Уважаемый читатель наверняка склонен думать, что после всех злоключений наш дух был сломлен, и разумно было бы вернуться обратно на дачу к бабушке, чтобы там отдохнуть и остаться. Если так, то уважаемый читатель сильно заблуждается.
Да, действительно, глотая пыль и проклиная всё на свете, в особенности бобров, наша процессия еле ползла по дороге. Мы бы действительно завершили на этой ноте наш поход, если бы не одно «но».

Вдруг откуда ни возьмись, перед нами возник небольшой магазинчик. (На самом деле совсем даже не вдруг, и даже не возьмись, а стоял он тут уже давно и был по пути, что в прочем не так важно, для красного словца – путь остается как написала.)
Ну, раз по пути магазинчик – грех не зайти. Хоть какое-то разнообразие после кустов, мух и крапивы. Вышли мы оттуда в приподнятом настроении и с новыми силами, а если быть точнее – с двумя литрами местного самогона. Сразу же был сгенерирован новый план, который мы, не задумываясь, осуществили. Возвращаться к бабушке с животворной жидкостью уже не хотелось, хотелось леса, костра, палатки, жареных сосисок и самогона. Правда, в обратной последовательности. Хотя и здесь можно поспорить, потому как два последних пункта между собой отчаянно конкурировали.

Новое место было предложено мною практически сразу. Дабы не повторился случай с заросшей речкой, меня отправили вперед на разведку, Маша же с Любой волочились сзади, распределив между собой моё снаряжение. Новое место было не так далеко. Это была старая вырубка, заросшая брусничными полями и маленькими ёлочками. В свое время здесь у нас был устроен стол со скамейками, навес, мангал и даже туалет, сделанный из старой раковины. Конечно же, со временем это все было поломано местными мальчишками, а навес свистнули.

Удостоверившись в том, что с брусничными полянами ничего не случилось, я побежала обратно к девчонкам, и мы, в радостном расположении духа, потопали туда. Дойдя до нужного места, выбрали наиболее ровную полянку, кустики брусники на которой были похожи на пружинистый мягкий матрас. Быстро разбили палатку, разожгли костёр, поставили треногу, стали варить чай и жарить сосиски. Взятая с собою вода быстро заканчивалась, потому как часть ее была использована при затушке костра на речке. Я взяла пустую бутыль и пошла к бабке набирать воду. Тихо, как партизан, я открыла калитку, бесшумно, согнувшись в три погибели, пробежала мимо окон дома и припала к колонке. Не хотелось встретить бабушку и испортить репутацию идеальных путешественников, потому как узнав о наших планах, назвала их глупостями, и мы долго отбивались от предложения устроить лагерь на полянке в саду. Наполнив бутылки и выдернув пару пучков салата, я понеслась обратно, согреваемая мыслью о сосисках.

Никогда еще мятный чай не был таким ароматным, никогда еще сосиски не были такими вкусными и сочными. Только уничтожая провизию, мы поняли, как голодны. Постепенно желудки были наполнены, мы развалились вокруг костра, покуривая сигареты, и мирно беседовали. Потом появилась первая бутылочка, потом вторая.. мирная беседа превратилась в сплошной хохот, потом в немного нетрезвые песни, а потом...

Потом начался женский стриптиз. Да-да, самый натуральный! Исполнялся он Марией и Любой под мелодии моего мобильника. (Гы, в этом месте ворд пытается исправить слово «мобильник» на слово «могильник». Однако!). Бьюсь об заклад, вы ТАКОГО нигде не увидите. Зрелище было неописуемое. Жалко ни фотоаппарата, ни камеры не было. Хотя если б и был, вашу покорную слугу наутро бы загрызли протрезвевшие исполнительницы. Так что, как говорят, «что ни делается…» и дальше по тексту.

Часа в три ночи усталость, наконец, дала о себе знать, и мы решили, что неплохо было бы поспать. Чтобы спокойно идти на боковую, нужно было затушить костёр. Машка с рвением взяла эту обузу на себя, решив затушить огонь «пионерским», пардон, способом. Только одного она не учла. Не мальчик она, не мальчик. А совсем даже девочка. Принимая во внимание сию физиологическую несправедливость, не трудно догадаться, что Машка со своей затеей потерпела, скажем так, фиаско. Об этой попытке и ее неудачной реализации мы с Любкой узнали по оглушительным воплям, разносившимися на весь лес. Не поняв, в чем дело, мы высунулись из палатки, увидели голый Машкин зад, нависший над затухающим костром, и, поняв, в чем дело, забились в истерике задыхаясь от смеха. В конце концов, костёр был затушен общими усилиями, преимущественно при помощи оставшейся воды, но Мариин вклад в это дело не забыт до сих пор. Люба все время пыталась опрокинуть палатку, но мы все-таки улеглись и еще долго потом болтали.

Грело похмельное утро.