Смеркалось. Сплошной стеной стоял седой саксаул. Старший сержант Сухов сидел скрючившись, судорожно сжимая свою сточенную саблю. Сабля – старая сподвижница, с самого Сахалина, смерть самураям – согревала сердце старого солдата, скрадывала сомненения, создавала странное спокойствие. Сунутся – срубим, словно сноп соломы.
Сухов сторожил сарай с семью супругами среднеазиатского сатрапа Сулеймана - старой сволочи, снискавшей сомнительную славу Салладина современности, советника самого Саддама. Со скрипом смирившегося с самим существованием СССР.
Сара, Сандра, Саманта, Соня, Сильвия, Сунь-Сам... Седьмая, самая симпатичная, семнадцатилетняя свердловчанка – Совперконармия. Сухов сглотнул.
Сумерки сгущались, солнце совсем село. Смутный силуэт, спускавшийся с соседней сопки, совершенно сливался со стеной саксаула. Сухов спохватился.
-- Стой, стреляю!
-- Спокойно, Сухов, свои. Совсем со страху свихнулся? Свистишь, саблей стучишь, сапогами скрипишь –- с Самарканда слышно...
-- Саид, собака серая! Снова странствуешь?
-- Стреляли, -– сплюнул старый соратник, спрыгивая с седла. -- Слышь, Сухов, стопарь сообрази. Сутки скакал, совсем сморило...
-- Сей секунд, Саидушка. Садись сюда, сапоги сымай. Сливовая, со слезой. Сказка.... Супружница старалась.
Странный сегодня Саид, сообразил Сухов секунду спустя. Смурной, серьезный, словно с сессии Совнаркома. Самогонку сосет, сало свинное схавал... Суиннит –- самогонку? Сюрреализм.
-- Слушай сюда, Сухов, -– сумрачно сказал Саид. -- Ситуация следующая...