Я протянула кондуктору деньги, схватила свой билет и сунула его в карман, стараясь сохранять равновесие. За окном троллейбуса вечерело. Последние не по-февральски яркие лучи пробивались сквозь замерзшие стекла в полутемный салон.
Я смотрела на проплывающие улицы, утопавшие в ярко-белом свете искристого солнца. Да, мне не нравится такая погода. И настроение паршивое.
Через восемь остановок я вышла. Снег слепил до рези в глазах. Я прикрыла их рукой и пошла по знакомой до боли дорожке на запад, туда, где заходит солнце...
Деревья отбрасывали длинные тени на мокрый асфальт, а в небе плыли легкие облака.
Дверь подъезда была старой и обшарпанной. Я открыла ее и поднялась на второй этаж.
Черная металлическая дверь была закрыта, а звонок рядом с ней умер уже пару лет назад. Я постучала, и эхо от моего стука разнеслось по всему этажу.
Но за нужной мне дверью по-прежнему было тихо. Я постучалась еще раз, но никто не ответил. Жаль, очень жаль. Я так хотела поговорить с ним...
Ничего, подожду.
Я спустилась на лестничный пролет между первым и вторым этажом и села на подоконник.
Нашарив в кармане билет, я машинально сосчитала первые и последние цифры. Счастливый билет...
Я ждала его еще час. За грязным стеклом совершенно стемнело, а во дворе не было фонарей. В подъезде тоже было хоть глаз выколи, и только на полу одиноко белела смятая пачка сигарет...
Не знаю, сколько времени было, когда я пошла домой. У часов на руке закончился завод, и стрелки застыли на цифрах "3" и "8". Пятнадцать минут девятого...
Потом была еще одна длинная поездка в троллейбусе, замерзшие ноги и блики за окном. В этих огоньках я видела того, с кем так и не поговорила.
Я так много хотела сказать...
Когда я вышла на улицу, шел снег. Я стояла на остановке и думала.
Два билета в кармане настойчиво обещали мне счастье.
Но почему-то не верилось.