Цикл чего-то типа слэшей, навеянных миром – а точнее, тусовкой – TimeZero, но совершенно в иных реалиях. Всего их существует (в готовой или не готовой форме) три штуки. Первая, до невозможности ассоциативная, как раз в этой записи и будет представлена. Вторая, попроще, местами даже забавная, называется «О войне» и пойдёт следующей записью. Третья, «О вражде», вырождается в длинномерный роман, пишется с мая 2007 по сей день и такими темпами будет завершена очень нескоро.

Собственно. Текст в том виде, в каком он был на форуме «Творчество» в своё время, только опечатки исправлены. Мой тогдашний взгляд на прототипы героев текста, щедро приправленный выдумками, местами – приколами в завуалированной форме, местами – просто бредом. На момент создания текста я ещё не успела лично пообщаться ни с кем из прототипов.


Маленькое предисловие:
У каждого мира есть свои фанаты, а где фанаты, там и фан-творчество, в частности литературное, популярно именуемое фанфиками. Героями фанфиков, как правило, становятся изначальные персонажи описываемого мира - кино- или книжной, а зачастую и игровой вселенной. Сложнее, если изначальная легенда мира не персонифицирована - нет какого-нибудь Фродо, Дарта Вейдера или принца Артеса. Как в нашем случае. Посему роль героев досталась игровым персонажам...
Не стоит, однако, путать персонажа с человеком. Прототипами героев нижеследующего текста стали именно персонажи - их внешняя сторона и то, что за ней могло бы скрываться, а могло и не существовать вовсе.
Есть такой вид фанфиков, как слэш. Кто знает, тот знает, как говорится, sapienti sat, остальным можно порекомендовать при случае почитать специализированную литературу, но это не критично.
И еще одно. Хотя за героями скрываются известные игровой общественности прототипы, я, пожалуй, оставлю предупреждение: все герои и события текста вымышлены, любое сходство с реальностью - совпадение.
Have fun.

О МЕЧТЕ

Это сладкие цветы жасмина, шелестящие лепестками под невесомыми поцелуями ветра. Это призрачный ослепительно-белый запах, запутавшийся в сияющей паутине твоих волос, оставляющий привкус свежести на мокрых губах.
Это дробящиеся брызги фонтана, мраморной чаши, вросшей в центр мозаичного пола ажурной беседки. Это вода, застывающая льдистыми каплями на ладонях, холодом щемящая зубы.
Это асимметричный, бессистемный, завораживающий плетёный узор купола и сеть прозрачных изумрудно-золотых ветвей, сквозь которые ты смотришь на ультрамариновое небо.
Это...

Ты просыпаешься. Вокруг тебя - чёрно-белый мир. Мир, в котором твои сны ничего не значат. Для которого безразлично, что там, под ярко-синим небом, у тебя были золотые пряди, разметанные ветром по плечам. Здесь ты брюнет... впрочем, с той же вероятностью твои волосы могли быть темно-синими, темно-зелёными или темно-рыжими - это безразлично. В этом мире выключена цветность. Ты сам сделал его для себя таким...
Ты смотришь в серое зеркало. Ты встаешь, потому что так надо, ты умываешься, потому что это необходимо, ты завтракаешь, потому что нельзя иначе, ты идешь на работу... потому что - что тебе ещё остается?
Ты идешь по серым шелушащимся чешуйкам асфальта, и серые люди големами маршируют навстречу, пугая тебя пустотой серых глаз. Ты идёшь по серой полоске брусчатки мимо серых деревьев и пожухшей серой травы. Ты идёшь мимо моргающих серым светофоров, мимо серых витрин и серых рекламных щитов. Через серые дороги, по которым ползут серые машины.
А где-то наверху, где серые дома обрываются в никуда, лежит серое небо, и серые облака тащат по нему свои серые хвосты. Серые тучи давят ощущением близкого дождя, который окончательно сотрет оттенки, закрывая мир равномерно-серой занавеской... Единственный в своем праве решать - идти или не идти, дождь ждёт...
Но у тебя нет такого выбора. Ты идёшь по серому городу. Ты спускаешься в серые глубины метро, садишься в пропахший серостью вагон и серыми глазами - а ведь они могли быть лазурными, медными, жемчужными, травяными, песочными, древесными - любого из тысяч цветов - смотришь в пыльное окно, за которым дохлыми змеями по темно-серой стене ползут темно-серые трубы.

Он, безусловно, был выдающимся человеком. Он обладал великим умом и был безмерно горд этим. Он не упускал случая доказать своё интеллектуальное превосходство толпе, и толпа восхищённо внимала его гениальности. Его уважали, невзирая на редкие насмешки, рождаемые, должно быть, завистью к его безграничной эрудиции.
Но, разумеется, это лишь внешняя сторона.
У него была мечта - слабость, на первый взгляд, незначительная по сравнению с его достижениями. Но маниакальное упорство, желание, которое он, как мог, прятал за многопудовыми томами энциклопедических словарей своего мозга, настойчиво взывало к нему каждую секунду его существования...
И, поддавшись минутной слабости, он брал остро заточенный карандаш и на гербовой бумаге официальных документов, на полях шириной в полтора сантиметра неверной рукой рисовал похожих на вязаные облака маленьких улыбающихся овечек с кривыми ножками, и лицо его озаряло погребённый под бумагами стол и тяжёлое, захламленное громоздкими предметами пространство рабочего кабинета выражением абсолютного, неизмеримого счастья.
Но разум в очередной раз побеждал, и резко пахнущая канцелярская резинка решительно изгоняла овечку с неподписанного заявления, и только её улыбка, выведенная со слишком большим нажимом, игнорировала низкокачественный ластик и продолжала с немым укором смотреть с узких полей.
Почему человеку даётся один талант, когда он жаждет совсем другого? Зачем, к чему эта феноменальная память и острый интеллект, если они не дают умения нарисовать - о, какая мелочь! - овечку с ровными, правильными ногами?!
Он не знал. И это его изматывало бессонными ночами.

Ты надеваешь на серое лицо стандартное приветливо-строгое выражение и толкаешь серую дверь. Ты улыбаешься серым людям, над которыми волею судеб тебе выпало быть начальником. Ты позволяешь себе робкую надежду, что работа сможет вернуть то, что ты когда-то сам у себя отнял...
Ты стоишь на холме, воздев руки к небу. Ты мечтаешь, ты всей душой
хочешь дать этому небу цвет, и постепенно серая пелена начинает приобретать
грязный, тусклый, но - синий оттенок! Ты видишь цвет, и ты кричишь куда-то
вверх, готовый сорваться и лететь туда, за этим ожившим осколком синего...
Внизу колышется ровная серая толпа. Она, единая, подобно гидре
поднимает тысячи голов и смотрит. Она не знает, что это для тебя значит, чего
это тебе стоит. Она отзывается недовольным ворчанием.
И ты падаешь на колени, опустошенный, не видя, что две или три головы
чудовища вопреки единой воле восторженно улыбаются...
Ты этого не видишь. И мир снова лишается цветности.
А ты лишаешься надежды и понимаешь, что в сером мире, в который ты себя загнал, акт творения должен следовать не тем целям, которых ты надеешься достичь. Он должен следовать целям многоголовой серой гидры.

Ты идёшь по серому городу и вдруг останавливаешься, остолбеневший.
Взгляд.
Серые глаза, в которых ты видишь улыбающихся, похожих на облака овечек. Нет, не серые... не серые...
И цвет, толчками, как кровь из разодранных вен, выплескивается из точки соприкосновения ваших взглядов, раскрашивая застывший в ожидании мир.

Он идёт, погруженный в свои мысли, и вдруг на полушаге замирает, пораженный.
Взгляд.
Отчаявшиеся, безмерно уставшие глаза истинного Творца, истинного Художника...
Того, кто одним лишь движением наметит верные линии. Одним лишь дыханием заставит неуклюжие облака взлететь.
Взгляд, в котором...
Можно не закрываться в раковине масок.
Можно быть самим собой.

Взгляд, в котором...
Можно не искать мучительно жалкие капли цвета.
Можно просто смотреть - и видеть.

Можно открыться себе и просто рисовать.

Можно быть самим собой.

И вы оба сидите в ажурной беседке, и вода хрустальными осколками падает на ваши ладони. Вы ловите мокрыми губами запах жасмина и друг друга, а где-то высоко-высоко по сапфирному небу плывут улыбающиеся кудрявые облака со стройными, идеально выведенными ногами...

15.05.07
_________________

P.S.
Иногда лучше промолчать, чем сказать.
Иногда лучше подумать, чем прочесть.
Иногда лучше представить, чем увидеть.

© Bonum Maleficus [3]

отредактировано: 10-03-2008 22:30 - Arde