На днях за мытьем посуды меня встревожил вопрос любви советской власти к Пушкину. Ведь по сути, до нее культа Пушкина не было как такового. Был поэт Пушкин, один среди многих. Но никто не выдавал его за закатившееся солнце русской поэзии.
Могу понять, почему солнцем не стал убитый все той же властью Гумилев. И опальный Мандельштам им стать никак не мог. Но что с Есениным, столь русским в своем антисемитизме? Ведь это не рубленный слог Маяковского, а действительно высокая поэзия. И ладно, Есенин - современник. Но пусть даже Лермонтов, не Жуковский, у того был слог старшеклассника, и такой же словарный запас, поскольку по русски он и говорить то не умел толком. Но Лермонтов? Вполне мог бы стать Пушкиным. Но кто-то решил иначе.