Эпиграф: "Главный Сит на полигоне -- это..." (Ондерон-2003)

Что-то меня на воспоминания пробило. Как сейчас помню -- глубокая ночь, все спят, кроме полагающихся дозорных, тихо так... Даже неугомонные ученики всех родов и возрастов вроде отложили на ту ночь поход по тайным залам библиотеки (куда они лезли, к слову, не в неудержимом поиске истины, а исключительно адреналину ради. Было с чего, адреналин-то... Ну ладно, это я так, в сторону). И вот иду я по оной библиотеке, поскольку сон нейдет, и вижу такую вот картину...

Нет, то есть сначала я ее слышу. Шаг -- знакомый такой, сухой, жесткий, презрительный, как будто земля и камень недостойны его носить. Шелест страниц, разметанных нетерпеливой рукой... его учитель всегда его за это нетерпение упрекал, но мягко так, увещевал скорее, а он, ни от кого не терпевший что упреков, что увещеваний, так же мягко успокаивал, разводил руками -- что уж тут поделаешь, да, нет терпения, постараемся... он вообще любил своего учителя, безмерно его уважал, на руках готов был носить, пылинки сдувать -- и убил, кстати, так же, одним ударом, милосердно, мгновенно, уж мне ли не знать, как он мог... Но тогда этого еще не было, тогда он уже не был учеником, и давно уже не был, но учитель его был жив, и никто ничего не знал, не услышал в шелесте страниц, разметанных, смятых в порыве гнева сильными пальцами...

Эк меня. Вот на высокий штиль меня редко пробивает. Видно, песенок с легендами переслушалась. Сегодня только студенты забегали. Над приятелем, кстати, подшутили -- не сказали, к кому ведут, а я, только его курсовую открыла, там же и... обомлела. Первый абзац там тоже был словесами в высоком штиле. Дальше я не читала.

Неважно.

Так вот, слышу я оный шелест, слышу, как исследователь наш ночной мечется, как робко подбикивает портал, и иду туда, уже зная, что там. А он даже не оборачивается, потому что тоже знает, и вместо этого шарах ладонью об стол и страницы. "Чушь," -- свистом сквозь зубы, "чушь, вздор, это не философия, не мировоззрение, ни стройности, ни логики -- ничего! И что прикажешь с этим делать?!"

По мне, так делать с этим ничего и не надо -- засунуть назад, где лежало с тех самых пор, как он привез всю эту ахинею в качестве трофея, и на том забыть. Честно говоря, смысла в его действиях я не видела. И никто не видел. Видел он один. Гальванизировало его, другого слова нет -- за месяца два до того. Нет, он и раньше к этим несчастным свиткам возвращался, но как-то спокойно и даже вяло. Читал, думал и засовывал обратно. А теперь -- вот поди ж ты. Кто помудрее и подружелюбнее -- старался отвлечь, кто поортодоксальнее (не буду называть имен, но там было конкретное) -- подозревал и обвинял, кто поглупее и посуициднее -- подсмеивался, за спиной, правда. В глаза ему смеялись только мы с братцем, только не по этому поводу.

И все увещевали, а увещаний он, как я уже говорила, терпеть не мог.

-- Забей ты, а? -- говорю я, потому что вид у него больной, а мне спать хочется. Увидев его там, я живо поняла, с чего мне сон нейдет. -- Ничего хорошего из этого не выйдет.

-- Знание не бывает хорошим и плохим. В отличие от невежества.

Смотрю на страницу. Верхнюю. Вижу смутное что-то про восторг ночного полета, право распахнутых крыльев, дар выбора и тому подобное. Не его почерком, конечно. Сам он такое не сочинил бы даже в бреду, наркотическом опьянении и вдобавок под пытками. -- Это и есть невежество.

Он смотрит на меня, и мне плохеет враз -- в угольно-черных его глазах тлеет нехороший такой, бешеный огонек. Хотя какой огонек -- пламя. -- Именно, -- чеканит каждое слово, -- но крупица знания есть и здесь. Я его достану. И тогда все эти глупости, -- пренебрежительный жест куда-то в сторону, -- прекратятся.

Я знаю, о чем он. Буквально пару дней назад доложили о новой секте. Интересно, они тоже по распахнутым крыльям тоскуют? Или им все по принципу "сила есть, ума не надо"? -- А что ты хочешь? Объединить их? Привлечь к себе? И на кой хрен?

Он морщится: не любит, когда я некуртуазно выражаюсь. А пошел он. Не на балу. -- Я хочу объяснений. Хочу понять противоположную сторону -- не этих, а то, что могло бы быть... Идеологию. Нормальную идеологию.

Я, конечно, ясновидением не балуюсь, но у меня мороз по спине прошел. Нет, упорядочить -- это нормальное стремление любого Светлого. Но вот это пламя в его глазах... не нравится оно мне. Я-то знаю, на что он способен.

На все.

-- Пошли спать, а? -- Надеюсь, что получилось небрежно, но даже в моих ушах эти слова звучат как-то жалобно. И безнадежно. В поисках своей истины он мир перевернет, и еще раз перевернет, чтобы доказать свою правоту.

И снова мороз струйкой по позвоночнику.

-- Позже, -- отмахивается он. -- Я почти нащупал. Иди.

Я тогда обернулась только в дверях. Он на меня не смотрел -- склонился над своими свитками, страницами, воздушными выкладками услужливого портала. В длинных черных волосах сонно мерцали огоньки.

Эх, если б я тогда знала...

Я бы все равно закрыла за собой дверь и пошла спать.