К двери комнаты в отеле на окраине небольшого городка подошла горничная со стопкой белья. В таких гостиницах ещё сохранились служащие-люди, и не было пневмопоставок в номера. Да и смысла в них — тоже: зачем устанавливать недешёвое оборудование, если потом всё равно нужен человек, чтобы достать свежее и перестелить постель? На двери не горел запрещающий красный огонёк, и женщина достала из кармана ключ-карту. В номере было пусто, как и ожидалось — постоялец, по сведению администратора, ушёл с утра по делам. Стопку на кресло, бельё с постели — рутинная работа. Горничная не задумывалась, что она делает, пока её что-то не смутило в привычном течении дел.

Она даже остановилась, замерла с подушкой в руках. И лишь глянув на пол, поняла, в чём причина беспокойства: на сером немарком ковровом покрытии лежали паспортные карточки. Три штуки. На разные имена. Только лицо в уголке было одно — молодого мужчины, накануне заселившегося в номер.

Женщина попятилась, бросая на кровать подушку, выскочила из комнаты и помчалась к старшей горничной, забыв о том, что ту можно просто вызвать по коммуникатору. Из-за двери, ведущей в ванную, выглянул мужчина, прислушался к удаляющимся шагам и удовлетворённо кивнул.

Спустя несколько минут к двери номера подошла горничная в сопровождении полицейских и обнаружила, что дверь уже заблокирована изнутри.

— Его не было, — растеряно проговорила женщина.

— Вы уверены? Или он успел вернуться?

— Я не знаю… мы не видели… если только он не вошёл в окно, — обижено фыркнула горничная.

— На седьмой этаж? — скептически спросил коп и велел: — Стучите в двери!

Женщина покосилась на него и вежливо постучалась.

— Кто? — голос, доносящийся из динамика, был недовольным.

— Горничная, в номере нужно сменить бельё… постельное… — пискнула женщина.

— Мне – не нужно.

— Ну, хоть воду сменить… — продолжала настаивать та.

— Ладно… — недовольно буркнул постоялец.

Полицейские кивком отправили горничную подальше и приготовились ворваться в номер. Огонёк на сенсоре мигнул, меняя цвет с красного на зелёный, и доблестные стражи порядка уже подняли оружие, готовясь арестовать подозрительного постояльца. Они не были бы так уверены в себе, если бы знали, что тот, кто стоял за дверью знал не только общее количество человек, но и их вооружение. Грохот слился с криками: «Стоять! Руки вверх!» — полицейские увидели молодого мужчину с короткой стрижкой, послушно выполнившего приказ. Да и кто бы смог что-то сказать или сделать, когда тебе в грудь упираются стволы бластеров. Но постоялец своим внешним видом заставил полицейских усомниться, туда ли они попали: растянутая майка висела на теле, штаны с растянутыми коленями едва держались на тощей заднице, из дыры на правом носке торчал грязный палец, ерошились в разные стороны всклокоченные волосы, а сквозь стекла очков невинным взглядом смотрели серые глаза.

— Документы! — уже чуть менее грозно выкрикнул коп.

«Патруль, командир! Хотят проверить доки»

«Работай, подстрахуем»

«Приказ принят. Работаю» — мужчина чуть прикрыл глаза, сканер, висевший на поясе сержанта, пискнул и сдох.

— Э? — паспортная карточка, вставленная в прибор, не читалась. — Это что такое? Зараза, как не вовремя-то… Так, вы идёте с нами, до выяснения.

— Как скажете, — растеряно хлопнул глазами постоялец.

Флайер уже стоял наготове, когда потенциального преступника усадили назад, в отсек, отделённый от остальной части, частой решёткой. В принципе, полицейские могли бы и не строжиться*: пока к задержанному была только одна претензия — слишком много паспортных карточек. На беду… или случайно… совершенно случайно, но сканер у этой патрульной группы внезапно сломался. И кто бы мог подумать, ведь такая надёжная техника!

В полицейском участке документы всё-таки проверили и выяснили, что одна из личностей прошла таможню и вполне себе живая и дееспособная. Две другие нигде не значились. По крайней мере, на этой планете.

— Ну? — на задержанного смотрел коп, лениво так смотрел, нехотя.

— А?

— Говорить будем?

— Неа…

— Не хочешь общаться, значит, — кивнул коп и повернулся к паре других, явно ожидавших развития событий. Но что он собирался делать дальше, осталось неизвестным: на участок обрушился вой тревожной сирены, и, прослушав короткое сообщение, все полицейские рванули к выходу.

Дежурный только крякнул, оглядывая вмиг опустевшее помещение, потом поднялся и велел:

— Пошли, парень. И без глупостей.

Тот в ответ только плечами пожал, следуя за дежурным: в отличие от других, кого привозили в участок, он оказался здесь по собственной воле. Камера, крохотная буквально на двоих-троих человек, оказалась пустой. Нары из упругого пластика располагались от стены до стены, а прямо над ними тускло светилось крохотное оконце с неизменной решёткой. Больше всего это помещение напоминало увеличенную вверх и вширь спальную ячейку для киборга — отличие в размерах и наличии решётки.

Мужчина пробрался к стене, уселся, вытянул ноги и закрыл глаза, словно собирался отдохнуть.

«Командир, я в камере. Что у вас?»

«Взрыв, всё чисто»

«Копы уже там?»

«Да».

«Сержант?»

«На позиции»

Мужчина вздохнул и лёг на нары. Любопытному взгляду предстала бы мирная картина спящего человека, но на деле тот сканировал помещения, отмечая наиболее уязвимые точки и намечая пути отхода. План, разработанный совместно с командой и помощью других людей и киборгов вступил в фазу выполнения.

В памяти некстати всплыло — первая встреча с вербовщиком. Он с командой тогда прибыл на тренировочную базу возле одной из планет в уютном малопосещаемом секторе. Позади осталось несколько заданий, совместная работа на Лонгве и Нью-Чикаго — рутинная и привычная на первой и забавная на второй. Внезапное появление пиратов на транспортнике, неожиданно тёплое прощание с попутчиками. И…

И сцена на базе. Вербовщик появился спустя пару недель, когда ребята уже успели заскучать, не понимая, зачем их собрали здесь, если особой подготовки нет, задания нового нет, приписки к другой части и той нет. И лишь позже стало понятна причина, по которой их всех — а помимо группы Сандерса на базе было ещё несколько команд — собрали здесь. Марка и командира пригласили в третью очередь, когда уже стало понятно, что к чему.

Их встретили со всем радушием, усадили в мягкие кресла, предложили на выбор чай или кофе и начали представление. Именно так охарактеризовал после всё происходящее Сандерс. Со смехом, шуточками и обидными эпитетами. Но поначалу всё выглядело очень серьёзно — для человека. Киборг же быстро утратил интерес к происходящему, даже не отслеживая мелькающие на внутреннем экране цифры: пятнадцать, семнадцать… ого! Аж тридцать пять процентов уровня правды, рекорд просто на фоне остального вранья. Причём сам вербовщик, похоже, искренне верил, если не своим словам, так хотя бы тому, что был достаточно убедительным.

Наконец, вся эта соловьиная песня лейтенанту надоела, и он остановил вербовщика резкими вопросом, кого из присутствующих тот считает идиотом — опытного человека или киборга с подключенным детектором? И наткнулся на растерянный взгляд — словно вербовщик вообще не понимает о чём речь.

— Марк, уровень правды? — решил прояснить вопрос Сандерс.

— Максимальное значение тридцать пять процентов, минимальное – шесть, — спокойно ответил киборг.

— Вот видите? Вы даже себе не верите, а пытаетесь убедить нас. Итак, все ваши слова о патриотизме и благодарности за обучение и ты ды, не пройдут по определению. Во-первых, какие, интересно, у киборга могут быть патриотические чувства к правительству Земли? Они даже гражданства не имеют, не говоря уже о том, что ещё недавно вообще считались оборудованием.

— Но…

Лейтенант поднял руку, останавливая вербовщика:

— А теперь поговорим о благодарности. Итак, о чём тут говорить я вообще не понимаю: перед вами кибермодифицированный организм, созданный на заводе DEX-компани. Другими словами — киборг. Тот, кого изначально предназначили на убой, разве что дали милостивое позволение умереть быстро. О том, через что проходят киборги в армии, я вам рассказывать не буду, если не дурак, сам поймёшь, — лейтенант сбился на «ты», перевёл дыхание и заставил себя успокоиться. — Так что испытывать благодарность Марку не за что. И теперь вы появляетесь здесь, весь в белом, и начинаете вещать о высоких материях. И ради чего?

— Чтобы я подтвердил контракт, — мрачно проговорил Марк, которому только остатки пиетета перед человеком — не этим, а абстрактным — не позволили высказать то, что только что озвучил командир.

— Именно… — лейтенант кивнул и спросил: — а ты сам как? Хочешь?

Марк задумался. Первоначальное мнение, что больше он ничего не умеет, за короткий испытательный срок претерпело существенное изменение: оказывается, не войной единой жив киборг. Разумеется, убивать он умеет лучше всего — Марк вспомнил свой первый и последний опыт вышивания крестиком и закрыл тему. Но… спасение жизней это тоже неплохо. А ещё… ещё ему нравилось анализировать, составлять планы, а потом реализовывать, чтобы посмотреть результат. Или передать готовый, красивый и стройный план человеку, отойти в сторону и понадблюдать, как идиот его испортит. Тоже развлечение, если подумать.

И, наконец, ОЗК. Пресловутое Общество Защиты Киборгов, всяких, разумных и нет. Просто защищать их нужно по-разному, одних уже как мыслящее существо, умеющее думать и способное при необходимости влупить кулаком промеж глаз. А других — как домашнего или не домашнего питомца, которого следует холить и лелеять, чтобы не получить в конце концов тот же кулак.

То, что правительство, скрепя сердце, надо сказать, взяло на финансирование ОЗК, было хорошо. Компенсации за изъятых киборгов их владельцам, оплата перелёта, ремонта и обучения, всё это замечательно. Но в каждой бочке мёда есть своя ложка дёгтя, а здесь соотношение было так вообще десять на девяносто и уж точно не в пользу киборгов.

Кассандра, щедро завещанная герцогиней, была неплохим выходом. Но тут возникали опять же вопросы финансирования: во-первых, планету было запрещено терраформировать, а значит, для выращивания сельскохозяйственной продукции в промышленных масштабах она не подойдёт. Во-вторых, что-то никто не слышал о залежах полезных и супер ценных ископаемых. Что-то имелось, куда без этого, торф, например: растительность-то там есть. Устроить там туристический бизнес по типу сафари на диких животных, тоже как-то не очень по многим причинам. Тут и отдалённость от основных путей, и множество киборгов, и сама планета, весьма специфическая, да и животные были категорически против отстрела.

А расходов было много… ладно люди, работавшие в ОЗК практически даром — не зарплата, а кошкины слёзы, но покупка материалов для строительства, кормёжка, а то и банальное откармливание истощённых киборгов, медицинские прибамбасы, начиная от регенерационных модулей и заканчивая простыми перевязочными материалами. Затраты на обучение, психологическую или медицинскую помощь… да мало ли чего необходимо свежеорганизованной колонии? Понятно, что приобретение Сары в качестве юриста было буквально подарком судьбы, сомнительным с точки зрения психического здоровья людей, и бесценным с профессиональной стороны, но всё остальное! Бухгалтерия хваталась за голову, пытаясь заткнуть финансовые дыры, правительство присылало деньги всё более и более неохотно, уже откровенно намекая, что народ в лице журналистов начинает интересоваться, куда уходят деньги налогоплательщиков…

Выхода не было, разве что разогнаться и самоубиться о ближайшую планету. Но тут уже были против все вместе: столько претерпеть, чтобы банально сдохнуть на радость врагам? Нужно было что-то, чего не было у других, зато было бы у киборгов.

И тут им повезло, как это часто бывает, совершенно случайно. Кто-то из киборгов, внезапно возлюбивший историю, уж непонятно почему, наткнулся на крохотную заметку, опубликованную много лет назад на одном из независимых сайтов. Автором был молодой и амбициозный исследователь внеземных цивилизаций, которому скучно было изучать авшуров, центавриан и прочих разумных представителей других рас.

Звали его Дэвид Карлович, проживал он на занюханной планетке, населённой выходцами из Восточной Европы. Население занималось в основном добычей и продажей съедобных моллюсков и изготовлением поделок из их панцирей. Как это часто бывает, удрав с родной планеты, они ждали, что в новом мире их будут ждать кучи золота и ценных пород древесины, ну или на худой конец, хотя бы что-нибудь ценное. Но, увы, реальность отвесила крепкую оплеуху, и народ начал просто заниматься аграрным промыслом, не интересуясь ни новыми технологиями, ни тем, что вообще происходит там, за бирюзовыми небесами. Вот там и появился на свет мальчик, внезапно выигравший сначала планетарную олимпиаду, а потом и Общегалактическую, получил грант на обучение и удрал с родного мира, сверкая пятками. Если покопаться в коротком списке его предков, то предпосылки для этого у парнишки были: выглядели они в виде нескольких булыжников, пары деталей и дневника бортового врача с исследовательского корабля «Психея», чья дочь являлась матушкой Дэвида. Блудного папашу она не то чтобы не любила — слегка презирала, но скромное наследство в виде компенсации за гибель при исполнении и коробки с личными вещами, приняла. На деньги был куплен комбайн, а остальное сунули на чердак. Дэвиду было строго настрого запрещено рыться в коробке, но когда это останавливало подростков, особенно, если те восхищаются героическим дедом? И, прочитав записки, мальчишка с удвоенной силой стал учиться, мечтая свалить с милой, милой родины куда подальше.

Дэвид грыз гранит науки не жалея зубов, и выгрыз таки себе уже постоянную поддержку и место в исследовательском институте на одной из центральных планет. И вот там наткнулся на материалы одной из экспедиций, в которых говорилось, что в секторе КМ-56749, в самом центре рукава Лебедя на одной из планет найдены следы развитой цивилизации. И врачом в этой самой экспедиции — вот сюрприз — был его дед. Характерные разрушения, пусть и сглаженные временем, говорили о том, что народ, населявший одну милую планету решил самоубиться с помощью ядерного оружия, в чем и преуспел, так, по крайней мере решено было считать. Исследования, начатые экспедицией приносили одну находку за другой, и тут народ неожиданно стал болеть, а потом и умирать, причём радиация тут оказалась не виноватой: за давностью лет всё уже давно рассеялось, а местами и рассосалось. Врач провёл экспресс-анализ возбудителя, обнаружил, что тот неизвестен науке, и тихо умер, успев напоследок назвать вирус своим именем. Встревоженный руководитель загрузил всех живых и мёртвых на корабль, кого-то уже в криокамеры, а кого-то пока в каюты или медицинские модули, и рванул с планеты, вопя на всю Галактику, что открыл «чумную» планету и её стоит закрыть для посещения. К тому времени, когда корабль достиг населённого сектора, живых там уже не было.

Было много крику о том, что следует запретить высаживаться на планеты без должной проверки, кстати, так с тех пор и делают, о том, что цена слишком велика и не стоит вообще отправлять экспедиции — много чего говорили. Сектор закрыли, материалы, привезённые с планеты, законсервировали, семьям погибших капнули компенсацией и забыли о происшествии на долгие годы, пока материалы не попали на глаза любознательному студенту. Эти документы настолько тесно перекликались с дневником деда, что парень решил — это его шанс. И если покойный предок писал больше о царапинах, вывихах и сопливых носах, то найденные материалы уже были подробными отчётами серьёзной исследовательской экспедиции. И кроме этого там оказалась огромная коробка с письменными документами исчезнувшего народа, начертанные на странных листах, напоминающих гибкий и тонкий пластик.

Дэвид же мечтал о славе:о том, что его открытие перевернёт мир, о том, что имя Карловича прогремит в веках, ну и так далее. Привезённые материалы его потрясли: народ, населявший планету, был не только высоко цивилизованным, но и обладал огромными технологическими возможностями. Начать с того, что они давно вышли в Космос, но не стали ограничиваться только небольшими кораблями, а построили целый летающий город.

И вот этот-то корабль-город на глаза экспедиции не попался — спрятали его, и хорошо спрятали. Дэвид узнал о нём случайно: к тому времени письменные свидетельства погибшего народа успели отдать на растерзание ушлым студентам, младшим научным сотрудникам и прочей шушере, которую до серьёзных дел допускать было ещё рано. Понятно, что копии, кто ж оригиналы-то даст, и за десять прошедших лет их успели расшифровать. Повезло, что среди всяких незначительных документов оказался договор с одной из известных цивилизаций, в двух экземплярах, на двух же языках, этакий аналог Розеттского** камня, сыгравший в итоге ту же роль. Сенсации из всего этого не получилось по нескольким причинам: во-первых, это была работа не маститых академиков, а всякой мелочи. Во-вторых, соседний народ, тот самый с кем заключили договор чужаки, был изучен вдоль и поперёк, и ничего интересного для учёных уже не было — так, полная деградация на фоне обширной радиации вплоть до потери возможности межзвездных перелётов.

А, в третьих, им просто не поверили, решив, что переведена какая-то местная легенда, а чужаки что-то вроде отпочковавшихся непонятно кого. И вообще, они уже вымерли, следов не оставили, чего их изучать? Это же не поиски легендарной базы Альянса, о которой было точно известно, что она есть, и там много чего интересного осталось. И самое главное: технологии Альянса вполне привычны для нынешнего поколения.

А вот Дэвид — поверил в легенду и начал копать в том направлении. Он успел выяснить, что таинственную болезнь члены экспедиции подхватили на предыдущей планете — вспышка этой болезни была зафиксирована ещё пару раз, и к этому времени её уже умели лечить, и готов был сам отправиться в сектор КМ-56749, но денег не дали. Вот вообще.

Более того, доклад молодого учёного — а Дэвид успел получить маленькую учёную степень — подняли на смех и посоветовали заняться чем-нибудь более приземлённым, чем раскапыванием древних манускриптов, а не то места можно лишиться.

Карлович обиделся. И обиделся настолько, что спрятал все материалы у себя дома, подменив в хранилище на список легенд народов Полинезии, и принялся работать, надеясь, что когда-нибудь получит или громкое имя, под которое дадут финансирование, или собственный капитал, которого хватит слетать на место и предъявить скептикам сенсацию.

Но человек предполагает, а Мироздание смеётся над ним. Сначала Дэвид Карлович женился. Потом у него появился потомок, а жена начала требовать дом, сад, новую модель аэрокара, шубку, колье и прочее, прочее, прочее. И работа у него, в общем-то, шла вполне продуктивно: диссертации защищались одна за другой, звания падали на его голову, счет в банке рос (медленнее, но ведь жена!), и мечта постепенно забылась.

И вот на эту информацию и наткнулся киборг. Подумал, подумал и… пришёл к людям с предложением достать оригиналы документов, проанализировать их и слетать... А там уже видно будет: планета до сих пор числилась в реестре «чумных», человеческие и нечеловеческие расы летать туда не торопились, и с вероятностью в девяносто три и семь десятых процента таинственный город, способный к межзвёздным полётам, ещё ждёт своих новых обитателей.

Как следствие долгого обсуждения, составления плана и длительной (по меркам киборгов) работы, Марк и сидел сейчас в камере полицейского участка.


__________________
*простонародное выражение, пусть будет.
**Розеттский камень — плита из гранодиорита, найденная в 1799 году в Египте возле небольшого города Розетта (теперь Рашид), недалеко от Александрии, с выбитыми на ней тремя идентичными по смыслу текстами, в том числе двумя на древнеегипетском языке — начертанными древнеегипетскими иероглифами и египетским демотическим письмом, которое представляет собой сокращённую скоропись эпохи позднего Египта, и одной на древнегреческом языке.
Примечание к части
Пы. сы. Текст загрузила, не проверяла, возможны очепятки...
Пы. Пы. сы... при написании текста ни один киборг или собака не пострадали.

Лязг открываемой решётки разбудил Марка, заставив сонно моргать глазами. Не то чтобы киборгу очень надо было выспаться, но сработала старая армейская заповедь: есть возможность — спи. В камеру втолкнули молодого парня, тот моментом развернулся и энергично продемонстрировал своё отношение к происходящему.

— Иди, давай, — добродушно сказал пожилой коп, — мне уже всё равно, а тебе тут ночь сидеть.

— Ка-а-а-а-зззёл! — охарактеризовал его парень и пнул напоследок решётку.

Марк лениво облокотился на стену, рассматривая соседа. Молодой, лохматый, помятый. Из одежды дурацкий шарфик на шее, носки-гольфы и розовая тряпка, намотанная на бёдра. Ах, да… ещё плетёный из ниток браслетик, уже "немолодой" и потрепанный.

«Дитер Карлович, двадцать три года, не учится, не работает, ведёт аморальный образ жизни. Злоупотребляет алкоголем и лёгкими наркотиками. Не женат. Отец — Дэвид Карлович, профессор космоархеологии, преподаватель Тапирского университета. Мать…» — киборг закрыл виртокно, продолжая рассматривать соседа. Это был тот, с кем ему следовало завязать приятельские отношения, а потом устроить побег, потому что статья парню светит очень нехорошая.

О том же самом, о статье, а не о побеге, разумеется, шла речь и в участке. Начальник орал, перемежая цензурные слова с матерными, в подробностях поясняя, что и как он сделает с подчинёнными. Те отмалчивались, понимая, что просто оказались не в том месте не в то время.

— На кой хххр… нам этот геморрой? Вы хоть понимаете, что этому делу теперь придётся дать ход? Как я буду объяснять губернатору, что его дочь далеко не тот невинный ангелочек, как он думает? И что этот ссссучё… щенок у неё не первый?

— И даже не второй, — робко вякнул кто-то из копов.

— Да наср… плевать! Вы, что не могли отговориться взрывом?

Подчинённые сокрушённо молчали, признавая правоту начальника. И в самом деле, зачем они поехали на вызов? По поводу девицы иллюзии оставались только у её отца, до недавнего времени не подозревавшего, что у дочери было много всего, на разных поверхностях и в разных позах. Заблуждения были разбиты пачкой фото, пришедших на личную почту губернатора, где явственно видно было лицо девушки и мужчины, разной комплекции, с разными прическами и даже разного цвета кожи. Сняты оные были со спины, и опознать наглецов не представлялось возможным. Исключение составляло последнее фото, где кавалер удачно повернулся. Разъярённый папаша узнал сына своего давнего не-приятеля*, профессора космоархеологии, с которым как-то раз крепко повздорил по поводу какой-то мелочи. Потрясая голографиями, губернатор ворвался в спальню доченьки, обнаружил гнездо разврата, собственно развратника, и вызвал полицию.

И вот в камере рядом с предыдущим задержанным оказался полураздетый молодой человек.

— Ты хто? — покачнулся оный.

«Три целых сорок шесть сотых промилле» — машинально отметил киборг.

— Марк Ив.

— А я… этот… как там… Дитер, мать его, Карлович. Слышал о таком? Ну…папашка у меня прохфессор целый… что б ему икалось… выпить нет?

— Нет.

— Зря… слушай, а чего они, а?

— Кто?

— Да копы же!

Но ответить Марк не успел: за парнем пришли, а когда спустя пару часов его вернули, уже одетого в комбинезон и грубые ботинки, смешно смотревшиеся рядом с белыми носками-гольфами, тот буквально кипел возмущением.

— Прикинь… слушай, как тебя там, а?

— Марк.

— Ага, Марк. Ну, кароч, они мне изнасилование с растлением шьют. Прикинь, а? Типа я эту… силой заставил. Да на ней пробу ставить негде, мало ли что ей семнадцать. А я там даже не в первой десятке…

Марк верил, более того, он это точно знал. Как и о том, каким образом папаша девицы оказался в спальне в самый пикантный момент: всего-то и нужно было вовремя отправить пачку голографий на почту.

— И что теперь делать? — юнец пробежал по камере от стены до стены, все восемь шагов.

Киборг лениво проследил за ним глазами.

— Папашка сказал, что всё, больше отмазывать не будет. И с губером они на ножах.

— А кто у тебя отец?

— Говорю же… блин, чё так холодно, а? У тебя куртки лишней не будет?

— Комбеза тебе мало? — поинтересовался киборг, снимая рубашку.

— Ага, они только его дали, даже трусы зажилили, козлы… — парень схватил рубашку и мигом натянул её на себя. — Мерси покорно, ух… так… о чём мы базарили?

— О твоём отце, — терпеливо повторил Марк.

— Ага, ну, кароч… папашка у меня этот… как его… археолог космический. Сам, понятно, не летает, для этого всякие мэнээсы* есть, а он только сливки лижет.

— И много нализал?

— На хлеб с маслицем и икоркой хватает. Маман там что-то гундосит, типа мало, но папашка у меня принципиальный, взяток не берёт, — скривился Дитер.

— Бывает, — кивнул Марк, откровенно забавляясь происходящим.

— Ага… кароч… ну, папашка сказал, что раз я болтаюсь как гов… цветок в проруби, то бабла не даст. Мол, сам влипну, сам и выползаю.

— И как? Получится?

— А хрен его знает, — уныло ответил парень. — Наверное, отпрыгался я… А ты за что тут? На чём взяли?

— На поддельных документах.

— Чё? Правда? А ты что, шпион? А нах?

— Может, и шпион, — веско уронил Марк, — но знать об этом посторонним нежелательно.

— Да ладно тебе, кому я тут расскажу-то? Тараканам?

Киборг пожал плечами, прислушиваясь, а потом как-то странно подобрался и шагнул в сторону от внешней стены, отодвигая соседа к самой решётке. Возмутиться тот не успел, потому что пластик на окне стал оплывать, стекая неопрятной вонючей лужицей.

— Ой, бля…

— Заткнись, — коротко бросил Марк.

Отверстие в стене между тем потихоньку расширялось, пока не стало достаточным для некрупного человека. За ним темнело ночное небо с россыпью звёзд, частично закрытых тёмной кляксой флайера.

— Привет, Миллер.

— Чего сидим, кого ждём? — поинтересовался, заглянувший в дыру Миллер. — Карета подана.

— А с этим что? — Марк сделал вид, что сосед ему не то чтобы мешает, но свидетель же!

— Да сверни ему шею и всего делов.

— Эй! Не надо, а? Я хороший… — возмутился Дитер, решивший, что над ним шутят.

— Угу, хороший, — согласился Марк, — а трупом ты будешь ещё лучше!

И он сделал угрожающее движение в сторону парня. До того стало медленно доходить, что дело серьёзное, и что грозит ему не срок за мнимое растление, а кое-что похуже.

— Ээээ, я никому не скажу!

— Конечно, не скажешь, — согласился Марк. — Трупы вообще неразговорчивые.

— Кончай его, и полетели, а то мало ли кого принесёт… придётся отстреливаться, время потеряем, а я ещё не ужинал.

До Дитера дошло, что сейчас его точно будут убивать, и он кинулся к решётке, собираясь позвать на помощь. Но не сдвинулся с места, остановленный жёсткой хваткой. Чужая ладонь зажала ему рот, а губы тихо прошептали на ухо:

— Докажи, что оставить тебя в живых в наших интересах.

— Да у меня нет ничего… — уныло прошипел Дитер.

— Марк, ну чего ты копаешься?

— Погоди, у парня папа хороший, может, чего выгорит. Давай его заберём, поговорим в спокойной обстановке.

— А если не выгорит? — лениво спросил Миллер.

Марк пожал плечами, делая характерный жест рукой по горлу.

— Лады, давай его сюда.

Дитер даже пискнуть не успел, когда сильный бросок перекинул его из камеры во флайер. Следом за ним прыгнул Марк.

— Где? — непонятно спросил он.

— Вон там лежит, — ткнул пальцем Миллер. — И поторопись, а то висим тут на виду у всех, как бубенчики у кота.

Марк подхватил какой-то свёрток, довольно крупный и даже на вид тяжёлый, закинул его в камеру и захлопнул дверцу.

— Всё, рвём когти…

— Понял…

Флайер рухнул вниз, едва не снеся зазевавшегося байкера, и, под звуки местного матерного, величаво направился в центр.

— Фух… — Марк уселся в кресло и повернулся к сержанту. — Что так долго-то? Я уже заскучал.

— Ждали момента, всё какие-то идиоты под ногами путались.

— Какие? Никого же не должно быть. Или взрыв на складах уже не причина? — поинтересовался Марк.

— Ещё какая! Туда даже войска подтянули. Зачем только непонятно, всё что нужно, мы уже грохнули, — заржал Миллер.

— Жертвы?

— Не-е-е… чисто… даже сторожа с собаками вывели.

— Это как?

— Да командир подсуетился, сказал, что нефиг кладбище увеличивать. Чисто, короче. Журналюги набежали, орут, что счастливый случай, у сторожа интервью берут… А он ни бе, ни ме, ни ку-ка-ре-ку. Мычит только со страху, — заржал Миллер.

— У собак не пробовали спросить? — усмехнулся Марк.

— Не… мэр с губернатором тоже там…

— Погоди, губернатор же этого щенка должен был…

— Угу, вот он позже и приехал, растрёпанный и злой, ты бы видел! Погоди, — Миллер крутанул каналы, выбирая первый из попавшихся новостных. — Вот, погляди.

— Вижу…

В новостях, на фоне красиво горевших складов, красовался лично губернатор, весь в пыли и штукатурке, будто сам лазил по развалинам, и вещал про подлых террористов, устроивших взрыв в мирном городе, и как он лично, поганой метлой выметет их всех с планеты.

— Понятно, что сейчас будут говорить, что взрыв не помешает построить там запланированный торговый центр, что это счастливое стечение обстоятельств… ну ты знаешь.

— Знаю, — кивнул Марк.

На самом деле они специально подобрали место для взрыва: чтобы никто не пострадал, и потом можно было воспользоваться и разобрать обломки старого склада. Главное — чтобы никто не догадался, что всё это затеяно исключительно для отвлечения внимания от одного из участков полиции. И уж тем более, никому не должно было прийти в голову, что вся эта многоходовка с поддельными документами, внезапно рассыпанными по полу номера, с голографиями, арестами и прочим, затеяна, чтобы поставить в безвыходное положение одного глупого мальчишку.

Сектор КМ-56749 был изучен вдоль, и поперёк и ничего кроме развалин там не было. Место, где экспедиция нашла инопланетные технологии, так и осталось в тайне: руководитель и капитан корабля умерли, не успев указать конкретные координаты. Если учесть, что в те времена из опасения конкуренции, каждый зашифровывал сведения своим собственным шифром, разобраться спустя столько лет казалось невозможным.

После решения найти таинственные технологии, киборги тщательно собрали все документы, какие могли. И обнаружили, что часть из них, очень существенная часть, испарилась в неизвестном направлении задолго до начала изысканий киборгов.

Куда? В цепкие руки потомка экспедиционного врача, ныне профессора космоархеологии Дэвида Карловича, имеющего молодого и безалаберного сына. Осталось только найти парня и подставить его так, чтобы он оказался замешанным по самую макушку, и получить нужные документы.





________________
*не поправлять!