Пришло время признать, что мы безвозвратно конвертировались в фанатов Merrell’а, а точнее в их barefoot течение. Окончательно я это понял с наступлением сезона дождей, который в Израиле почему-то зовется зимой. Я надел свои Columbia, в которых с удовольствием проходил всю прошлую зиму, и понял, что мне в них не удобно. Мне хотелось их снять, чего с Merrell’ами никогда не происходило.
Заказал зимние batefoot’ы Embark с GORE-TEX’ом. Это старая модель, на смену которой пришла Ascend. Шли они долго, затерявшись где-то на почте, и чуть было не отправились обратно. Но теперь у меня есть вторая пара barefoot’ов, на сей раз водонепроницаемая.
Оставил Devil May Cry свернутым. Теперь Steam считает, что я в него наиграл 78 часов. Задрочил, однако.
В игре очень крутая постановка диалогов. Выражается это в том, что герои говорят как нормальные люди, и мимика у них вполне естественная, что вообще большая редкость. А подача сюжета граффити на фоне – вообще прекрасна.
Главного злодея, как и в оригинале, зовут Mundus. Правда теперь он не гигантская статуя, а вполне себе глава мегакорпорации.
Succubus здесь не женщина-вамп, а страшная гигантская женщина гусеница. После победы над ней получаем второе демоническое оружие – перчатки. Если в предыдущих частях Данте демонстрировал в них чудеса боевых искусств, то теперь он просто грубо и даже несколько вульгарно колошматит противников.
Мир-отражение очень крутой. Еще круче босс внутри телевизора, хотя это уже упоротость уровня TRON. От телеведущего получаем второе ангельское оружие – пару glaive, что-то вроде гигантских метательных звезд. Они хотя формально и являются оружием ближнего боя, на деле бьют довольно далеко.
С оружиями дальнего боя тут все как-то совсем грустно. Не то я их не нахожу, не то тут действительно одни пистолеты.
В мире-отражении наконец-то получаем Devil Trigger, который в оригинале был доступен практически сразу. Работает он сильно иначе, чем раньше. Вместо того, чтобы превратиться в демона, Данте замедляет время, и подкидывает всех противников в воздух. Эффект, впрочем, столь же опустошающий.