Сначала тихо приоткрылась дверь.
Легонький скрип, полоска матового света из коридора выдали ее, да я и так не собирался спать. Я знал, что она придет, и спать пока не собирался. Заснешь с ней, как же.
Мелькнула невесомая тень - она смотрела, сплю ли я. Пришлось перестать улыбаться в предвкушении и прикрыть глаза так, чтоб не выдать себя, и в то же время смотреть, наблюдать за ней. Это не особое удовольствие - наблюдать за ее плавными движениями.
Наконец осмотрела, кажется, даже довольно что-то шепнула про себя, дверь открылась сильнее, потом еще - задетая ее бедром. Она проскользнула в комнату, еще раз осмотрелась. Не рассмеяться, не сбиться с ровного ритма якобы сонного дыхания было очень трудно, увидев лукавое это ее выражение.
Тихонько что-то сказала, проверяя еще раз. Ну, как же, это же сюрприз должен быть для меня! То, что сюрприз повторяется каждую ночь, и движения уже напоминают балет - ничего для нее не значит. Впрочем, это не делает его менее приятным и для меня.
Осмотр полутемной комнаты, блики от фар проезжающих под домом автомобилей, мечущийся между открытыми створками балконных окон шелест шин - это тоже обязательно. Иногда она надолго задерживается на балконе, застывает точеным профилем в окне. Смотрит ли на звезды, может, плачет или смеется - не знаю, но это прекрасная возможность любоваться. Ей, ночью, и тем, как они друг друга дополняют. Она и ночь, теплая, летняя - просто созданы друг для друга. Главное, во время, быстро и тихо принять прежнюю расслабленную позу спящего, иначе вся игра сорвется, упадет карточным домиком, ведь это же совсем не то!
Пару раз я отходил от сценария (боже, почему вы все решаете за нас?!) - и так, и этак. Мурчал что-то нежное, подхватывал на руки, уносил в кровать - вырывалась и гордо уходила, молча или ворча что-то злое. Отворачивался к стенке и действительно засыпал - тогда она будила меня, буквально выковыривая из-под одеяла.
Обязательный атрибут - вот такая грань между равнодушием и пристрастием.
Вернулась, прошла, виляя бедрами - да знает она прекрасно, что я смотрю! А может, просто это настолько глубоко и естественно для нее… Ноги ставит на одну линию, цепочку следов хоть с линейкой выверяй. Видели бы вы ее днем - то же самое. Только выражение - ах что вы, мне совсем не трудно, я только так и хожу! Не умею ни бегать быстро, ни тащиться, уставшая и ленивая, в тень, ни догонять тебя тихим шагом в припрыжку…
Подошла к кровати.
Сейчас в сценарии еще одна ключевая точка - можно ведь с шумом запрыгнуть сверху, в глазах искорки озорства, вот, воооот, а ты не ждал! Да, конечно же, не ждал, и смех - чистый и искренний.
А можно тихонько, с краю… Потом прокрасться осторожно, все так же не нарушая моего мнимого сна, поближе, подползти под руку, или - теплым боком по моему, ткнуться носом в ладонь и замереть.
Потому что теперь, наконец-то - моя партия. Я должен как бы совсем по-настоящему проснуться. Можно недовольно поворчать. Можно перевернуться или закрыться от нее одеялом, подушкой. Она разозлится (кто знает, насколько искренне, какая часть ее играет, какая безотчетно верит этой моей уже игре «ты мне сейчас не нужна») и начнет упорно добиваться внимания. Еще ни разу не было так, что б - ушла, оставив в покое. Как же! Королева снизошла до того, чтоб разделить с этим хамом ложе! А он!.. Скотина в общем.
Рано или поздно скотина таки сдается.
Скотина протягивает руку и проводит ей по теплой спине. Ей нравится, она выгибается навстречу руке, тут можно делать паузы, тогда она огладывается - ну что же ты, продолжай!
Скотина чешет ее под подбородочком, глазки - узкие щелочки. А ты смотришь, любуешься, вся нежность сосредоточена в подушечках пальцев. Запахи, если они и были - теплого вечера, свежих простыней -отступают, остается только осязание.
Скотина гладит, чешет и ласкает вплоть до знаменательного момента. Сначала она прислониться к тебе всем телом (боком, спиной может), а потом - одно быстрое движение и она уже лежит на спине. Бесстыдница. Когда она делает этот кувырок, чувствуешь, какое упругое и мускулистое, ловкое у нее тельце.
Замирает и ждет. И я замираю. Ненадолго - можно. Иначе схватит руку сама и, чего доброго, укусит.
А потом, конечно же, глажу ей пузо. Вверх и вниз, вверх и вниз.
Постепенно ее дыхание становится глубже и ритмичнее, глаза закрываются, постепенно она засыпает, уютно устроившись в сгибе моей руки. Немного позже засыпаю и я.
Но не дай мне бог во сне хотя бы случайно положить голову на нее, как на подушку - вцепится в нос, уже бывало.
Утром я просыпаюсь один, она встает гораздо раньше и, как правило, раскрывши глаза, я вижу, что она умывается или сидит на окне балкона, наблюдая своими желто-зелеными за птичками и вообще, как оно тут мироздание, не расшалилось ли.
От вчерашней бесстыдницы не осталось и волоска, она горда, независима и держится с достоинством герцогини как минимум.
Такие они, эти кошки.
Ничего, как только встану - поведет меня на кухню, мявом истошным выклянчивать вискас, как будто ни мама, ни отец ее до этого не кормили. Актриса.


upd (после публикации в блоге): мне честно все равно, на каком месте вы все поняли, равно так же пофиг, что вы такое уже читали, и еще больше мне наплевать что это может быть вторично по отношению к творчеству великого Сысоя Ануфриевича Мунпельштица, да будет земля ему пухом.
Это про меня и мою кошку. Фсьо.

Горыныч