Между мной и моим поездом оставалось последнее препятствие: длинный товарный поезд. Но тут-то и появился элемент озабоченности: раздался лязгающий звук, явно означавший, что мой поезд тронулся! Что и подтвердилось при взгляде под вагон товарняка. Моля высшие силы, чтоб не тронулся и товарный, я, в шляпе, мешок с подарком в руке, ринулся под товарняк. Поскольку эти строки появились на свет, товарный, спасибо высшим силам, в этот промежуток времени не тронулся. Вылезши из-под одного поезда, я побежал рядом с другим, отчаянно барабаня по двери вагона, рядом с которым я вылез. Поскольку со слухом в вагоне (или со вниманием к моему затруднительному положению) оказались проблемы, а поезд отчетливо набирал скорость, я… залез на подножку на ходу!
Станция Лихославль осталась позади, поезд на крейсерской скорости въехал в лес, свежий ветер ноября обдувал моё одеяние. "Пока всё идет хорошо, - сказал Билл, пролетая мимо 117-го этажа".

И всё было бы и впрямь неплохо, если бы не одно вскоре проявившееся обстоятельство. Дело в том, что в походном положении подножки вагонов упрятываются под вагон – ну хотя бы, чтоб не задевать предметы, оказавшиеся слишком близко к рельсам. Поэтому я на подножке стоял не вертикально, а удерживал себя в наклонном положении, вцепившись в поручни. Вот я и стал прикидывать, на сколько хватит выносливости мышц кистей с учетом удерживания в одной из них имеющейся у меня ручной клади. Возможно, в мыслях на эту тему и появлялись рациональные зёрна, но тут с грохотом пошел мимо встречный пассажирский поезд. Ветер удвоил силу, и его порывом с меня снесло шляпу. Я похолодел от собственного рефлекторного побуждения удержать её руками…

В общем, додумать мысль о посменной работе мышц я не успел: поезд вдруг начал тормозить и остановился в глухом лесу. Я обрадовался передышке, спрыгнул с подножки и побежал, отдыхая кистями – не за шляпой, конечно! – к своему вагону. Забарабанил в родную дверь, но и здесь проводница не выказала ни гостеприимства, ни любопытства, видимо одурманенная сном или еще чем, и заветная дверь не открылась. А поезд тронулся. Что делать? – с новыми силами я прыгнул на новую же подножку и приготовился нести (или везти?) свой крест дальше. Но не прошло и пяти минут, как поезд вновь остановился в лесу. На этот раз обстановка выглядела еще более загадочно, потому что на новой "остановке" рядом с путями стояла ярко освещенная жёлтая железнодорожная будка, а у нее в лучах света стоял железнодорожник, не обращавший на меня никакого внимания. В час ночи, в лесу. Я рванул к локомотиву, в надежде найти в нём кого-нибудь не спящего и прояснить отношения. Блин, а навстречу мне мимо меня прошёл ещё один железнодорожник, не обративший на меня никакого внимания. Несмотря на стресс и наличие нерешенной проблемы, я удивился такому обилию индифферентных железнодорожников в глухом ночном лесу, не говоря об одинокой освещённой будке. Кафка отдыхает!

В локомотиве я обнаружил не спящего железнодорожника, обратившего на меня внимание. Ему-то я и изложил суть своих претензий: фальстарт бригады на станции Лихославль. И вместо объяснений услышал: "Это вы там на подножке висели? Нам со встречного радировали. Смотрим – действительно, висит кто-то. Остановились, смотрим – нет никого. (Это когда я в первый раз спрыгнул с подножки во тьму). Только тронулись, смотрим – снова кто-то висит! Вот, встали, машинист пошёл вас убивать". "А, так я ж его видел, - заметил я. – И что мне делать?" "Идите к нему, только осторожней".
Я пошёл – а машинист уже обратно идёт. Я не стал дожидаться наезда и начал с упреждающего удара насчёт "а чего это вы на полчаса раньше с Лихославля поехали?" – скороговоркой такой. Мужик опешил и брякнул в последней надежде на кровь мою невинную: "А билет у тебя есть?" "Есть, - торжествующе лишил я его последней надежды. – В восьмой плацкартный!" "Ладно, иди в свой вагон", - буркнул машинист.

Подхожу к своему вагону… а там только что с цветами не встречают! Дверь открыта, подножка отклячена, поднимаюсь, а проводница эдак восхищенно: "Это вы на подножке от Лихославля ехали?" "Вот зараза, не спала ведь", - подумал я и пошёл под удивлёнными взглядами соседей по вагону укладываться на свою верхнюю полку. Не налазался ещё, типа.

P.S. Несколько раз я рассказывал эту историю, и обычной реакцией было удивление и улыбки. И только один раз выслушавший заметил рассудительно: "А что б ты делал, если бы поезд проехал мимо платформы какой-нибудь станции?" Ужас! Убил весь героический пафос повествования!