Аглая Лилич
Младшая сестра Нины Каиной, дочь Мачея и Ольги Лилич. Наследница одного из знатнейших родов Державы.

С детства Аглая находилась в тени старшей сестры. Нина была любимицей родителей. И всех родных и друзей семьи и всех слуг и кажется вообще всех на свете. Ей прощали любые шалости, с охотой включались в придуманные ей игры, внимательно выслушивали каждую её дикую выдумку. А выдумывала Нина много - с раннего детства она отличалась буйной и ничем не сдерживаемой фантазией.
Аглая росла совсем другим человеком. Тихим, терпеливым и усидчивым. С раннего детства она сохранила предубеждение к фантазиям и выдумкам. Во всех своих делах она старалась быть полной противоположностью сестры. Старательно училась, компании друзей предпочитала книги. Всерьез занималась науками, друзей выбирала очень тщательно и надолго.
После учебы Аглая всерьез занялась подготовкой к карьере крупного государственного чиновника (положение семьи и блестящее образование давали к этому все основания). Нужно ли говорить, что Нина с головой погрузилась в мир столичной богемы, царила в кругу золотой молодежи и фрондировала так, что иногда находилась на грани ареста?
Старшая сестра была единственным черным пятном на безупречном личном деле Аглаи Лилич. Когда Нина позволила известному прожектеру Виктору Каину вскружить себе голову и внезапно уехала из Столицы в неимоверную глушь на восточной окраине, Аглая вздохнула с облегчением. Теперь ничто не стояло на пути её карьеры и не с кем было бороться за родительскую любовь.
Нина уехала шесть лет назад. За эти годы дела складывались как нельзя лучше. Аглая поступила на службу в государственный департамент, занималась развитием инфраструктуры Юго-Западного удела (даже здесь она постаралась быть как можно дальше от сестры), курировала ряд вопросов при подготовке к войне. Готовилась к повышению по службе. Точнее, не просто к повышению, а к венцу служебной карьеры в Державе - в приватной беседе Аглае сообщили, что её рассматривают как возможного кандидата в Инквизицию. Говорили будто Аглаю рекомендовал сам Генрих Орф, а Карминский и Сагатка уже поддержали его предложение.
Наверное так себя чувствовали праведники, которых живыми забирали в рай (впрочем, так даже думать нельзя, бога в державе официально не существует и на суеверия у чиновников высокого ранга глядят косо. Тем более у инквизиторов). Карьера инквизитора опережала самые смелые мечты Аглаи. После разговора она удвоила служебное рвение.
Отношения с родителями тоже складывались отлично. Наконец Аглая чувствовала гордость родителей за себя. Её больше не заслоняла крикливая яркость старшей сестры (которая почти не писала в родительский дом со своего края света).


Но месяц назад все и вдруг пошло крахом. Среди ночи, совершенно неожиданно, в дом Лиличей явились сотрудники тайной канцелярии и арестовали отца Аглаи, Мачея Лилича. Арест прогремел как гром среди ясного неба, не было ни предпосылок ни предупреждений. Обычно над впавшим в немилость человеком несколько дней сгущаются тучи. Друзья отстраняются, коллеги отводят глаза. Но в этот раз никто ничего не ожидал. Зато сразу после ареста отца все поступили ожидаемо - постарались как можно скорее разорвать связи с Лиличами и отдалиться от них на безопасное расстояние. Ничего необычного, таковы реалии жизни в Державе.
Однако, Аглая все ещё оставалась могущественным человеком. Она задействовала все связи, все старые знакомства для того чтобы разузнать о выдвинутых против отца обвинениях и грозящей ему участи.
Результатов почти не было. Дело Лилича разбиралось на недосягаемо высоких уровнях бюрократической лестницы. Были только отдельные и крайне неохотно брошенные намеки о том, что в деле Лилича идет речь о преступлении против Закона.
Отец Аглаи - самый обычный человек, он не мог преступить Закон и навлечь на себя инквизиционное расследование. Значит, оно связано не с ним самим, а с его близкими. И самой вероятной причиной ареста Мачея в таком случае становилась Нина.
Расспросы в этом направлении почти сразу увенчались успехом. Да, город на Горхоне куда уехала Нина, давным-давно на карандаше у Властей. Да, на каждого из Каиных заведено многотомное дело и в Тайной канцелярии и в Инквизиции. И да, не сегодня-завтра начнется полномасштабное расследование их преступной деятельности. А может быть (именно может быть), господин Инквизитор уже выехал в город.
Медлить было нельзя. Если Нина окажется замешанной в преступления такого масштаба, она неминуемо погубит и себя и всех родных. Не спасет ни высокое положение ни связи. Сестра преступного чудотворца Аглая Лилич в лучшем случае должна будет поставить крест на своей карьере. В худшем - разделит наказание с сестрой. О судьбе родителей даже думать страшно (взрастить чудотворца - это не просто преступление, это покушение на устои).
Единственный путь спасения - опередить правительственное расследование и убедить сестру явиться в Столицу с повинной. Разорвать связи с Каиными, уничтожить следы участия Нины в их преступных проектах и выставить её их жертвой. Совсем избежать наказания не удастся и в этом случае, но оно будет куда мягче. И родители не пострадают.
План пришлось составлять на ходу. Срочный отпуск по семейным обстоятельствам, чужие документы, чужое имя, телеграмма давным-давно отшитому поклоннику, поэту Льву Закревскому, по счастливой случайности переехавшему в тот же город (“прости, все поняла, еду тебе, встречай”). Добытый по дружбе отчет о положении дел в городе на Горхоне, курьерский поезд и составляемый в дороге план как убедить сестру не губить себя и родителей.

Про Аглаю из компьютерной игры

Их отец был социалистом. Таким, классическим романтиком-революционером дворянского происхождения. Латентная Фронда. В доме собиралось общество, “лучшие люди эпохи”, детство сестер прошло на фоне постоянных споров о том, как сделать мир лучше. Понятно, что споры велись преимущественно в таком тоне, что “цель оправдывает средства”. Обе девочки получили прекрасное воспитание и образование. То есть, это элита.

Нина уже с юных лет проявила свой главный дар — фантастический магнетизм, способность преображать реальность самим фактом своего присутствия в ней. Она как будто меняла состав атмосферы: то, что казалось невозможным в пространстве, где Нины нет, становилось не только возможным, но и необходимым там, где она присутствовала. Это была какая-то уникальная экстрасенсорика — Нина буквально делала людей сильными, смелыми и талантливыми.

Нина всегда затмевала Аглаю, причем затмевала совершенно беспощадно. В семье, где всячески ценились яркость, сила, одаренность, превосходство Нины приобретало особенно болезненные формы. (Сразу надо сказать, что родители равно любили обеих дочерей, и Аглае даже больше внимания уделяли, подчеркивая, что она ничуть не хуже старшей сестры — на такая снисходительная забота унижала еще крепче, чем явное пренебрежение.

Нина, разумеется, была выше того, чтобы как-то нарочно ущемлять сестренку. В детстве она ее просто не замечала. А когда стала постарше, то даже стала копировать родителей, обращаясь с ней подчеркнуто мягко и ласково. Но подтексты читались на раз, ибо интуиция, способность видеть и осуществлять скрытое были семейной чертой. Соответственно, Аглая была выше мелкой мстительности, зависти и досады. Она давила в себе эти чувства, осознавая что питать их — недостойно. Но пружина сжималась, чувства копились и настаивались, не находя себе выхода в разрядках по мелким поводам.

Собственно, пружина эта рванула как раз в нашем городе. Тому способствовало несколько обстоятельств.

У Виктора были какие-то дела с Лиличем, поскольку Каины тоже были персонами non grata и входили в круг фрондеров. Он бывал в доме. Как раз там Виктор озвучил идею — страну не переменить, ее нужно просто строить с нуля, и начать этот процесс можно только в глуши, подальше от цезаря. На Нину он, в отличие от прочих завсегдатаев дома Лиличей внимания не обращал, был слишком заворожен своей идеей города-утопии и вообще выглядел паладином, женатым на своей миссии. Нина слушала его с открытым ртом, а через неделю объявила, что поедет с Виктором строить город солнца и судьба ее там.
.
Аглая же слушала Виктора с бешенством. Ей не нравилась каинская беспринципность. У тридатилетнего Виктора не было спокойной мудрости старших братьев, зато гонора хватало на троих: он всячески напирал на то, что человек есть душа обременная трупом, “кости, тряпье и пучок волос”, материал и удобрение, на котором вырастут прекрасные цветы будущего. В общем, спустя несколько лет он уже со стыдом вспоминал эти монологи. Аглая сначала пыталась его высмеивать, а затем уже прямо назвала бесом и объявила, что лучше уж служить ненавистному правительству, которое дает людям хоть какой-то шанс на иную судьбу кроме жертвенной.

Эти тезисы в свою очередь не встретили понимания в родительском доме. Брови были приподняты, ироничные реплики — озвучены, сочувственные взгляды — брошены. На следующий день Аглая объявила, что поступает в ученицы к инквизитору Давиду Сагатке.

Дальше была сложная история с Лиличем-старшим. Семья была дружная, любящая и демарш дочери Лилич воспринял очень болезненно — почти как личное оскорбление. Однако в силу тех же особенностей интеллигентной семьи, реакцию свою он выразил своеобразно. Ногами он не топал и “вон” не кричал — но решил делом продемонстрировать, что дочь присягнула не тому лагерю. Там была какая-то долгая и сложная история, в результате которой Лилич-старший попал под следствие и под следствием же умер от инсульта. Насколько стало известно впоследствии, Лилич усердно покрывал зятя, причем покрывал его не по-родственному, а именно чтобы под удар не попало “каинское дело”, чтобы постройка Многогранника не всплыла в деле и не попала в прицел внимания властей. В итоге Лилич запутался в показаниях, был пойман на лжи, унижен и не вынес бесчестья.

Естественно, не жалкий Город-на-Горхоне был причиной ареста, и не вокруг него вообще строилось это дело. Но для Аглаи вся эта история превратилась в прямую цепочку: она спровоцировала отца на новый виток мятежной деятельности, и деятельность эта велась под теми же знаменами, под которыми строился бесчеловечный Город-на-Горхоне, и Нина с Виктором подбрасывали дрова в пламя отцовской мятежной души, и в конечном счете — из-за них-то он и умер. В общем, крайними как ни крути оказались Каины, и отец стал первым удобрением, на котором они собирались растить свои зеркальные цветы.

Повторюсь — Аглая хорошо понимала, что “все не так просто”. К тому времени она была уже вполне продвинутым аналитиком, а Сагатка, к слову, был весьма мудрым человеком и под его руководством Аглая училась отделять эмоции от фактов. Но все равно, косвенная связь событий для нее очевидна, и свои предубеждения она может сдерживать, но не может искоренить (да и не хочет).

С Ниной они переписывались. Хорошо воспитанные девушки из дворянской семьи: какими бы натянутыми ни были отношения, но ежемесячный обмен письмами — обязательный долг. Сестру Аглая на самом деле любила (и в общем, восхищалась ей). То есть так, металась в этой “любви-ненависти” между двумя крайностями. В процессе этой переписки Нина четко давала понять: она растит “Город Солнца”, питая его собой. Это ее главное дитя, и в него она переливает и свою жизнь, и свой удивительный дар. Поэтому когда Нина умерла, Аглая истолковала ее смерть совершенно однозначно — сестра умерла от нервного истощения, потому что ее “выпил” Город — и главным образом, Многогранник, квинтэссенция и венец этого города; чудо, для материализации которого пришлось потратить самую важную и яркую жизнь — самой Нины.

Смерть сестры стала последней каплей. Аглая (уже полностью принявшая принцип инквизиции — всегда можно найти решение, не требующее жертв, людей не нужно смывать Всемирным Потом, вполне можно примирить человеческое с невозможным) не могла смириться с тем, что ее родные потратили свои жизни ради ложного идеала — слишком беспощадного, радикального и безумного.
Город-на-Горхоне она воспринимает как ненавистного племянника, рождение которого стоило жизни его матери — но которого можно полюбить хотя бы за то, что в нем продолжается она. Однако она хочет убедиться, что это действительно “живой ребенок”, а не вампир-подменыш. В Многограннике же она готовится увидеть, образно говоря, не голову ребенка, а зловредную опухоль, из-за которой роды и оказались смертельными.

«…Инквизитор Лилич происходит из аристократической семьи, что наложило отпечаток всю ее деятельность, характер и взгляды. Среднего роста, не красавица, но, как говорят, эффектная, она производит впечатление стальной руки в бархатной перчатке. Превосходное воспитание и широкий круг общения в семье позволяют ей легко находить нужную манеру для каждого. Пугливому она явится грозной, рыцарю - нуждающейся в помощи, гордецу - восхищенной. При этом никогда не опустится до прямой лжи и не уронит своего достоинства. В любых ситуациях остается спокойной…»

«…Общеизвестно обыкновение Аглаи Лилич использовать в своих делах агентов из местной среды. Некоторых она привлекает явно, другие и сами не ведают, для кого стараются, но ко всем им инквизитор Лилич относится одинаково благодарно и с беспощадной требовательностью. Жестче же всех она соблюдает себя, и за недочеты, которые прощает другим, казнится безжалостно. Быть может, именно этим вызвано ее непроницаемое одиночество...»

«…Говоря о излюбленном методе Аглаи Лилич, нельзя не упомянуть ее выдающиеся, даже по меркам инквизиторов, аналитические способности. Мало кто умеет настолько точно оценить все присутствующие в ситуации факторы и просчитать последствия. Лилич же, проделав эту нелегкую работу, неизменно находит минимально необходимое воздействие, способное изменить ситуацию в целом. Чаще всего она не склонна привлекать к делу людей сторонних, предпочитая использовать тех, кто и без того участвует в происходящем действе…»

«… При всей ее лояльности Закону, инквизитор Лилич неоднократно была уличена в вольнодумстве, граничащем с бунтарскими настроениями. Отчасти это можно объяснить нравами семьи, в которой она росла, но и тут скрыта некая тайна. Неоднократно осуждаемая советом коллег за пристрастие к интригам, преследующим цели, могущие повлечь неприятные последствия для всей Инквизиции, она, тем не менее, продолжает попустительствовать многим процессам, бороться с которыми – прямая задача инквизитора перед лицом Властей…»

Индивидуальный почерк: глубокое проникновение в ситуацию и использование ее особенностей в своих целях. Тонкое понимание причин и следствий поступков людей помогает ей осуществлять тонкое влияние. Всякий процесс для нее воплощен в лицах конкретных людей. Никогда она не забывает о личностях тех, кто творит историю вокруг себя. Способная быть безжалостной, она, тем не менее, стремиться не выходить за рамки минимально необходимого. Глубже всего она ненавидит идею необходимости жертвы во имя свершения.

Про трибунал и внутренний кодекс
Почему у них все так жестко — чуть что, сразу трибунал? Чего такого сделала Аглая?

О нет, это не “чуть что”! Это, на минуточку, поддержка антиправительственного заговора. Точнее, длительное сокрытие информации о готовящемся государственном перевороте.

Дело в том, что страна бурлит, меняется, воюет. Все там очень зыбко и неблагополучно. Несомненный кризис государственной власти. У руля уже никакой не умница Александр, а свора каких-то ничтожеств. Все трещит по швам.

И Аглая, как это ни удивительно, постепенно приходит именно к тому, что так выбесило ее 20 лет назад в постулатах Виктора. Она понимает, что государство как таковое — устаревший институт, который явно нежизнеспособен и вреден. Но как издыхающий динозавр, он еще долго будет цепляться за жизнь, и в многолетней предсмертной агонии передавит множество жизнеспособных существ.

Это понимает не только она. Блок, начавший с реформы армии, приходит к тем же выводам и вместе с несколькими единомышленниками начинает готовить военный переворот. Блок хочет “повторить путь Александра” (в мире “Мора” такого императора все-таки не было! это условное название) и верит, что государственная власть может работать, если у руля стоят порядочные люди.

Аглая считает, что это уже невозможно, что сама идея государства изжила себя, и нужно что-то принципиально иное. Что система превратит любого рыцаря в подонка, и Блок хочет заменить шило на мыло. Поэтому когда Блок повинуется приказу и отправляется расстреливать зараженный город (скрипя зубами от негодования, но Аглая-то этого не знает), она с удовлетворением видит, что правило работает, и казавшийся порядочным офицер на самом деле — почти готовый палач.

Но это все впереди — а пока она не спешит разбираться с заговором (хотя это очевидная Задача Для Инквизиции, типичнее не бывает). Потому что вот уже на протяжении нескольких лет Аглая наблюдает за тем, как в стране появляются города, коммуны, объединения, близкие к нашему Городу. Появление Города-на-Горхоне для нее — проходное событие, закономерность. Мир меняется. “Волны гасят ветер”.

Она наблюдает и думает. Она хочет сначала тщательно изучить вот этот “утопический принцип”, опирающийся на отрицание системности как таковой. Хочет понять, насколько Блок отвечает “исторической тенденции”, и в чем она состоит. В общем, потворствует.

Ее попустительство становится известно Властям, и они начинают сколачивать для нее эшафот. То есть, к “отложенной смертной казни” приговорил ее не внутренний инквизиционный трибунал, а правительственный.

А внутренний кодекс инквизиторов традиционно довольно мягкий. Правил почти нет, и это тоже принципиальная позиция. Считается, что инквизитор сам себе самый строгий судья и никто его так жестоко не накажет, как он сам. У них есть дисциплинарный совет, на котором они разбирают проблемные случаи и высказывают свое отношение к поступкам коллег. Всё! Этого разговора совершенно достаточно для того, чтобы выяснить сомнительные обстоятельства и выразить осуждение, если это необходимо.

Дисциплинарный совет Инквизиции действительно осудил Аглаю, напомнив ей, что дело инквизиторов — служить, а не перекраивать власть. Что своими действиями она подставляет всю Инквизицию, которую правительство давно уже собирается ликвидировать. Но к смерти они ее, конечно, не приговаривали.

Совет единогласным решением может изгнать инквизитора из своих рядов. Но таких случаев еще ни разу не было (организация довольно молода, ей не больше 40 лет точно — и инквизиторов было не так уж много).

Могут, кстати, не одобрить помощника-ученика, которого берет себе инквизитор. С помощником по традиции знакомятся не сразу, а по прошествии года.


Письмо Аглаи Лилич Inc. Адресат #1


Видишь, я становлюсь аккуратнее.

Дело, о котором в прошлый раз, оказалось важнее, чем. Не хмурься, в этот раз не буду много про бюро, скорее об иронии, которая судьба.

Помнишь, отец на них не смотрел на бесовских встречах в старом доме? До сих пор не. Мечтатели, идеалисты. Чертили планы нового. Ты в вечном восторге. Свечи в глазах. Бунт зреет, вы отвратительно прекрасны. Мёркин, Каин, Шеллинг — все в тебя влюблены.

Сестра, родная, запиши на свой счет.

Император втянул родителей в свое. Ты же должна признать, реформы сломали семью. Он гений, но по нам это все проехало тысячетонным колесом... Император — мечтатель. Отец — мечтатель. Мы все такие. Ненавижу

И твой проклятый Каин. Я тебе говорила, что нет.

Имен не назову. Инквизиция не просто так держит. За каждой реформой труд талантов. И все они, во главе с августейшим, так же, как твой супруг, пытались построить лучшее, нежели то, в котором жили.

Инквизиция, которую вы с родителями всегда видели. Сколько можно, сама знаешь. Отец знает. Избранники власти, да?

Не спеши торжествовать. Я узнала. Не столько подтверждает твою и Каина правоту, сколько подчеркивает мои извечные вопросы.

Стоило Александру умереть, как ты помнишь. [зачеркнуто] а его соратникам ослабить бдительность, как все.

[зачеркнуто] же места, места с широчайших сразили человеческая подлость, трусость и жадность, что в этом падении нет их вины. Но подлость, трусость и жадность.

Шеины-Шиловские сопротивляются, другие сдаются. Каины, кстати, исчезают. Удаляются, Каин бы пропел, что надо пожертвовать подлецами, скупцами-трусами, на их костях лучший мир. Неожиданно не приму. Если жертва, то и тот, кто ее. Инквизиция — разум. Кем будут те, кто гекатомбу, после того, как? Кровь, сестричка.

Закон природы и мира.
Любая попытка изменить природу и мир встретит противодействие, возвращающее все в состояние изначального гомеостаза. Любая же масштабная попытка изменить условия этого гомеостаза есть губительное насилие над миром.

Так как же выстроить идеальный мир, если в нем будут жить не идеальные люди?

У инквизиции нет ответа на этот вопрос. Все, что я могу — защищать систему, не давать ей рухнуть и под своими обломками погрести миллионы жизней. Ты говоришь о сооружении зародышей нового. Посмотрела бы ты на Раген. Где новое, Высота?

Надеюсь, нынешнее дело не приведет меня к тебе.
Поезд подходит к станции, пора прощаться.

Прости меня.

Аглая