Моя служба в армии делилась как бы на две части: военные дела и работа, которую полагалась называть боевой, хотя иногда отношение к армии она имела весьма отдаленное.
Тем не менее, эта работа нередко оказывалась непростой и даже опасной и требовала серьезных знаний и профессионализма. Этого зачастую не хватало, что приводило к нештатным, если не сказать к трагичным ситуациям.
В тот день у нашего отдела, состоящего всего из трех военных, то есть сотрудников, были обычные ночные работы. Работы с ракетной техникой почти всегда проводились в темное время суток, дабы спутники вероятного противника не дай бог не могли вычислить нашу сверхсекретную часть и, тем паче, узнать, что в ней происходит.
Задача была знакомая - погрузить в вагон контейнер с ракетой, представляющий собой десятиметровую тележку на шести колесах, весом ни много ни мало десять с половиной тонн, в которой металлическими полосами - бандажами крепилась сама ракета, естественно без головной части. Технология много раз отработана, роли распределены. Согласно этим ролям наш майор Иван Евдокимыч, начальник отдела, обычно стоит на подножке крана и руководит погрузкой. Техник отдела – прапорщик Валера Белогуров, командует солдатами, удерживающими при погрузке ракету на растяжках, а я, помощник начальника отдела, барражирую на краю открытого грузового вагона и направляю контейнер с ракетой над вагоном.
Все это происходит на погрузочной площадке, к которой подвозят технику и по которой по насыпи проложены железнодорожные пути. Высота вагона метра три, плюс насыпь. То есть я передвигаюсь по узенькой боковой стенке вагона на высоте метра четыре. Естественно страховки никакой.
Ну расположились мы, выставили кран, тепловоз подогнал состав с вагонами, ждем темноты. Часов в 11 вечера наш прапорщик подгоняет тягач с ракетой. Подтягиваем ее поближе к вагону, цепляем на траверсу, Евдокимыч командует «вира». Воины упираются, на канатах – растяжках удерживают контейнер от раскачивания, по моим указаниям направляют его для загрузки. Я стараюсь навести груз над вагоном так, чтобы соблюсти со всех сторон равные расстояния от стенок. Задача непростая, в темноте контуры вагона расплываются, хотя сам контейнер на фоне неба виден довольно четко. Для последней прикидки останавливаю груз над вагоном, чуть разворачиваю, командую вниз и вдруг вижу, что контейнер с ракетой опускается в вагон не вертикально, как это должно быть по идее, а как-то по дуге. Первый взгляд на землю: нет, у воинов все в порядке, растяжки натянуты, смотрят на меня, ждут команд. Евдокимыч тоже в ожидании, «майна» без меня не командует. Я поднимаю глаза вверх и, как в замедленной съемке вижу, что стрела крана где-то в середине странно изгибается и складывается. Контейнер тем временем все быстрее идет вниз и не по центру вагона, а куда-то вбок, на середину вагонной стенки. Я изо всех сил ору что-то нечленораздельное, а сам быстренько соображаю, куда прыгать, чтобы не попасть под груз. Прикидываю: если контейнер с ракетой падает внутрь вагона, мне надо прыгать наружу, что не хотелось бы, все-таки на щебень и 4 метра, а если внутрь, то проще в вагон, но как бы не замкнуло проводку, кран то с электроприводом. Контейнер идет вниз все быстрее, надо принимать решение. Наконец я понимаю, что падает он вроде бы наружу. Цепляясь за стенку вагона колесами контейнер с ракетой срывается с траверсы и со страшным грохотом падает вниз. Я прыгаю внутрь вагона и, оглушенный этим грохотом, ничего не слышу. Вес контейнера 10,5 тонн, от удара вагон начинает качаться, меня, как теннисный мячик, бросает внутри вагона от стены к стене. Наконец все замирает. Не обращая внимание на боль, я подтягиваюсь и выглядываю на край вагона. Контейнер лежит рядом, ракета с оторванными креплениями откатилась метров на десять. Воинов нигде не видно, у меня начинают шевелиться волосы. Наконец, в темноте я различаю присевшего сбоку от вагона прапорщика Валеру, и вдалеке встающих с земли солдат. Мысленно пересчитываю - вроде все. Уже почти успокоившись, вылезаю на край вагона и вижу белое лицо и круглые глаза Евдокимыча. Срывающимся голосом сообщаю ему, что все целы, и тогда он очень осторожно, как будто это теперь имеет значение, слезает с подножки крана, садится на землю и закрывает лицо руками.
Постепенно все приходят в себя. Начинаем делиться впечатлениями. Валера, как только услышал мой крик и понял что происходит, изо всех сил заорал воинам «бегом». Воины увидев падающий груз и услышав наши истошные крики, среагировали правильно, бросили свои растяжки и припустили от вагона в степь. При касании стрелы крана о стенку вагона электрику все-таки замкнуло. Раздался оглушительный хлопок и в темноте ночи высветился фейерверк искр. Кое-кто из воинов принял это за взрыв, вследствие чего скорость бега в направлении от вагона резко увеличилась. Я внутри вагона, летая от стенки к стенке, ничего этого не слышал и не видел. Электричества никакого тоже не почувствовал, а позже сообразил, что вагон то стоял на земле, то есть был заземлен, и ударить током меня не могло по определению.
Больше всех был расстроен наш майор. Это он вместо сломанного штатного крана принял решение грузить ракету обычным строительным, у которого грузоподъемность была та же, но конструкция стрелы для такого габаритного груза не подходила. Именно по этой причине небольшое смещение контейнера привело к складыванию стрелы.
Конечно, как это часто бывает в дальних гарнизонах, историю замяли. Никто, к счастью, не пострадал, а контейнер с ракетой отправили в ремонт на завод, благо в это время на заводе ремонтировалось большое количество техники из Афгана.