Иногда меня настигает тяжелая ненависть ко всему: к себе, к людям, к их творениям, к природе, к магии, к самому процесс существования. Обычно в такие минуты ярко светит солнце или я твердо знаю, что я кому-то небезразлична. И чем лучше я это знаю, тем хуже мое состояние. Я скрываюсь в глубинах своего обиталища, я прячусь в темнейшие закоулки души, отключаю телефон и ссылаюсь на чрезмерную усталость.

Нет возможности любить. Это непостижимое постоянно вытекает из сердца, как растаявшая ледяная пробка, унося с собой еще одну частицу восприятия реального мира. Скоро совсем перейду в иной. Иногда мне кажется, что это важно - любить, иногда я считаю это бессмыслицей, еще одним способом насытить интерес. В конце концов, две мои последние попытки, или - две мои последние пассии, вошли в мою жизнь именно из-за моего неугасимого любопытства. Пришли, ушли. Остались друзьями. Или - приятелями? Либо дружба, либо интим, получив одно - теряешь другое.
Ну вот снова залила кровью ковер. Разум работает отдельно от тела, дающего волю ногтям. Я день - сер, а день - влажен, но не сочится чужими слезами дождя. ли, может, это мои слезы, которые постоянно сушит жар век?

Я не против однополых отношений. Говорят, что все женщины - бисексуальны. Склонна этому верить. По крайней мере я могу одинако любоваться и мужчинами, и женщинами, если они не идеальны и имеют внутреннюю силу, то есть - красивы для меня.
Среди друзей наметились две пары, точнее - подруг. Ох уж эти ролевики... Остается только успокаивать моего спутника, что я не собираюсь искать пару. Да и зачем - умрет еще

Дивный сумрак пал на плечи земли и обнял их, как самое дорогое, что у него есть. Но это обман, ведь он легко отпустит их,
улыбнется сгустком тумана или грозовой чертой в нависших облаках, и покинет недавнюю возлюбленную.
В природе многое происходит легче, чем в человечестве, ведь она не обременена моралью. Казалось бы, это так,
но кто знает законы и мышление природы? Она совершенна, она непостоянна, она смеется так же легко,
как никогда не плачет. Разве дождь - это слезы? Нет, это безудержный хохот, это буйство, это опьянение,
это чертовщина, сметающая границы. Разве луна - это печаль? Нет,это очаровательная тайна,
манящая единственным огнем в ночи, что не греет и не леденит, а просто зовет вдаль.
Может, природе вовсе не свойственны припадки грусти.

Деревья выросли невероятно и обрели объем тяжелыми листьями. Дождливо, но капли никак не покинут тучи, а лишь смачивают без того влажные шероховатости асфальта, полукрашенного проржавевшего железа и душ. Моя душа плачет, и, чтобы остановить этот нескончаемый поток, мне нужен дождь. Пожалуйта, пролейся... Я презираю зонт, я презираю дождевики, я жду тебя с протянутыми руками, как слепая на паперти. Пролейся и утешь... Ведь душа живее разума и сильнее сейчас, и ее хлещет болью...

Кончики перьев рисуют на небе воздушные знаки пути.
Птицы летят на север, на север, туда мне свой плащ и нести.
Он вылинял чудно и, если всмотреться. окажется картою рек,
которыми брел, стирая ресницы, один кочевой человек.
Искал он совета, искал он привета и тайны рассвета искал,
но все прекратилось, да, все прекратилось, ведь истину путник узнал.
Не радуют ветер, и пыль, и урчанье ручьев - водяных жуавей,
не радует солнце его и познанье, и свет от знакомых очей.
он сел на пригорок и старой рукою закрыл себе веки. Он стал
живою легендою с мертвой главою, заросший травою он вал.

Я знаю, что все связи обречены на распад. Смерть - закономерное окончание жизни. Но зачем их ломать заранее? Не надо на меня давить, могу спонтанно разорвать с давящим или выкинуть загадочный и для себя фортель.

Вернулась. Макарена скорее расстроила, чем развеселила, поскольку мастерский произвол был на своем пике, в том числе и в области запретов. По сути, нам не дали сделать нормальный отыгрыш. По крайней мере, повидалась с знакомыми людьми, посмотрела на красную луну и прокатилась стопом, дав душе необходимый отдых. Стало немного легче но ближайшие два месяца уже чувствуются - учеба, родители. нервы. Я не люблю своих родителей. Может, это и страшно, но я не чувствую к ним ничего,и не могу заставить сердце хоть как-то реагировать. Оно отдано названному брату и любимому, и две недели проведу во лжи. Мне просто жаль их, как людей, и больше ничего. что ж, когда-то надо было и мне, и им вести себя по-другому. Горло дает о себе знать тяжестью глотания, и я обильно ублажаю его позывы красным чаем с лепестками неведомых цветов - обмануть организм, обмануть себя, чтобы не терять силы в напрасной схватке с непослушным слабым телом. Иногда я думаю, а может, и вправду отправиться за грань сейчас? Но это слишком легкий путь.

Запах лилий действет на меня по-разному: иногда он неприятен и способен взбесить, иногда он наполняет разум спокойствием и слегка вышибает из тела. Я устала от пути и пут, но отдыха не предвидится, потому меняю две булки хлеба на пачку благовоний - 8 палочек, число благополучия, но... я не верю в магию чисел. У каждого свои предпочтения, у каждого свои ассоциации и культура. Числа имеют значение в статистике, а статистика - это тоже игра слов и убеждения. Не случайно сначало было слово, не случайно верное слово в верных месте и времени способно многое изменить. Слова - это образы, подводные камни и память.

Вальпургиева ночь еще раз доказала, что все не так просто. В сон ворвался шабаш, или сон - в него. Так или иначе, меня вывело в грозовое поле с единственным невысоким холмиком, на котором в белых и черных оборванных трепещущих лентах стоял высокий резной трон. Из кости. Вокруг него уже плясали обнаженные ведьмы с крепкими неустающими телами, держась за обрывки лент, чтобы не улететь от порывных вихрей, ведь они так невесомы... Меня возвели на трон и пели мне песни, привязывая к трону этими лентами - в волосы, в пальцы, вокруг рук и ног. Мой спутник приглядывал за всем, позже, когда я проснулась, сказал, что он таким образом не позволял другим демонам приблизиться ко мне, ведь Вальпургиева Ночь - это ночь силы и любви, когда наделенные способностями представительницы рода человеческого получают толику нечеловеческой крови.