Небольшое предисловие. В пятницу, 13-го, с нас всех поснимали рулоны, анонсировав введение рулонных плюшек "чиста для форума". Кого-то покрасили в синий сразу, кому-то пришлось ждать понедельника... Ну, сопсна, сейчас пойдут две коротеньких зарисовочки по этому поводу: сначала вторая (по хронологии написания), для сталкофорума, на которую всем похуй, затем первая, которую я даже и выкладывать нигде не хотела. Мало кто знает, что в "сталкерской" описывается Нью-Кастл.

Туда, куда позовет дорога

     Гостиница. Широкая лестница с резными деревянными перилами. Длинные застеленные тонким ковром коридоры с настенными светильниками на начищенных ажурных стебельках. Небольшие, но уютно обставленные номера. Внизу, в холле, — полукруглая стойка метрдотеля. Просторный ресторан с тяжелыми шторами на окнах.
     Такой она была когда-то.
     Сейчас одного крыла здания просто нет, и его развалины щерят гнилые зубы арматуры из-под тонкого снега. Перила на лестнице давно сгнили и осыпались трухой, а в огромных окнах ресторана не осталось ни одного целого стекла. Во всем здании не осталось ни одного целого стекла.
     Во всем городе не осталось, в общем-то.
     По зданиям бродит сырость и плесень, под окнами наметает сугробы…
     По заколоченным жестью или затянутым пленкой окнам можно сразу с уверенностью определить, что в помещении кто-то живет. Или бывает. На улице Судьбы, например, есть как минимум три личных лежки и одна открытая, для любого пришедшего.
     Вообще тут ничего не восстанавливают. Приспосабливают под свои нужды, да так и живут. К развалинам все уже привыкли.
     Во дворе здания суда, в сотне метров от портала, натянут тент, сооружены из подручных материалов скамейки и стоит «теплая бочка». В отличие от традиций хармонтского костра поддерживать огонь в «теплой бочке» считается плохим тоном: бочка разжигается только тогда, когда возле нее и правда кому-то надо погреться. В городе не так уж много осталось древесины, чтобы тратить ее с расточительностью.
     Улица Энтузиастов обжита лучше всех. Там даже есть библиотека — тщательно оберегаемая в сухости комнатушка с парой десятков книг и ворохом истрепанных газет. Иногда кто-нибудь её пополняет очередной ерундой.
     А гостиница стоит на улице Наставников. Кто-то из первой волны бродяг, рванувших посмотреть на город сразу после его обнаружения, даже дал ей название. Не найдя ни одного листа фанеры, из которой можно было бы сделать вывеску, он намалевал его прямо на стене, над прутьями, оставшимися от козырька, из баллона для покраски брони. И теперь любой, шедший по испещренному воронками, разбитому и осыпающемуся асфальту от Судьбы в сторону Наставников, мог видеть эту кривую алую надпись: «Мотель Уставший Сталкер».
     Мог зайти через кое-как навешенную дверь в холл, где за стойкой, от которой остался только металлический каркас и несколько прикрученных к нему листов жести, иногда сидел кто-нибудь из бродяг, раскачивался на колченогом стуле и пил подогретый веном. Бродяга из-за стойки обычно ворчливо приветствовал вошедшего: «А, всё-таки приперся. Мы думали, всё. Ну иди, в твоей комнате за тебя никто убираться не будет».
     И гость ворчал в ответ: «Скотины ленивые…» — и шел наверх, а на лице его расцветала улыбка, согреваемая одной главной мыслью: «Вот я и дома».
     Да, странно считать гостиницу домом. Но если подумать, любой дом для бродяги — лишь гостиница, из которой рано или поздно нужно выселяться и двигаться дальше.
     Туда, куда позовет дорога на этот раз.

15.11.2009 © Неруки Неногами

     — Ну, разумеется, есть ряд условий, но, кажется, меня все-таки отпустили.
     — Кажется?
     — Ну… я пока сам не знаю. Они молчат. То есть другим освобожденным что-то уже объявили, определились, а я… Посмотрим.
     — Рад?
     — Ну конечно рад! Я, как только завербовали, себе места не находил, хотел все бросить к чертям, бежать, бежать… А сейчас, блин, воздуха хоть вдохнул. Только, знаешь… гложет как будто. Жду.
     — Их?
     — Угу. Смотрю на двери, бывает, и думаю — вот сейчас войдут. И вежливо так, душевно так: «Пройдемте». И не пойму — то ли боюсь, то ли надеюсь, то ли…
     — Свобода?
     — Да. Только это пока не свобода — неопределенность эта чертова. Или всё, иди на свои четыре стороны, или всё-таки нужен… Не придут — рад буду — свободен! Придут — рад буду — нужен!
     — И наоборот.
     — Точно. Не придут — ничего не стою. Придут — опять следи за каждым словом и каждого слова бойся.
     — Выпьем?
     — Да.
     — Смотри по-другому. Ничего же не изменилось.
     — Не изменится, точнее. Если всё-таки придут. А если нет…
     — А если нет — ты прежним станешь. Как раньше. Вольной птицей.
     — Нет. Как раньше — уже не будет. Бродить, как прежде, — и молчать, как сейчас.
     — Успокойся. Не придут. Ты же об этом мечтаешь на самом деле. Чтобы все-таки не пришли. Чтобы отпустили. Ты же не подходишь им, вечно где-то скитаешься. Сам говорил, ответственность тебя убивает. А так всё станет хорошо.
     — Даже если так. Теперь только молчать.
     — Хорошо, ладно. Пей и не думай об этом всём. Бери собак и двигай на охоту. Переоденься. Галстук свой проклятый сними.
     — Выпью. Пойду. Развеюсь. Только вот галстук этот теперь со мной навсегда.

15.11.09, часа 3 ночи