Трек 48. «Долгая дорога домой»
Дорога домой тянется какой-то бесконечной чёрной лентой. Мы идём по обочине и прислушиваемся к тишине, которую нарушает только хруст гравия под ногами. Автобусы уже не ходят, а мой телефон упрямо показывает, что сети нет, значит, и такси не вызвать.
— Может, бегом? — в голосе Доминика звучит ирония.
— Ага, ползком если только, — отвечаю я, чувствуя, как свинцовая усталость сковывает ноги. — Продолжишь шутить — понесёшь меня на руках.
Когда я уже свыкаюсь с мыслью о бесконечности дороги, позади нас вдруг раздаётся гудок. Оборачиваюсь и вижу, как за нами тормозит красный фургон с логотипом «Экспресс-доставка». Из окна машет водитель лет сорока в потёртой бейсболке, надетой козырьком назад:
— Эй, рок-н-ролльщики! До города подбросить?
Дом молча поднимает бровь, будто спрашивая: «Ну что, рискнём?». Я киваю: пусть хоть космический корабль — лишь бы не шагать дальше.
В салоне пахнет кофе и новым пластиком. Водитель, улыбчивый и розовощекий, как младенец из телевизионной рекламы, не умолкает ни на секунду.
— Вы музыканты, что ли? — кивает он на гитару в руках Доминика.
— Ага, — хором отвечаем мы. Но я, запинаясь, добавляю:
— Точнее, он музыкант, а я так... группа моральной поддержки.
Водитель смотрит на нас через зеркало заднего вида, и его щёки округляются в улыбке.
— Я тоже гитарой в школе баловался. Пока палец вот не потерял, — он показывает ладонь с почти отсутствующим указательным пальцем. — Меня уговаривали не бросать. Училка даже говорила, что талант есть. Но я забил — запал прошёл.
Я сочувственно киваю, отводя взгляд.
— А вы чего в потёмках здесь шастаете? Не страшно?
— Мы на свой автобус опоздали, а следующий не пришёл. Такси не вызвать. Решили идти пешком, — на ходу сочиняю я.
— Здесь такое бывает. Я по этой дороге с грузами часто мотаюсь. Заодно и народ подкидываю — чтобы не скучно было.
Дом, молчавший до этого, встревает в разговор:
— Не боитесь попутчиков брать?
— Страшно было бы — не остановился. А так... У вас гитара вместо ножа, а девчонка вместо банды?
Дом ухмыляется, но молчит.
— Кстати, слышали, какая в городе беда? Свет отрубился, техника глохнет. Сотовая связь тоже не работает.
Водитель крутит ручку радио, но из динамиков вырывается только шипение. Он стучит по приборной панели, словно пытаясь оживить технику:
— Вот видите? Раньше хоть музыка ловилась, а сейчас — одна маета. А вот если отъехать подальше, к соседнему шоссе — там всё работает, как часы: и свет, и связь. А тут... Чёрт знает что.
Мы с Домиником переглядываемся, и я чувствую, как по спине пробегает холодок. «Местный апокалипсис» — его шутка всплывает в голове, но теперь в ней нет ни капли смешного.
А водитель продолжает:
— В новостях болтали про какие-то волны... электромагнитные, что ли. Я не въезжаю, честно. Говорят, с космосом связано. Странные дела творятся. — Он замолкает, объезжая ухаб на дороге.
Тишину салона разрывает громкое урчание у меня в животе. Водитель оборачивается, и его щёки снова округляются в улыбке:
— О, знакомая песня! — одной рукой он шарит в бардачке, доставая свёрток в промасленной бумаге. — Берите, я два бутера сделал. Колбаса с сыром.
Я машинально тянусь, но останавливаюсь. В голове всплывает картина: мы в заброшке, балки рушатся, а Дом кричит «Думай о чём-нибудь плохом!».
Я прижимаю ладонь к животу, пытаясь заглушить предательское урчание, и вежливо отказываюсь:
— Спасибо, я не сейчас.
— Нет, ну вы даёте! — водитель хрипло смеётся. — У меня жена тоже так: «Не хочу» — а потом ночью холодильник штурмует.
Он суёт свёрток обратно.
Дом молча смотрит в окно, барабаня пальцами по грифу гитары. Я незаметно кладу руку на его ладонь. Он перестаёт барабанить и переводит взгляд на меня.
— Всё нормально, — шепчу я. Дом кивает, и его серьёзное лицо смягчается.
— Вас где лучше высадить? — спрашивает водитель. — Мне ещё на заправку. Если согласитесь подождать, могу прям до дома подкинуть.
Я кручу головой по сторонам и понимаю, что мы уже въехали в город. Его улицы погружены во мрак. Только в редких окнах мерцают огоньки фонариков и свечей, а на дорогах лужами расплываются пятна автомобильных фар.
— Остановите на следующем перекрёстке. Оттуда уже близко — мы пешком дойдём.
— Ну как хотите, — водитель ловко объезжает затор из нескольких автомобилей, которые не могут поделить перекрёсток из-за неработающих светофоров и останавливается на парковке.
— Спасибо! Вы нас очень выручили! — кричу я в опускающееся окно, а Дом просто делает короткий взмах рукой на прощание.
— Не за что! Удачи с концертами! — голос водителя тонет в рокоте двигателя, и красный фургон растворяется в темноте, оставляя нас одних среди призрачного города.
Мы стоим на тротуаре. Тишина после шума мотора кажется оглушающей. Лишь изредка её разрывает далёкий гудок клаксона или раздражённые голоса запоздалых прохожих. В воздухе висит запах разогретого асфальта, а с газона доносится аромат свежескошенной травы.
— Пойдём, — Дом за локоть тянет меня на другую сторону улицы. Его пальцы как будто излучают мягкое тепло, но белое сияние скрыто под рукавами косухи. — Держись ближе. И включи фонарик, а?
Яркий белый луч выхватывает из мрака яму на асфальте и два светящихся кошачьих глаза возле скамейки.
— Интересно, что там дома... — мой вопрос повисает в воздухе.
Мы идём быстрее. Чувствую, как ноют уставшие ноги, а по спине стекает пот. Каждый шорох в подворотне, каждый крик вдалеке заставляют сердце колотиться чаще.
— Дом... — шепчу я, прижимаясь к нему. — Вот это всё... из-за нас?
Он не отвечает сразу, только сжимает мой локоть крепче. Его шаги по пустынной тёмной улице звучат чересчур громко.
— Мамаша разошлась не на шутку, — наконец бормочет он. Его голос внезапно звучит без обычной бравады. — Впрочем... не факт, что только из-за нас. Старые коммуникации и перегруженное оборудование не выдержали таких электромагнитных возмущений. Слишком большой выплеск энергии.
— Но мы дали этому толчок? — догадываюсь я. Чувство вины не отпускает, но его слова оставляют крохотную надежду – может, не всё так однозначно?
Наш дом возвышается чёрным обелиском среди окружающего мрака. В окнах подъездов — кромешная тьма, только в нескольких квартирах теплятся дрожащие жёлтые огоньки свечей.
Возле подъезда я достаю ключи, но внезапный собачий лай заставляет меня вздрогнуть. Связка ключей с громким лязгом летит на землю. Дом поднимает их и дёргает тяжёлую дверь.
— Всё хорошо, звёздочка, — говорит он почти беззвучно.
Мы поднимаемся по лестнице, освещая путь фонариком. Для меня каждая ступенька – как гора. Усталость наваливается всё больше. Перед дверью квартиры я прислушиваюсь: тишина. Дом распахивает дверь, и я буквально вваливаюсь в прихожую. Луч фонарика мечется по стенам. В квартире висит неподвижная тишина. И запах озона, едва уловимый, словно призрак нашего эксперимента.
Дом заходит следом и тут же стягивает косуху: его руки всё ещё излучают белое сияние.
— Где кот? — я нервно размахиваю фонариком.
— Да перестань ты! — Доминик отбирает у меня фонарь и выключает его. И тут же мой взгляд выхватывает светлые блики на полу погруженной в темноту гостиной. Дом подходит к дивану и поднимает угол свесившегося на пол пледа. Кот сидит под диваном, распушив хвост и нахохлившись, и не одобрительно светится всем своим существом: начиная от жёлтых глаз и заканчивая флуорисцирующим кончиком пушистого хвоста, который недовольно стучит по полу, вздымая мельчайшие пылинки в воздух.
— Вот твой кот, — в голосе Доминика наконец слышится первый намёк на улыбку. — Решил составить мне компанию и побыть лампочкой.
Дом прижимает недовольного зверя к груди и, наконец, улыбается. А я будто физически ощущаю, что значит «гора упала с плеч». Подхожу к Доминику и целую кота в обиженно светящийся мокрый нос. Дом почему-то хмыкает.
— Ну ладно, ребята... Интересно, в этой квартире есть свечки?
— Свечки? — Дом сажает кота на диван. — Зачем тебе свечки, если у тебя есть я? Самый экологичный и экономный источник освещения!
— Дом, пожалуйста, не позёрствуй, — вырывается у меня. Я вижу, как гаснет его улыбка, и мне становится не по себе. И чтобы хоть как-то загладить неловкий момент, добавляю:
— Я очень устала, правда...
— Ладно, прости, — он делает пару шагов по направлению к торшеру, хватается пальцами за лампочку и закрывает на секунду глаза. Через мгновение лампа начинает слабо светиться, постепенно разгораясь.
Дом смотрит на потолок и вдруг произносит куда-то в пустоту:
— Спасибо, мама! И что бы мы сейчас делали без тебя?
Теперь торшер освещает гостиную тусклым рассеянным светом.
— Извини, на полную мощность включить не рискну, — оправдывается Дом. — А другие пусть думают, что у нас есть ге-не-ратор!
Я киваю, бегло осматривая комнату: карниз и шторы на месте, «Космос» цел, но вазочка с сухоцветами валяется на полу (и даже не разбита!), возле двери на кухню разодраны обои, а посреди гостиной валяется растерзанная плюшевая собака. Ничего особенного, уборку можно отложить на утро.
— Спасибо, — я обнимаю Доминика, отчего он вдруг вздрагивает. — Я спать, обсудим всё утром.
— Эй, а ужин?
Молча мотаю головой, замечая беспокойство в его глазах.
— Если голоден, сделай себе бутерброды... Ну и посмотри, что еще есть в холодильнике, правда, он не работает... Хотя газ-то, наверное, должен быть.
Я направляюсь к спальне и уже на её пороге оборачиваюсь:
— Только очень прошу, не пытайся включить микроволновку. Она... э-э-э... Сложнее, чем лампочка.
— Хорошо, обещаю, — кивает Дом.
Последнее, что отпечатывается в моей памяти — это то, как я сажусь на кровать и пытаюсь стянуть носки с гудящих ног, а в это время из-за двери доносится приглушенный голос Доминика, рассказывающий о чём-то коту.

P.S.: Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно (или нет).
Настроение дождливое