Как-то летним вечером я взял любимый фотоаппарат и пошел по дорожке к монастырскому кладбищу, откуда открывался удивительный вид на обитель, озаренную последними лучами уходящего солнца. В природе было так же тихо, как у меня на душе, лишь кузнечики звенели в траве. А вот и могилы сестер, и часовня-усыпальница блаженного старца Стефана, с любовью сложенная из красного кирпича добрым человеком полвека назад.
Рядом с часовней стояла скамейка, на которой сидел старый дед и что-то писал дрожащей рукой в толстую тетрадь. Я поклонился ему со словами: «Бог в помощь», — и занялся приготовлением съемки. Надо было спешить, пока еще не зашло солнце и не потухли краски на крестах, куполах, стенах, листве… Окончив работу, я неспешно подошел к скамейке и сел рядом с дедом.
— Откуда приехали? — спросил я его, зная, что он нездешний. Всех здешних эстонцев и русских за многие годы я знал в лицо.
— С Урала, из Мияса, — ответил он. — Хорошо, благодатно у вас здесь, — продолжал дед. — Один источник чего стоит. А какие храмы, какое пение, какие сестры у вас — трудолюбивые, добрые, приветливые. Не зря Сама Царица Небесная Пюхтицкую гору Своим уделом избрала и всех достойных призвала. А сюда, на кладбище, я пришел записать в свой памятник всех усопших монахинь, мирских и батюшек, что покоятся здесь, — он показал тетрадь. — Видишь, какой у меня синодик толстый. Везде, где бываю, записываю усопших, и когда поминаю их, — тихо и отрадно становится на душе. В одном монастыре поленился всех записать, и в ту же ночь во сне вижу: стою на кладбище, и от могил, к которым не подходил, слышу голоса: «А нас-то забыл записать». Прослезился я и стал записывать всех. Я поминаю, а Господь Сам знает тех, у которых табличек нет или записи стерлись от времени.
— Давно вы стали усопших поминать и странничать?
— Как на пенсию перешел, так и повлекло меня по святым местам, к моей давнишней мечте. А об усопших молюсь еще с Магнитогорской ссылки, где я провел много лет. Господь спас меня от смерти. Много умирало нашего брата, и немногие вернулись домой. Однажды видел я чудное виденье… Помню, гнали нас этапом на работу, и я с тоской в душе помолился к Богу: «Господи, неужели Ты не примешь души рабов Своих, которые страдают здесь, умирают без исповеди и принятия Святых Твоих Таинств?» И только я это в душе своей произнес — взглянул на небо, а оно все усыпано ликами. Куда ни посмотришь, везде светлые лики со светозарными венцами на главах. Смотрел и не мог насмотреться, пока кто-то грубо не толкнул меня в спину: «Иди, что уставился?» Я опустил глаза, а когда вновь поднял их, на небе уже ничего не было. Видимо, Господь показал мне, что никто не забыт во Царствии Его. Это видение укрепило мой дух и я благодушно, с благодарностью к Богу переносил все тяжести ссылки. Вот тогда-то я и начал молиться обо всех, кто был со мной рядом. А потом полюбил монастырские кладбища, где так много лежит святых — известных и неизвестных подвижников и молитвенников за род наш, и я верю, что они так же молятся за меня.
Закончив рассказ, дед встал, выпрямился и, совершив крестное знамение, попрощался со мной, побрел по дорожке, ведущей к ближним хуторам. Я подумал: «Слава Богу, есть еще на русской земле такие подвижники благочестия и молитвенники, как этот дед».

Иеродиакон Никон Муртазов