Время не лечит. Лечит не время.
Лечат поездки и новые люди.
Лечит весна. Лечит вал впечатлений,
Сны и предчувствия: то ль ещё будет!
Стрелки пушистые от самолётов
В небе, и шпалы бегущие лечат.
Лечит надёжный и преданный кто-то,
В нужный момент обнимая за плечи.
Лечит больница, лечит аптека,
Лечат настойчиво, изо всей силы.
Был человек. Нет теперь человека.
Я наизусть твоё имя забыла.
Видишь: здоровая. Видишь: живая.
Некогда ныть — каждый час чем-то занят.
Видишь?

…….Но если с подножки трамвая
Кто-то посмотрит твоими глазами…

(с) Таня Веселкина

Есть люди с особо чувствительной кожей –
их лучше не трогать. Они не похожи
на всех остальных. Они носят перчатки,
скрывая на коже следы-отпечатки
лилового цвета от чьих-нибудь пальцев,
бесцеремонных в иной ситуации.
Они опасаются солнца в зените.
Обычно, надев толстый вязаный свитер,
выходят из дома по лунной дорожке
пройтись; и не любят, когда понарошку,
когда просто так, не всерьез, не надолго.
Болезненно чувствуют взгляды-иголки
и крошево слов. Они прячут обиду
в глубины глубин, но по внешнему виду
спокойны они, как застывшая глина,
лишь губы поджаты и паузы длинны.
Они уязвимы, они интересны;
и будьте чутки и внимательны, если
вы их приручили: они не похожи
на всех остальных – они чувствуют кожей.

М. Павич

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Он был построен в какой-то там –надцатый век.
Рядом жила ослепительно-черная Кошка
Кошка, которую очень любил Человек.

Нет, не друзья. Кошка просто его замечала –.
Чуточку щурилась, будто смотрела на свет
Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало!
Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»

Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла
Гладить себя. На колени садилась сама.
В парке однажды она с Человеком гуляла
Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума.

Выла соседка, сирена… Неслась неотложка.
Что же такое творилось у всех в голове?
Кошка молчала. Она не была его кошкой.
Просто так вышло, что… то был ее Человек.

Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела.
Кротко ждала, когда в окнах появится свет.
Просто сидела. И даже слегка поседела.
Он ведь вернется, и тихо шепнет ей: «Привет»

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Минус семь жизней. И минус еще один век.
Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?»
«Кошки не ждут…Глупый, глупый ты мой Человек»

(с) Саша Бес

С крыши город светился дальше,
С крыши города было больше,
Упирались в перила пальцы,
Черный воздyх глотался горше.
Голос рвался на дне гортани,
Захотелось дневного света.
Ветер щепкой швырял по крыше
Два разорванных силyэта.

Только боги и только дети
Восходили в такие выси,
Выше крыши клyбилось небо,
Выше неба была любовь:
недостyпная, неземная,
Уходящая в звездный холод,
Леденила чyжие дyши,
Согревала yснyвший город.

Вот и все, я тебя не вижy.
Этот омyт такой бездонный!
Остаешься под звездным небом
не любимый и не влюбленный.
Ухожy по ночной дороге
Из весеннего сyмасбродства,
С каждой yлицей нестерпимей
Ощyщаю свое сиротство

(с) Белая гвардия

Неразлюбившие жестоки,
А непростившие циничны.
Мы невозможно одиноки
и так же страшно безразличны.
Опять молчим о жизни личной
А впрочем, некому и слушать.
В руке табличка - "все отлично!"
И чек за проданную душу...

Непережившие утрату
Порой совсем невыносимы.
Мы каждый день спешим куда-то,
А жизнь идёт. Проходит мимо.
И понемногу сбившись в стаи,
Быть может чуть сильнее стали.
Но не живя, а выживая,
Бросаем так, как нас бросали.

Уходим, чтоб не возвращали,
Не задержавшись на пороге,
Бредем в неведомые дали,
Но снова по чужой дороге.
Так проще: много не теряя,
Мы только ищем, ищем, ищем...
Быть может кто-то где-то знает,
Как жить таким... неразлюбившим?
(с)

И каждый вечер так: в холодную постель
с продрогшею душой, в надежде не проснуться,
и снова легион непрошеных гостей
устраивают бал… Чтоб им в аду споткнуться!

Нет, лучше уж в петлю. Нет, лучше уж любой,
какой-нибудь кретин, мерзавец, алкоголик,
о лишь бы, лишь бы Тень он заслонил собой
и болью излечил – от той, последней боли…

Нет! – слышишь? – ни за что, никто и никогда!..
Тобою мой предел очерчен и превышен.
Молчащий телефон. Немые провода.
Но голос твой живой всегда и всюду слышен…

О, как безжалостно поют колокола,
как медленно зовут к последнему исходу,
как долго нужно жить, чтоб выплакать дотла
и страсть, и никому не нужную свободу…

(с) Владимир Леви

Нет человека... Был мне дороже всех.
И потому, наверное, что дороже,
Взял и нырнул под мартовский мокрый снег,
Слился с текущей мимо толпой прохожих.

Нет человека... Не различаешь лиц —
В этом людском потоке, от снега белом.
Я не успела крикнуть ему "вернись",
Может быть, это счастье, что не успела.

Нет человека... Не было никогда —
Мне померещилось, будто бы самый-самый,
Будто бы снег в ладони, а не вода.

...Руки дырявые, как говорила мама.

(с) Елена Мудрова

Со мною вот что происходит:
ко мне мой старый друг не ходит,
а ходят в мелкой суете
разнообразные не те.
И он
не с теми ходит где-то
и тоже понимает это,
и наш раздор необъясним,
и оба мучимся мы с ним.
Со мною вот что происходит:
совсем не та ко мне приходит,
мне руки на плечи кладёт
и у другой меня крадёт.
А той -
скажите, бога ради,
кому на плечи руки класть?
Та,
у которой я украден,
в отместку тоже станет красть.
Не сразу этим же ответит,
а будет жить с собой в борьбе
и неосознанно наметит
кого-то дальнего себе.
О, сколько
нервных
и недужных,
ненужных связей,
дружб ненужных!
Куда от этого я денусь?!
О, кто-нибудь,
приди,
нарушь
чужих людей соединённость
и разобщённость
близких душ!

Евгений Евтушенко

Дождь с утра и до вечера… мокнет Апрель,
Бьётся каплями в окна тоска и простуда,
Над зачёркнутой строчкой “если любишь – не верь!”
Плачет маленький ангел, курносое чудо.
Ничего не вернуть, ничего не спасти,
Не услышать теперь ни звонка, ни словечка,
И стирая с листа “если любишь – прости!”,
Поневоле от боли взрослеет сердечко.
Нужен воздух, да только никак не вдохнуть,
А от слёз на губах раскалённая горечь,
Под дрожащей рукой: “если любишь – забудь!”,
И чуть ниже в три слова – “любовь – это сволочь!!!”
Как легко послезимье смывают дожди,
А вот смоют ли память о нём – неизвестно,
И выводит перо: “разлюбил? – отпусти!
Отпусти и не мучай, ведь это не честно!”
Победила разлука, и кто виноват
Не имеет значенья… на улицах лужи –
Горько плачет Апрель от ненужных утрат,
Но любить без надежды, наверное, хуже.
Растянулись как вечность ненастные дни,
Холода всю неделю – не выйти из комы,
Разбиваются капли стеклом “позвони! "…
Отвечаешь: зачем? мы теперь не знакомы.
Пусть молчанье страшнее, чем правда и ложь,
Потому что молчанье созвучно надежде,
Но и ангелы знают - если что-то вернёшь,
Оно вряд ли вернётся таким же, как прежде…

© Copyright: Сказоч-Ник, 2008

Переход от меня до тебя –
Серым берегом край тротуара,
Но судьбы сумасшедшей река
Все мосты-переправы сломала.
И дождями размыло следы,
По которым бы ты отыскалась,
Просто дождик – подлиза судьбы,
И не друг мне, такая вот жалость.
Просто сумерки раньше пришли
И закрыли тебя до рассвета,
И созвучья легли на стихи
Вместо рифмы, потерянной где-то.
Может, встретился кто-то другой
На твоем берегу так некстати,
И рассыпались звезды росой
Под ногами у вас на закате…
Переход от меня до тебя
Невозможен и нам не обещан,
И смывают дожди со стекла
Образ самой любимой из женщин…

© Copyright: Сказоч-Ник, 2008

Она крылья раскрашивала под настроение,
Обычно в рыжий, но в период влюблённости
Чёрный казался ей цветом спасения
От боли душевной и незащищённости.
Вот и сейчас она злится и хмурится –
Ну, как ей теперь от себя самой спрятаться?
Дура набитая! Глупая курица!
Снова в любовь угораздило вляпаться!
Рыжие пёрышки, губки как бантики,
Смотрят насмешливо карие звёздочки –
Вот ваше Солнце, мужчины – романтики!
Стройтесь рядами, а я – посерёдочке.
Вам невдомёк, что есть девочки-циники?
Те, что любви не хотят повторения –
Глупое чувство доводит до клиники,
А чьи-то касания – до отвращения.
В круговороте игры в обаяние
Как она взгляд пропустила внимательный?
Здравствуйте, Божье моё наказание…
Здравствуй, негаданно мой замечательный…
Впрочем, влюблённость – болезнь не смертельная,
Можно и в руки – как яблоко спелое,
Разве в диковинку сцена постельная?
Что же ты крылья раскрасила в белое…
Снежные перья, душа обнажённая,
Значит и сердце – мишень для предательства!
Где ты увидела, умалишённая
Вечной любви хоть одно доказательство?
В вену иглой его имя впивается,
С каждой секундой растёт привыкание,
Ты уже любишь как он улыбается,
И ищешь губами родное дыхание…
Хватит! …пока не вросла окончательно…
Дура! Опять доигралась в “приличную”!
А чёрное к карим идёт замечательно –
Ты видел меня хоть однажды циничною?
…А он у окна ждал её возвращения
На краешке мира, любовью согретого,
И знал, что попросит сегодня прощения
За то, что в любовь он не верил до этого…

© Copyright: Сказоч-Ник, 2008

Здесь главное, конечно, не постель…
Порука: никогда твое не снится тело.
И значит, не оно единственная цель…
Об этом говорить нельзя, но наболело…
Я бы не брал теперь твоей руки…
Упорно не искал твоих прикосновений.
Как будто невзначай – волос, плеча, щеки…
Не это для меня теперь всего бесценней.
Я стал давно грустнее и скромней.
С меня довольно знать, что ты живешь на свете.
А нежность и все то, что в ней и что над ней,
Привыкла ничего не ждать за годы эти.
Так мало надо, в общем, для любви…
Чем больше отдает – тем глубже и сильнее.
Лишь об одном молюсь и день и ночь: живи,
И где и для кого – тебе уже виднее…

А. Штейгер

я заклеиваю окна сушёными крыльями бабочек,
затыкаю щели сахарной ватой
из аптечки старшего брата
(он лейтенант запаса медицинской службы)
мы пьём чай с йодом,
когда хочется яда,
а ещё он говорит, что раны души
должны дышать,
и не надо
заматывать их в бинты.
между рамами паучок распятый
на липких ленточках лейкопластыря
горько плачет над своей коллекцией
сушёных крыльев мотыльков и бабочек,
он, наверное, прототип
«коллекционера» фаулза...
и давно зарится на мои крылья -
в паутину меня,
долгожданного яда
и долго сушить между рамами.

Наталия Боева

Мой цитатник-стишатник-песенник...
Соберу-ка все в одну кучу, как старенькое-любимое так и новое-свежеспижженное...