19-08-2005 15:18
Tz_1.
Сквозь сухостой стоящих тесно мертвых,
где пленная душа не проскользнет,
мышь-матушка к буфетчику за медом
вокзалом ослепительным бредет.
Пустынный купол полон листопада,
печаль проста, как музыка в раю,
зеленые да красные лампады
с восторгом бьют, крича, по острию.
Игла, как елка, брызжет светляками!
Свечу пьянит эфирный мандарин...
Сверх небосвода разведи руками:
"Какую ты мне рыбу подарил!"
Спеленутые в важные асфальты,
или на досках темного письма -
все нежно любят мне тебя сосватать,
и тихо ждут, пока еще зима.
Ах, жизнь! Полна снежка, загадки, ласки...
Полуоткрыв блаженные уста,
бежит-несет наперсток яркой краски
для спящего с улыбкою листа.
Tz_09.
Как очередное доказательство
Божьего цветного бытия,
в комнатке ночной летают платьица,
воздухом, как бабочки, бия.
Хохоча, захлебываясь вальсами
венской сказки снега и светил...
Доченька и мать золотовласые
сладко спят средь вихря дивных сил.
Тихо блещет комната полночная -
музыки и мысли острие, -
словно молодое, непорочное,
праздничное Имечко Твое!
На вратах у величавой Вечности,
отстраняя временщицу ночь, -
для Тебя, Тебе горят две свечечки,
спящие в обнимку мать и дочь.
Светятся во тьме, и кто обнимет их,
кроме Света?.. Кто же им в тиши
подоткнет и поцелует вымытые
легонькие пальчики души?
Свет един. Здесь нынче место царское.
Царствие раскинулось, как плат,
в комнатке, искрящей, как шампанское,
Светом - без туманов и преград.
Tz_19.
Отпусти косу свою по самую марусю,
отпусти в горсти синицу к синю морю -
ах как здорово, что я тебя боюся!
Ах, как радостно, что я с тобой не спорю.
Красна роща спорит с желтой за убранство,
но зеленая молчальница главнее -
ах, как празднично, что нету постоянства,
ах, как сладко ни с тобою и ни с нею!
Белый аист, черный ворон, красный сокол,
очи карие пред синими очами -
ах, как брачно нам с тобой летать высоко,
ах, как звонко, что не общими ночами!
Самолетной серебрянкой крытый Север,
золоченый, как орех, кораблик Юга...
Что же ветер-земледелец нас посеял
так далеко и бесплодно друг от друга?
Ждет на выходе безмолвная Маруся,
над разрушенным мостом ревет Катюша...
Ах, как грустно, что тебя я не боюся,
ах, как странно отпустить на волю душу.
Tz_21.
Любовнее любовницы трава
ползет по скатам рухнувшего рва,
заглядывая в терем-теремочек:
пусти меня, кто в тереме живет -
но только червь, да темненький грибочек,
да паучина паутину шьет...
Попросится невестою трава
к войне взойти косноязычной в гости -
но та бормочет, все играет в кости
на середине треснувшего рва.
Но там - бухгалтер, скряга, бюргер, химик:
считает фосфор, кальций да азот...
Из вежливости Йорика подкинет,
как для твоих, Офелия, вазон
цветов. Ведь песни да венки плывут
и рвы сравнят, сорвут, взорвут, соврут...
Tz_27.
"В этом мире доброго нету ничего", -
вымолвила доченька много раз подряд.
В книжке, что держала ты,
не было тех слов.
Четыре года и семь месяцев -
дочь моленая, дочь выпрошенная,
как снег.
Душа моя выброшенная.
Очень трудно повеситься,
если уходит век.
"Мир не ваш и вы не его".
Ты все про недобрый мир повторяла.
На кухне, раздавая нам торжество,
мать над горячей курицей стояла.
Добрые люди в недобром мире,
5 Суходольских сошлись во сне
с 6-м Алдошиным, чтобы Ире
выпал, не мучал, раскрылся снег.
Как раскрывается зонтик десанта,
как одуванчиком голова
растрескивает скорлупу детсада
и говорит слова.
Полинька, доченька, нам вместе всем хорошо.
Полинька, доченька, нам вместе всем хорошо.
Tz_29.
Надо говорить обиняками -
ребрами, зубами, кулаками.
Рифмами, чего там, не расскажешь,
как тебя сиротски я люблю -
с дочкой ли, с племянником, с собакой.
Браки заключаются лишь дракой.
То есть начинаются. И даже
Новое Посланье к Королю:
"Мол, ты, голый..." - яростно любовно,
истово, безумно, многокровно,
как косноязычный бомж пространства,
режущий бомжиху из времен...
Только дети произносят: "Здравствуй!",
не боясь признаний и имен.
"Я Полина. Он Попов. В Эдеме
мы серьезны, старшие над всеми:
мучаясь, бредет обиняками,
как чертополохом, вся в крови,
Радость - как бомжиха с синяками,
плача от обиды и любви".
(с) Т. Алдошин
Комментарии:
Камрад
жаль, безумно жаль - никто не говорит.
Он ведь потрясающий - Алдошин.
Да, расчленил я его огромный цикл, что-то сначала вошло, что-то потом, что-то до сих пор никак.
Но - мощь. Необычная. Необычайный говор. Думал, так уже и не бывает.
Он ведь потрясающий - Алдошин.
Да, расчленил я его огромный цикл, что-то сначала вошло, что-то потом, что-то до сих пор никак.
Но - мощь. Необычная. Необычайный говор. Думал, так уже и не бывает.
Потрясающе Янус.
Я у тебя как из сокровищницы черпаю. И это забираю. И ИМЯ. СПАСИБО
Я у тебя как из сокровищницы черпаю. И это забираю. И ИМЯ. СПАСИБО
Камрад
рад, что так.
(п.ч. привык, что не замечают часто, а тут перечитывал и сам, и с Анной уже про эти стихи не раз говорил. Сильно. Не с 1го раза, а пробивает.
И Макарке отослал даже - редко так делаю.
Хотелось поделиться. Радость на нашей улице, как ни крути)
(п.ч. привык, что не замечают часто, а тут перечитывал и сам, и с Анной уже про эти стихи не раз говорил. Сильно. Не с 1го раза, а пробивает.
И Макарке отослал даже - редко так делаю.
Хотелось поделиться. Радость на нашей улице, как ни крути)
Как дышу. 1-3
[Print]
ТАРЗАНКА