К моему огромному удивлению, Орен ребенка не хотел. Правда, он ни разу об этом прямо не сказал. Но то, что он сказал, звучало примерно так: "Если я раньше боялся, что ты разобьешь мне сердце, когда меня бросишь, то ты можешь представить мой панический ужас теперь, когда я думаю, что ты меня можешь бросить с ребенком, и я всю жизнь буду приходить к вам и видеть, как ты счастлива с кем-то другим."

Вот что я люблю в людях, так это положительное мышление. Я так далеко не загадываю и смысла волноваться о том, что будет через пять лет, не вижу. Но Орен сказал, что он говорит о самом ближайшем будущем. Я спросила, а с чего это он взял, что я обязательно его брошу. Орен хохотнул, глотнув воздух. Так ничего и не решив, я записалась к врачу. Точнее, это Орен меня записал.

Приехали мы к врачу злые и недовольные друг другом. По дороге Орен спросил, знаю ли я, что до семи недель аборт делается таблетками, а не выскабливанием. Я спросила в ответ, значит ли это, что он хочет, чтобы я сделала аборт. Орен возразил, что ничего это не значит, что он меня любит и хочет табуны детей, хотя, конечно, он не собирался их заводить прямо сейчас, и он просто хотел, чтобы я имела ввиду. Имея это ввиду, я захлопнула дверь кабинета гинеколога перед оренским носом.

Вид гинеколога меня несколько утешил. Передо мной сидел смуглый широкоплечий парень лет 30-ти, красивый, как реклама бритвы "Жилет". Я даже не знала, что таких в гинекологи пускают.
- На что жалуемся? - спросил он хрипловатым голосом.
- Да так, - замялась я. Было ужасно неловко рассказывать этому молодому человеку про свои проблемы. - Я беременна, вот, пришла выяснить, что надо делать.
- Беременность желательная? - спросил он, сверкнув темно-вишневыми гразами. Я замялась еще больше и пожала плечами.
- Ты собираешься оставить ребенка?
- Не знаю...
фу, как деревенская девица, прям. Доктор Голд, так звали молодого красавца-гинеколога, выписал мне направление на анализы. Внизу он крупным почерком приписал телефон комиссии по абортам. Снаружи ждал Орен, нервно мнущий сумку своими ручищами.
- Ну, - говорю, - ты мне и доктора выбрал...

Через 20 минут Орен стоял в дверях, шурша пакетом из "Супер-Фарма". В пакете, как я правильно догадалась, лежала проверка.
- Спасибо, - сказала я, - но мне уже не надо.
Но потом я из любопытства испробовала и эту тоже. Есть в химии что-то магическое, все-таки.

Да, так я думала, что Орен обрадуется. Вроде как я, любовь его жизни (это он так решил), теперь буду привязана к нему и зависима даже. Но он не обрадовался СОВСЕМ! Точнее, он впал в шоковое состояние, что меня немножко разозлило, потому что в шоке собиралась быть я, а ему отводилась роль утешителя. Отлежавшись с полчасика на кровати (я его не трогала, терпеливо ждала, пока придет в себя), Орен вдруг вскочил и с воплями: "Что тебе хочется, ты только скажи!" - побежал в супермаркет под домом покупать мне апельсиновый сок. Я ему вдогонку завопила: "Мороженое!". Надо пользоваться положением.

Вернулся Орен с двумя большими мешками еды и опять повалился на кровать. Я, с мороженым в руке, решила обрадовать свою маму и позвонила ей.
- Мама, - говорю, - ты сидишь?
- Нет, - сказала мама, - посуду мою. А что?
- Угадай, кто беременный!
Мама помолчала. В трубке было слышно, что посуду она продолжает мыть. Потом сказала:
- А вы что, специально?
- Ну, не совсем, - призналась я.
- Лена, - сказала мама, звеня мокрыми вилками, - ты меня когда-нибудь сведешь в могилу своими новостями. А что говорит Орен?
Я посмотрела на бледного Орена с остекленевшим взглядом, лежавшего рядом в позе трупа: впору свечку ставить.
- К нему еще не вернулся дар речи...
- А что вы собираетесь делать?
- Не знаю, - говорю. - Сейчас Орен очнется...
- Может, родите? - маме уже давно хочется в бабушки.
- Посмотрим...

Я немножко сбрызнула труп водой, чтоб оклемался. Труп вяло отбивался: "Ну ладно... ну хватит... только не щекотись..." и в конце концов изрек: "И что мы собираемся делать?" Начался длинный спор, напоминающий разговор "давай оставим котенка". Только на сей раз этот котенок сидел внутри меня...

Дело было всего полтора месяца назад, а кажется, что так давно. Я сидела на кровати у себя в квартире и обдумывала затянувшийся ПМС. Нервозность, бешенный аппетит и подозрительно чувствительная грудь имели место уже вторую неделю. На всякий случай я купила проверку беременности, хотя, собственно, волноваться повода не было: предохраняюсь я довольно тщательно. На мысль о проверке меня навели маринованные патисоны: шла уже вторая банка за неделю, а ведь раньше я и не знала, что такие продукты продаются в нашем супере.

Собственно, минуту можно было и не ждать: синяя полоска появилась через две секунды. Я сверилась с указаниями на коробке, в надежде, что у меня обман зрения. Mеня удивило, что эта проверка действительно работает. Сначала я почему-то ужасно обрадовалась, мой внутренний голос прям-таки возликовал: "Ура! Я беременная!" пока его не заглушил другой, более грубый, голос разума: "А-а-а-а!!! КАКОЙ КОШМАР!!!"

Я легла на кровать в смятении чувств и попыталась решить, что делать. Отбросив панику и эмоции, я пришла к выводу, что, собственно, выбор небольшой: делать аборт, или не делать аборт. За и против в обе стороны были настолько веские, что можно было не принимать их в рассчет. Внутри я все больше склонялась к мысли, что делать аборт не стоит просто потому, что раз уж так исторически сложилась и я залетела, то ладно уж, пусть будет. Вот у нас в студии один с женой семь лет не могли детей завести. Куда только не ездили, а денег сколько вбухали... Теперь у них два толстеньких близнеца. Вообще, куда не плюнь, у всех пробирочные близнецы. У Баруха, вон, тоже близнецы. И у бухгалтерши Орли - близнецы. А тут бац! и без всяких пробирок, а главное, с отцом ребенка повезло, могло быть гораздо хуже. Взять, к примеру, того же вечно обкуренного травой Рона.

Слегка успокоившись, я позвонила Орену. К сожалению, именно на тот момент мы с Ореном крупно поцапались и не разговаривали. Так что мой звонок должен был сразу же вызвать его подозрения. Будущий папаша вел машину и ответил мне довольно неприветливо.
- Орен! Привет! - сказала я беспечно (чтоб не умер там от разрыва сердца), - а когда ты сможешь ко мне заехать?
- Через 20 минут, - сдавленным голосом ответил он, и я поняла, что он догадался.

Я решила, что он обрадуется.
продолжение следует