разрушит ее жизнь, Филифьонка начала делать то, что считала приличным и полезным. Повязала крючком новый кошелечек, но он получился каким-то кривым. Расставила вазочки и в них цветы, которые собрала на побережье. Но эти цветы, жесткие и колючие, совсем не гармонировали ни с вазочками, ни с кружевной скатертью, ни с чем, кроме предчувствия катастрофы… Тогда Филифьонка пригласила Гафсу, однако и это ей не помогло. Гафса очень внимательно выслушала ее туманные рассказы о будущих катастрофах и спросила: «А скажите, фру Филифьонка, они с вами уже… случались?»
К вечеру после ухода Гафсы пошел дождь. Море разволновалось и хлестало по берегу с непонятной яростью – однако этого было мало, слишком мало, чтобы оправдать страхи Филифьонки. А наутро распогодилось, и только лужи напоминали о ночном дожде.
И тогда Филифьонка вспомнила о своей старой, давным-давно не виденной подруге. Кажется, сейчас она живет в Муми-дален... Точно! Пора навестить Муми-маму! И Филифьонка начала готовиться: написала письмо Муми-маме и положила в чемодан поверх дорожного комплекта серебряную вазу. Подумав, вынула ее и заменила фарфоровой. Подумала еще – и положила и серебряную тоже.
…Когда она вступила в сад Муми-троллей, уже вечерело, и длинные тени ложились поверх закатного золота на землю. В саду было шумно; детские голоса распевали нестройно, но весело «Все зверюшки завязали бантиком хвосты», белели столы, и кто-то расставлял на них приборы. Кто-то? Да ведь это она! Поправилась… какая хорошенькая…
– Это в мою честь? О, как мило, дорогая! – воскликнула Филифьонка, уронив чемодан от избытка чувств, и протянула Муми-маме руки. В чемодане что-то жалобно звякнуло – наверное, разбилась фарфоровая ваза, и Филифьонка подумала: «Как хорошо, что я захватила еще и серебряную».
– Нет, это просто пикник, но я очень рада тебя видеть, – немного удивленно отозвалась Муми-мама. – Ты в гости?
– Разве ты не получила мое письмо?
Филифьонке вдруг стало обидно так, что слезы навернулись на глаза. Конечно, твердила она себе, Муми-мама получила письмо, но даже не захотела его читать. Кто я? Подумаешь, когда-то дружили… В наше время никто не ценит старых друзей!
– Нет, – Муми-мама озадаченно нахмурилась, но тут же улыбнулась. – Но ты очень удачно приехала, милочка! Пойдем скорей к столу, я приготовила яблочный пирог!
Вечером они сидели на веранде, и Муми-мама достала ради приезда гостьи лучшие чашки – с голубыми цветочками. Она неспешно рассказывала о своей жизни, шутила, расспрашивала Филифьонку. Та поколебалась…
– Я знаю, что скоро произойдет катастрофа. Она обязательно случится! Не может быть так, чтобы все было ровно и хорошо!
…И все-таки она сказала это.
– Катастрофа? О чем ты? – взволновалась Муми-мама. – Опять комета?
– Я точно не знаю, но… О, я не уверена… Я думала – это что-то на море…
Филифьонка растерялась. Она столько времени верила в катастрофы, и вот нашелся кто-то, кто тоже поверил – а ей нечего даже сказать!
– Так, – Муми-мама задумалась. – Крышу мы хорошо укрепили. Отливы у дома недавно починили. Сейчас проверю рамы, а потом сходим к морю и проверим лодку. У нас, веришь ли, есть своя лодка, она называется «Приключение».
К морю они так и не спустились: уже стемнело. А утром Муми-мама кликнула Муми-тролля, Сниффа и Снусмумрика – и рассказала им о катастрофах.
– Я не боюсь, – сказал Снусмумрик. – У меня ведь нет ничего, что можно было бы разрушить.
– У тебя есть дружба, – тихо сказала Филифьонка.
– Да, но море с ней ничего не сделает.
– Мой секретный котенок, – взволновался Снифф и помчался куда-то.
– Катастрофы! Это надо же! Но раз вы не боитесь, то я тоже не боюсь, – заявил Муми-тролль.
И Филифьонка вдруг поняла, что тоже не боится.
Глупо было звать Гафсу или собирать эти злополучные цветы. Надо было сразу приехать к Муми-маме, и все стало бы на свои места. И навсегда остаться с ней, такой уверенной, такой смелой и решительной, потому что рядом с ней ничему плохому просто нет места. Филифьонка вытянула мордочку и коснулась щеки Муми-мамы губами. Та улыбнулась, глаза у нее заблестели.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – ты первая моя гостья с тех пор, как я замужем. Гости приезжают к детям, к мужу, чаще всего – к нам всем. А моих собственных гостей тут никогда и не бывало.
– А где господин Муми?
– О, у него путешествие… Иногда ему нужно уехать в путешествие, и чтобы мы его ждали здесь. Давайте обедать!
За обедом Филифьонка обратила внимание, что Муми-мама почти не притрагивается к еде, зато следит, чтобы еда была у всех остальных. Тогда она взяла миску с супом и налила поварешку Муми-маме в тарелку.
– Спасибо, милочка, – воскликнула та. – А то, знаешь, я думала, что уже поела…
– Ты говорила, что надо проверить лодку, – напомнила Филифьонка.
– Да, да, пойдем…
С лодкой все было в порядке, а вот море хмурилось. Темная вода катила тяжелые волны; высокие и пенные, они обрушивались на песок с рычанием, и на горизонте быстро разрастались тучи. Кораблики хаттифнаттов по-прежнему плыли в отдалении, но теперь их буквально несло по волнам.
– Я бы хотела… – начала Филифьонка, опустив руку в карман, и вздрогнула – там лежало письмо, которое она забыла отправить. Ей стало так стыдно, что дыхание у нее прервалось, и она тронула руку Муми-мамы. – Если бы мы с тобой… – опять начала она и опять умолкла.
– У меня теперь есть Муми-папа, – ответила Муми-мама и отвернулась. – Смотри, что творится в небе! Похоже, катастрофа, о которой ты предупреждала, вот-вот случится! Побежали, пока нас не застала гроза!
Они ринулись бежать, но Филифьонка все же успела заметить последний белый парус в волнах.
– Катастрофа – это не на море, это в тебе, – крикнула она сквозь шум волн, и Муми-мама на бегу согласно кивнула.