25-05-2003 02:21 Cafe » И снова - театральные байки)))
Hет в театре более важной фигуры, чем помощник режиссера. Вроде бы не
видно его, но без хорошего помощника ни репетиция не идет, ни спектакль. И
чтобы выгородку поставили, и чтобы реквизит и костюмы на месте были, и
актеры вовремя пришли, и тишина гробовая за кулисами... Все это - помреж!
Однажды Малый театр приехал на гастроли в Ливию. Утром прилетели, а
вечером уже играть. Режиссер Борис Морозов пытается что-то срепетировать,
обстановка жутко нервная, а еще около театра с минарета муэдзин заунывно
зовет на молитву. И тут преданный морозовский помреж Валентина пулей
мчится на улицу и, топая ногами, и потрясая кулачками, изо всех сил кричит на минарет мечети:
Прекратите орать! Идет репетиция! Hемедленно прекратите орать!
Был в Малом театре, довольно, правда, давно, когда штатное расписание
каждого театра предусматривало должность суфлера, такой случай.
Давали, как это водится на академических подмостках, классику —
Островского. А спектакль-то игрался сразу после Нового года — надеюсь, всем
ясно, что сие означает.
Один из господ артистов, набанкетившийся накануне штопором в брызги,
будучи вне всякой формы, мучительно пытался вернуть благополучно
утраченную еще в прошлом году ориентацию в пространстве и времени.
Получалось это у него, будем честными, не очень.Никак он не мог уразуметь,
что это за люди рядом с ним и чего им от него надо? Помощь подоспела снизу,
из суфлерской будки. Из-под сапогов до актера донеслось: «Подходит к столу».
Актер подчинился. «Узнает в графине мать», — подсказывает суфлер.
Актер неверною рукой хватает со стола графин и, дико вращая глазами, в коих
полыхали протуберанцы, сверкали синие молнии и плавали огненные круги,
таращится за стекло и кричит страшным голосом:
«Маменька, мамуленька, как же вы туда попали?!»
«Бесприданница» Островского. Премьера, первый спектакль. По спектаклю Карандышев отговаривает текст: «Так не доставайся же ты никому» и стреляет в Ларису из пистолета, Лариса падает. А выстрел обеспечивался в то время как, реквизитор за кулисами, на реплику, бьет молотком по специальной гильзе, гильза бухает – Лариса падает.
Премьера, ля ля тополя, «Так не доставайся же ты никому», наводит пистолет, у этого за кулисами осечка, выстрела нет. Актер: «Так вот умри ж!» перезаряжает, наводит пистолет второй раз, за кулисами вторая осечка. Карандышев перезаряжает в третий раз: «Я убью тебя!», третья осечка. Лариса стоит.
Вдруг из зала крик: «Гранатой ее глуши!»
Занавес, спектакль сорвался, зрителям вернули деньги.
Режиссер час бегал по театру за реквизитором, с криком: «Убью, сволочь!!!»
На следующий день, вечером, опять «Бесприданница», с утра разбор вчерашнего полета: мат-перемат, все на реквизитора катят, тот оправдывается: «Но ведь не я гильзы делал, ну сырые в партии попались, но много же народу рядом, видите же, что происходит, можно же помочь, там у суфлера пьеса под рукой: шмякнул ей об стол, все оно какой-никакой выстрел, монтировщик там доской врезал обо что-нибудь, осветитель лампочку мог разбить, ну любой резкий звук, она бы поняла, что это выстрел и упала бы».
Вечером спектакль, все нормально, доходит до смерти Ларисы, Карандышев: «Так не доставайся же ты никому!», наводит пистолет, у реквизитора опять осечка.
Вдруг с паузой в секунду, из разных концов за кулисами раздается неимоверный грохот: суфлер лупит пьесой об стол, монты – молотками по железу, осветитель бьет лампочку.
Лариса явно не понимает, что это выстрел, ибо на выстрел эта беда никак не походит, и продолжает стоять.
Из зала крик: «Тебе ж вчера сказали, гранатой ее глуши!»
К годовщине...
[Print]
Гость