мусорки на углу улицы короля Джоржа и Незнакомого переулка.
(надпись на стене: "Незнакомка". Переулок на иврите женского рода)

"Кто медлит упорядочить свою жизнь подобен тому простаку, который дожидается у реки, когда она пронесет все свои воды."
/Гораций/

Поехала я вчера к Элинор. На романтический ужин, так сказать. Все присутствующие парами. Точнее, это должен был быть романтический ужин, но Орен вдруг заболел. Подозрительно так заболел, как раз после того, как я ему сказала, что ужин состоится в Иерусалиме (то есть, далеко), где Элинор, соответственно, живет. Он как услышал - так и слег. Звонит весь такой несчастный, сипит в трубку и говорит, что мне с ним видеться пока опасно, потому что у него ужасная неизвестная болезнь, от которой ломит спину и хочется спать.
- А температура у тебя есть? - спрашиваю.
- Пока нет, но я уже чувствую - приближается...

И голос - помогите, помираю. Я разрываюсь между двумя мыслями, одна: "ах ты мой бедный, несчастный, да я сейчас приеду тебе массировать поясницу и заваривать чаек!", а другая: "вот ведь сделает все (может, подсознательно?) только чтоб не переться в Иерусалим на ночь глядя!".

Пришлось ехать одной. Я уже довольно долго не водила (а чего водить-то, если меня, как барыню, привозят и увозят?) и полтора часа за рулем мне немного дали по нервам. Моя дочка в животе пихалась всю дорогу. Наадреналинилась там внутри, видимо. В Израиле водить - как в сафари. Не знаешь, из-за какого угла кто выпрыгнет.

Короче, приезжаю к Элинор. Она тоже расстроилась, что Орен не приехал, потому что у нее сидел Эрез. Дело в том, что этот Эрез ей очень нравится. Она ему, вроде, тоже, но как-то он не совсем уверен. А тут - романтический ужин, мы, значит, с Ореном должны были быть и еще одна пара. Эрез по плану должен был проникнуться атмосферой и проявить хоть какую-то инициативу. А мы все - вкусно покушать. В общем, Орен своим неприходом всю атмосферу перекосил.

Родители Элинор уехали путешествовать и оставили на ее попечение толстого злобного пеккинеза Пинки и добродушного младшего брата лет 18-ти. Когда я спросила, а почему он не в армии и зачем за ним надо присматривать, Элинор сказала, что брату еще нет и четырнадцати. Мама родная! Дети нового поколения что едят? Мутанты!
Кстати о еде. Элинор приготовила немного нескладное меню: суп из сладкого картофеля, курица с овощами по-китайски и суши. Суши вышли как-то не очень, но зато все остальное было вкусно, особенно суп. Я теперь не хожу в гости, где не кормят...

С первого взгляда на Эреза я поняла, что Элинор там ничего не светит и она зря старается. У него на физиономии было написано, что он по меньшей мере наследный принц инкогнито. С места в карьер начал флиртовать и со мной. Фу, не люблю таких. Пришел к девушке - веди себя в гостях прилично, уважай хозяйку. Я сразу обьяснила, что на шестом месяце, и что у меня есть Орен. Тогда он попросил потрогать живот. Я сказала: нельзя. Ишь, чо захотел! Руки прочь!

Другая приглашенная пара вела себя как и положено познакомившимся два месяца назад: они забились в кресло и никого вокруг не замечали. Минут через десять, после того, как пришли, они вышли покурить на балкон, задернули за собой занавеску и в течение часа не появлялись. Потом вышли, наспех поели и сказали, что рады бы остаться, но им срочно пора домой. Мы сказали: очень жаль, но раз вам пора...

Пеккинез Пинки меня невзлюбил, а вот Эреза наоборот, полюбил всей душой, и после долгого пыхтения вскарабкался ему на колени. Полюбил он его так пылко, что младший брат Элинор вскоре спихнул собаченку ногой с ошарашенного Эреза и виновато сказал: "Это он у нас по родителям скучает... ему внимания не хватает." Потом брат ушел и вместо него явилась лесбиянка по имени Анат. Это Элинор решила, что у Анат такие наклонности, потому что той не нравится, когда женщины красят волосы и пользуются косметикой. По-моему, это никакое не лесбиянство, а просто занудство. Не нравится - не крась, кто ж заставляет-то? А других оставь в покое... Потом она ушла тоже, и мы остались втроем: Элинор, Эрез и я. Ну и Пинки тоже, огрызался из под дивана на тех, кто смотрел в его миску, куда Элинор свалила остатки китайской курицы. Нарочно ведь все в миске оставил, чтобы сидеть рядом, охранять, рычать и тяпнуть за ногу первого, кто посягнет. Ну и характер!

Элинор предложила остаться на ночь у нее, чтоб не вести машину ночью. Эрез сказал: "Я тоже хочу остаться, я завтра поеду с Леной, если она не возражает! У меня машины нет." Я промычала: "Угу..." и пошла звонить Орену. Тот сразу поднял трубку и на мой вопрос: "Как ты себя чувствуешь?" бодро ответил: "Гораздо лучше! Мне совсем полегчало! Может, я даже в паб пойду с Гаем..." "Но-но! - говорю, - какой паб? С ума сошел, что ли? Тебе надо лежать, отдыхать и набираться сил, а не по пабам шляться."

Сегодня Орен-таки был здоров. Абсолютно.
Впрочем, тем лучше...