Первый отрывок из дневника Дафны Скригмор. «Я умею умирать»
«...Долго сидела в ванной и смотрела, как капли крови растекаются по моим пальцам, накапливаются на кончиках и, капая вниз, растворяются в воде. Это не было очередной попыткой покончить с собой. Мне просто хотелось почувствовать себя на грани, когда кончается жизнь и начинается боль. Не тот дикий огонь, рвущий нервные нити, а острый дискомфорт, охватывающий сначала только руку, а потом - все тело. Она как тихий, постоянно нарастающий монотонный вой, загробный зов, заползающий под кожу и оглушающий все вокруг.
«Страх».
«Не».
«Должен».
«Меня».
«Победить».
«Я».
«Умею».
«Умирать».
По-моему, ничего в мире по красоте не может сравниться с кровью, растворяющейся в теплой воде. Порой кажется, что кровь - живая, и чувствует все: в холодной воде она как-то съеживается, сбивается в клубки. А тогда в ванной это был алый туман, улетучивающийся за несколько секунд и оставляющий за собой болезненную розовую эйфорию. По-моему, это и есть идеальное зрительное отображение оргазма.
«Я живу, пока мне больно».
Кожа начала сморщиваться, поэтому я смыла с руки кровь, перевязала запястье и вылезла из ванны.
Вот мое отражение в зеркале, какая я есть. Нет ни прически, ни макияжа, ни одежды, ни украшений. Красавица или уродина - совсем не важно. Голая и настоящая.
«Я настоящая. Я буду жить!»
Сев на пол в углу, я начала плакать. Каждый день - судный, 0:00 - отвечай за все, что делала вчера. Почему утром поленилась встать с постели? Устала, от чего? Дрова таскала, что ли? Отвечай!
Порой я напоминаю себе заложника, который сам держит пистолет у своего виска, пока грабители опустошают магазин. Только сейчас это не грабители, а мои собственные родители. И опустошается не магазин, а я сама.
«Меня».
«Никто».
«Не».
«Посадит».
«В».
«Угол».
«Даже».
«Я».
«Сама».
-У тебя там все в порядке?
Мама.
-Все нормально, просто зеркало разбилось.
Я уже знала, что последует за этим.
-Разбилось? Не само же из рамки выпрыгнуло! Эх... В кого же ты только пошла, такая неуклюжая! Все в доме переломала.
Нравоучение продлилось еще минут десять. Потом - десять секунд молчания, чтобы перевести дыхание, после которых ее голос смягчился:
-Осторожнее там, не хватало еще, чтобы поранилась. Тебе помочь?
Как же просто все вышло. Даже не пришлось солгать насчет запястья.
Почему же родители так боятся показать любовь к своим детям? Каждый позитивный шаг они делают с каким-то недовольством, как большое одолжение. Правда, после некоторого возраста. Или это всегда было так? Не помню...
Может быть, они не готовы к ответственностям и проблемам, которые на них падают с нашим появлением? И они отрекаются от них, а с ними - и от нас.
-Не надо. Сама справлюсь.
Рыдание застревало у меня в горле. Может быть, они просто перестают нас любить?
А кого же можем полюбить мы, если нам давали с молоком не любовь, а ответственности и чувство вины?
-Ты уже два часа в ванной. Выйти не хочешь? Уже половина первого!
-Сейчас.
«Страх».
«Не».
«Может».
«Меня».
«Победить».
«Я».
«Умею».
«Умирать».