Burbon

моя бабушка по отцовской линии была женщинa вне времени. ничто советское ее кажется не коснулось. работала она врачом - терапевтом. просто добросовестно и терпеливо лечила людей от простуд и ангин. носила белый халат, как нечто данное ей свыше. потом после работы столь же исправно мыла посуду, варила обеды, убирала дом и растила троих сыновей. и только когда полы блестели, обед назавтра стоял в холодильнике, а дети и муж мирно спали, она садилась на кухне, включала настольную лампу и открывала книгу там где закладка. читать она любила страстно. читала и классику и современные произведения. причем современноe критиковала зло и едко - за ложь, за воспевание строя, за фальшивость героев. больше всего она любила читать иносtранное - там где другие города, другие страны, и реалии тоже другие. париж она знала наизусть по книгам - лучше парижанки. знала как пахнет на Монмартре, и какие булочки пекут в маленьком кафе у Елисейских Полей. всегда мечтала побывать там, но так и не сумела. она так никогда и не выбралась из советского союза, хотя всегда грезила другими континентами. с мужем тоже не сложилось. он - еврей - директор крупного завода.(как в 30-ые остался жив - до сих пор не ясно). красавец мужчина. статный, полностью лысый уже в 28. череп совершенной формы, дорогой костюм и трость сводили дам с ума. женщин было - не сосчитать. хоть к старости и губа стала отвисать как у продистого верблюда, даже это не портило. секретутки все равно в постель прыгали. а бабушка знала. городок то маленький. а когда и не знала, так соседки добрые нашептывали. но она соседок не слушала. гордая была. и дедушкe ничего не говорила. только плотнее сжимала губы, и между бровей прокладывалась очередная морьинка. и жаловаться не жаловалась. не умела она. сор из избы не выносят - говорила. так и жили. от постели она дедушкe со временем отказала. грязно ей там было после всех его любовниц. но ведь знала, когда за него выходила. он красавец мужчина, еврей. а она русская. да и серенькая мышка. фотогрфия 1936 год. она - маленькая, худенькая, носик прислюнутый, зубки неровные. на руках малыш - мой папа кажется. а потом дедушку разбил инсульт. и стало ему ни до женщин. и бабушка ухаживала за ним еше лет 10, пока он не умер. кормила его с ложки, читала ему газеты. он не понимал уже ничего. а она все читала. газеты, книги. меняла ему утку. и никогда не жаловалась, ни одним словом. любила наверное.
Источник: туфта бурбона	URL

Alex Po

Еще немного забавностей .)
У меня завелась женщина .... Клянусь, я тут ни при чем. Она сама завелась. Видимо, материализовалась из подсознания. Причем ? своего. Сначала появился запах... ну, знаете... жилой... то ли ромашками так пахнет, то ли котлетами ? не разберешь. Заходишь в квартиру и сразу можно понять, живет здесь женщина или же время от времени заглядывают подружки... Вот так и было. Заглядывали-заглядывали... и дозаглядывалась одна из них. А что я мог поделать? Службу спасения вызывать? Произошло это совершенно незаметно. Для меня, я хочу сказать. Она осталась вечером. Потом утром, когда я собирался на работу попросила оставить ключи. А по утрам я, надо заметить, всегда деморализован. Хочется побыстрее свинтить. Ну я и поддался на провокацию. Возвращаюсь домой и все: чувствую пропал. Какие-то невнятные тряпочки в ванной, кровать в кои-то веки заправлена, на столе салат. Это меня и погубило... Первое время, конечно, тяжело было. Ни тебе в кровати покурить, ни пива попить друзьями... Да, вот у меня такие друзья женского пола! Да, уже поздно и решили пойти ко мне... Ну и что, что помада на рубашке? Это же моя рубашка! Ну и что, что тебе ее стирать? Я сам постираю... потом как-нибудь. Было тяжело привыкнуть к постоянно занятому телефону, заставленной полочке в ванной, тапочкам перед кроватью. Пришлось купить мобильный телефон и специальный шкафчик, больше напоминающий миниатюрное трюмо в грим-уборной. С тапочками сложнее. Среди ночи ведь не разберешь, во что ноги засунул. А потом обнаруживаешь на большом пальце правой ноги это безобразие. Зато появилось несколько плюсов. То есть они, конечно, сомнительные, эти плюсы, но все таки... Раньше фирменным блюдом в моем доме были пельмени. С майонезом, с кетчупом или с соевым соусом. Не скажу, что они мне надоели, но... было у меня предчувствие, что на этом кулинария не заканчивается. Должно быть что-то еще. И я не ошибся. Осознав, что у этого стихийного бедствия есть и положительные стороны, я смирился. А чтоб мои страдания не пропали даром, я решил вести наблюдения. Итак: Наблюдение первое: это создание патологически любит чистоту. Видимо, это какой-то другой вид homo sapiens, отпочковавшийся в ходе естественной эволюции. Она способна видеть грязь на молекулярном уровне. При этом утверждает, что разносчик грязи в доме это я. Ну почему нельзя, например, валяться на кровати в кроссовках? Во-первых, не на самой кровати, а на покрывале. Во-вторых, это мои любимые кроссовки. В-третьих, какие же они грязные? Я вчера в них попал под дождь так что их теперь даже мыть не надо... Наблюдение второе: на поддержание этой самой чистоты ей требуется времени ровно в пятьдесят больше, чем мне. Раньше уборка занимала у меня 5 минут раз в две недели вытряхнуть пепельницу и собрать то, что из нее дня три как вываливалось. Перед посещением девушек производился генеральный шухер: рубашки и носки запихивались под шкаф, бутылки за плиту, розы в кофейник. Теперь уборка приобрела хронический и затяжной характер. На борьбу с мусором выстроились ведра, тазы, щетки, губки, тряпки и совки во главе с пылесосом. С левого фланга неприятеля теснят моющие средства, в засаду залегла швабра. Наблюдение третье: те самые шедевры кулинарии, ранее доступные только в местах общественного питания, занимают времени на приготовление гораздо больше, чем на поедание. Причем сама она это дело есть категорически отказывается. Мотивируя это тем, что Я пробовала в процессе. И тут же живо интересуется, вкусно ли? А зачем тогда пробовать? Наблюдение четвертое: ест эта нимфа ничуть не меньше взрослого мужика. Больше охает, читает и обсуждает с подругами диеты да. Завела весы. Становится на них каждое утро с видом оскорбленной невинности. Пытается делать гимнастику. После этого умиротворенно лопает колбасу. Всякие кефир и яблоко миф, выдуманный глянцевыми журналами. Для поддержания этого мифа придумываются всевозможные ухищрения. Например, малюсенькая тарелка. В которую зато можно положить добавку... Если на ужин есть торт это настоящая мелодрама. Со всеми необходимыми атрибутами: искушение, борьба чувства с долгом и, наконец финал полное самопожертвование. Торт победил, зрители (в душе) рукоплещут. Не дай бог рукоплескать на самом деле слез будет целый тазик. Наблюдение пятое: она убеждена, что слезы это панацея от всех неприятностей. Слезоизвержение может быть вызвано тысячью и одной причинами: не понравилась стрижка, наступили на ногу в трамвае, некрасиво порезана картошка в супе, просто плохое настроение. Не приведи господь не броситься немедля на утешение! Следует риторическая эскапада под девизом Ты меня не любишь?, и слезоизвержение перерастает в слезопад, который заканчивается опять-таки обвинением: Из-за тебя, чурбана бесчувственного, у меня покраснели веки?... неудивительно... у меня бы их просто смыло уже. Наблюдение шестое (точнее не наблюдение, а хроника катастрофы): она постоянно говорит. Ее речь напоминает помесь потока сознания и песен народов крайнего севера "Чего вижу, о том пою". Она говорит часами. Она говорит так самозабвенно, как будто то, о чем она не скажет не существует на самом деле. Это, видимо, какая-то форма искусства. Причем искусства ради искусства, поскольку не предполагает ответной реакции. Достаточно вставлять (если успеешь) "м-м-м", "угу", "да ты что", еще лучше "а ты что", "а она что" и свободный вечер тебе обеспечен. Можно читать, пить пиво, смотреть телевизор... Наблюдение седьмое: ее подруги. Точнее - ее загадочные с ними отношения. Любовью, а тем более дружбой этот мазохизм назвать нельзя. Уверен, что без подруг было бы спокойнее. Может быть, именно для этого они и нужны? Может быть, ей просто необходимо из-за чего-нибудь постоянно терзаться? Зачем, например, хвастать подруге по телефону новой прической? Во-первых, она по телефону ни фига не видит. Но немедленно захочет сделать себе что-нибудь еще более сногсшибающее. Во-вторых, она никогда не скажет "здорово" или хотя бы "пойдет". Она непременно заявит, что надо бы вот тут покороче, вот тут завить, а еще лучше вообще побриться наголо "с такими-то волосами". Наблюдение восьмое: телевизор вообще и сериалы в частности. Она смотрит сериалы самозабвенно, упоенно, фанатично. Она помнит такие подробности, о которых даже не подозревал режиссер (если у этого безобразия бывают режиссеры). Она смотрит каждую серию по два раза и, дай ей волю, записывала бы их на видео. Убедил я ее этого не делать очень просто: я подсчитал, что сериал, длящийся полгода, просто физически не поместится в нашей квартире. По крайней мере, пока там есть я. Мне будет мало оставшихся там 2,38 квадратных метров. Это ее не убедило. Тогда я напомнил ей, сколько пыли скопится на таком количестве кассет. Наблюдение девятое: у нее фантастическая память. Она помнит день нашего знакомства и во что была тогда одета, но не помнит, что я ненавижу молоко с пенками. Она помнит день ангела троюродной тетки, но не помнит, куда засунула чековую книжку. Она помнит имена всех лиц женского пола, которые смели глупость представиться по телефону. Она помнит все, что я ей обещал... Нельзя сказать, что эти наблюдения дались мне малой кровью. Чтобы составить полное представление о торнадо, необходимо залезть в самую его сердцевину. Пройти все круги обид, непониманий, мелких и крупных ссор. Она трижды собирала свои вещи. Дважды выкидывала мои. Пыталась не разговаривать со мной (искренне считая, что это такое наказание). Но дело в том, что в самом центре бури есть островок спокойствия. И когда достигаешь его ? понимаешь: все, деваться некуда. Чтобы из него выбраться, необходимо проделать еще раз этот путь. Но уже в обратном направлении... Я уже не попадаю ночью ногой в ее тапки. Я уже не путаю свою пену для бритья с ее муссом для укладки. Я привык к визитам подруг и научился их различать ("на ощупь" - ехидно добавляет она из-за спины). Я уже запутался, где заканчиваюсь я и начинается она... Видимо это то, что можно назвать судьбой... (С) Из присланного по почте...
Источник: Заметки обо всем... /Alex Po/	URL

Alex Po

Поздравляю с днем св. Валентина.
Говорят, что однажды собрались в одном уголке земли вместе все человеческие чувства и качества. Когда СКУКА зевнула уже в третий раз, СУМАСШЕСТВИЕ предложило: А lавайте играть в прятки!? ИНТРИГА приподняла бровь: Прятки? Что это за игра??, и СУМАСШЕСТВИЕ объяснило, что один из них, например, оно, водит, закрывает глаза и считает до миллиона, в то время как остальные прячутся. Тот, кто будет найден последним, станет водить в следующий раз и так далее. ЭНТУЗИАЗМ затанцевал с ЭЙФОРИЕЙ, РАДОСТЬ так прыгала, что убедила СОМНЕНИЕ, вот только АПАТИЯ, которую никогда ничего не интересовало, отказалась участвовать в игре. ПРАВДА предпочла не прятаться, потому что в конце концов ее всегда находят, ГОРДОСТЬ сказала, что это совершенно дурацкая игра (ее ничего кроме себя самой не волновало), ТРУСОСТИ очень не хотелось рисковать. Раз, два, три, - начало счет СУМАСШЕСТВИЕ. Первой спряталась ЛЕНЬ, она укрылась за ближайшем камнем на дороге, ВЕРА поднялась на небеса, а ЗАВИСТЬ спряталась в тени ТРИУМФА, который собственными силами умудрился взобраться на верхушку самого высокого дерева. БЛАГОРОДСТВО очень долго не могло спрятаться, так как каждое место, которое оно находило казалось идеальным для его друзей: Кристально чистое озеро для КРАСОТЫ; Расщелина дерева - так это для СТРАХА; Крыло бабочки - для СЛАДОСТРАСТИЯ; Дуновение ветерка - ведь это для СВОБОДЫ! Итак, оно замаскировалось в лучике солнца. ЭГОИЗМ, напротив, нашел только для себя теплое и уютное местечко. ЛОЖЬ спряталась на глубине океана (на самом деле она укрылась в радуге), а СТРАСТЬ и ЖЕЛАНИЕ затаились в жерле вулкана. ЗАБЫВЧИВОСТЬ, даже не помню где она спряталась, но это не важно. Когда СУМАСШЕСТВИЕ досчитало до 999999, ЛЮБОВЬ все еще искала, где бы ей спрятаться, но все уже было занято. Но вдруг она увидела дивный розовый куст и решила укрыться среди его цветов. - Миллион, сосчитало СУМАСШЕСТВИЕ и принялось искать. Первой оно, конечно же, нашло лень. Потом услышало как ВЕРА спорит с Богом, а о СТРАСТИ и ЖЕЛАНИИ оно узнало по тому как дрожит вулкан, затем СУМАСШЕСТВИЕ увидело ЗАВИСТЬ и догадалось где прячется ТРИУМФ. ЭГОИЗМ и искать было не нужно, потому что местом, где он прятался оказался улей пчел, которые решили выгнать непрошеного гостя. В поисках СУМАСШЕСТВИЕ подошло напиться к ручью и увидело КРАСОТУ. СОМНЕНИЕ сидело у забора, решая, с какой же стороны ему спрятаться. Итак, все были найдены: ТАЛАНТ - в свежей и сочной траве, ПЕЧАЛЬ - в темной пещере, ЛОЖЬ - в радуге (если честно, то она пряталась на дне океана). Вот только любовь найти не могли. СУМАСШЕСТВИЕ искало за каждым деревом, в каждом ручейке, на вершине каждой горы и, наконец, он решило посмотреть в розовых кустах, и когда раздвигало ветки, услышало крик. Острые шипы роз поранили ЛЮБВИ глаза. СУМАСШЕСТВИЕ не знало что и делать, принялось извиняться, плакало, молило, просило прощения и в искупление своей вины пообещало ЛЮБВИ стать ее поводырем. И вот с тех пор, когда впервые на земле играли в прятки...... ЛЮБОВЬ слепа и СУМАСШЕСТВИЕ водит её за руку... ***************************************************************************** Поздравляю с днем св. Валентина.
Источник: Заметки обо всем... /Alex Po/	URL

Медведяко

хи хи хи! Прейскурант сисадмина!
1. Обращение с вопросом $10.00 2. Обращение с глупым вопросом $20.00 3. Обращение с глупым вопросом, который вы не можете ясно сформулировать $30.00 4. Предположение о моей некомпетентности, от того что я не могу понять ваше неточное описание проблемы $1000 + пинок ногой 5. Вопрос полученый по телефону до того как вы воспользовались HELP"ом $10.00 6. Вопросы, ответы на которые есть в <Руководстве пользователя> $100.00 7. Обращение ко мне повторно, после того как я уже однажды решил эту проблему $100.00 8. Если вы настаиваете, что не ломали программу, а проблема происходит от моих действий $200.00 9. Просьба подойти к вам через все здание что-бы решить проблему $5/шаг 10. Просьба приехать в другой город что-бы решить проблему $35/км + бензин 11. Если вы прерываете меня, когда я решаю чью-то чужую проблему $45/час 12. Если вы висите у меня над душой и требуете решить вашу проблему сейчас $50/час 13. Если вы ожидаете, что я объясню вам как я решил проблему $60/час 14. Если вы пришли ко мне спросить почему что-то не работает, а я сейчас занимаюсь этой проблемой $70/час 15. Если вы просите меня решить проблему, которую я решал для вас вчера $75/час 16. Если вы просите меня решить проблему, про которую я сказал, что решил ее вчера, но не когда не собирался это делать $85/час 17. Если вы просите меня исправить <заплатку>, которую я сделал, но которая не работает $95/час 18. Если вы пристаете ко мне в тот момент, когда в комнате есть другой администратор, который может сделать это для вас $150/час 19. Заставить меня добраться до вашего кабинета, чтобы решить вашу проблему, и уйти из него сразу после того как вы повесили трубку $1,500.00 20. Вызвать меня по поводу проблемы которую имеет <каждый> в офисе и которая <остановила всю работу>, и отсутствовать на месте когда я примчался взглянуть, и ни кто другой в офисе не знает, что это за проблема $1,700.00 21. Объяснять проблему в течении 1/2 часа по телефону, а потом заметить, что это ваша личная машина дома $500.00 22. Самодиагностика и указание того что мне нужно делать $150.00 23. Если я застукал вас за ремонтом, который я просил вас не делать $300.00 24. Hе передать всем вашим коллегам то, о чем я вас предупредил $850.00 25. Обнаружил, что вы имели в виду гибкий диск, когда говорили о жестком $50.00 26. ПОСЛЕ ТОГО, как заказал жесткий диск на замену $250.00 27. Исправление вашей <сломанной> мышки с помощью коврика $25.00 28. Исправление вашей <сломанной> оптической мышки путем поворота коврика на 90 градусов $35.00 29. Исправление <сломанной> мышки промывкой колесиков $50.00 30. Исправление вашего <сломанного> принтера заменой чернильного/тонерного картриджа $35.00 31. Исправление вашего <сломанного> ЧЕГО УГОДHО с помощью кнопки включения питания $250.00 32. Исправление вашей <разрушенной> системы путем включения питания внешнего диска $200.00 33. Исправление <зависшей> системы втыканием сетевого разъема обратно в компьютер $375.00 34. Исправление разрушенного nameserver"а втыканием обратно SCSI шнура, который был случайно кем-то выдернут в пятницу вечером, когда ваш администратор только что уехал в двух недельный отпуск $400.00 35. Объяснение, что вы не можете зарегистрироваться на каком-то сервере, потому что вы не имеете на нем бюджета $10.00 36. Объяснение, что вы не имеете бюджета на машине, на которой вы его имели, потому что вы использовали его чтобы пробиться на сервер указанный выше $500.00 37. Если вы забыли пароль после того, как он был вытатуирован на вашем указательном пальце $25.00 38. Изменение разбиения диска на разделы без предварительного моего информирования $50.00 39. Инсталлирование программ без моего информирования / получения моего разрешения $100 за программу 40. Техническая поддержка этих программ (в независимости от того разрешал я ставить эту программу или нет ) $150/час 41. Кофе пролитый на клавиатуру $25 + стоимость клавиатуры 42. Кофе пролитый на монитор $50 + стоимость монитора 43. Кофе пролитый на материнскую плату $200/час + 44. Использование собственной копии оригинальных Hортоновских утилит v1.0 для исправления современной машины $200.00 45. Обгрызание конца у планшетного пера $25.00 46. Укладывание ног на соседнюю рабочую станцию после десятикилометровой пробежки по московским улицам $50.00 47. Трата 30 минут в стараниях понять в чем ваша проблема, других 5-ти минут объясняя как проверить и исправить ее, и после этого услышать: <Так то же самое говорило мне маленькое окошечко, которое выскакивало на экране!> $40.00 48. Выслушивание ваших сетевых проблем, предложение проверить подключены ли вы к сетевой розетке, услышать - <да>, попробовать пять других предположений, просить вас определить тип вашего сетевого разъема, вслушиваться как вы двигаете мебель, и слушать блеяние: <Ох, извините> $35 49. Выполнение технической поддержки пиратского ПО $25.00 50. Ответы на вопросы <Как я могу получить другую копию [пиратского ПО]? Моя только что погибла.> $45/запрос 51. Hеобходимость повторять то, что написано на стене буквами крупнее 18-ти пунктов 15.00$ 52. Если я написал это объявление $45.00 Особые наценки: 1. Если от вас дурно пахнет $75.00/час 2. Работа с пользователем, который не знает основного языка на котором говорят в данной местности $50.00/час 3. Работа с пользователем, который (считает себя) умнее вас, но продолжает обращаться за помощью каждый день $100.00/час 4. Работа с компьютерными <любителями> $125.00/час 5. Вопросы о других ценах $50.00 Current music: Evanescence - Untitled (I Must Be Dreaming) Состояние: умирающее от смеха
Источник: BEERлога медведяки	URL

Rastomail

Сказка для детей. Наверное.
[justify]Жил на свете человечек. Злой и грустный человечек. Неприметный человечек с карамелькой за щекой. Он любил смотреть на звезды. Иногда рукой их гладить, обнимая враз пол-неба, разгоняя облака. И, подставив табуретку, напевать на ушко песни, да подтаявшей конфеткой шоколадной угощать. Впрочем, все по настроенью - мог плеваться и кусаться, камни в них бросать и фигу показать исподтишка. Звать обидными словами, обливать водой из речки, или плакать, звездам злобно угрожая кулачком. Звезды долго обижались... Тускли, гасли и, прощаясь, обещали не прийти. Он без них грустил... и снова звал на крепкий чай с вареньем (вкусным-вкусным, из малины) и вишневым пирогом. Но однажды он уехал. Положил в свою корзинку булку хлеба, термос чая, пол-батона колбасы и ушел на остановку. И не то, что б было нужно... И не то, что б где-то звали... И не то, что б с кем-то вместе, а напротив - просто так. И ни с кем его не видно. Никому о нем не слышно. И никак о нем не вспомнят. И нигде его не ждут. И с тех пор никто не кормит звезды горьким шоколадом, не плюется, не ругает и не дразнит языком. Вы не видели его? Звезды плачут...[/justify]
Источник: Rastoмысли	URL

Айки Апштейн

Жизнь и любовь Айки Апштейна
От автора Это маленькая повесть, отчасти - только отчасти - автобиографическая. На самом деле все было не так, не тогда и не с теми. Ради нее, собственно, я и завел дневник. Сейчас я собрал всю повесть в одну запись - так удобнее читать. *** Пока ребята хлопали, а профессор Константинов собирал бумаги, Гена потащил Алика на сцену. – Товарищ профессор, – сказал он, сильно волнуясь, – вот мы с другом очень любим математику, на всех олимпиадах побеждаем, так как вы думаете – стоит нам поступать в МГУ или бесполезно? – Чему равняется седьмая производная от е в степени икс, знаете? – Е в степени икс, конечно, – обиделся Гена. – А родственников евреев у вас нет? – Нет, что вы, – Гена обиделся еще больше. – Что ж, – изрек профессор Константинов, – тогда можете попробовать. Имеете, так сказать, шанс. – Вот видишь, – Гена победно обернулся к другу. Друга не было. Алик Апштейн нашелся только через час. Он сидел на лестнице и горько плакал. Мало того, что у него были родственники евреи. У него не было никаких других родственников. В следующий раз друзья встретились у ног Ломоносова. – Ну, как ты? – спросил Алик. – Нормально, четверка. Гена не спросил "Как ты?". Распухший нос и красные глаза Алика уже ответили на этот вопрос. – Как тебя? – спросил Гена. – Как всех. Дали четыре гроба. Три я решил, а на четвертом срезался. – И куда ты теперь? – Из Москвы не уеду. Пойду в самый паршивый вуз, какой найду. В свиную и козлиную промышленность. – Не попадешь, – сказал Гена. – Туда знаешь какой конкурс? Мяса всем хочется. Иди лучше в железнодорожный. На стрелочника. Примерно в это же время Герман Сопелов склонился к киоску Мосгорсправки. – Привет, бабуля! – сказал он весело. – Как здоровье? Ревматизм не беспокоит? Бабуля, которой не было и пятидесяти, слегка оторопела. – Погодка нынче хорошая, верно? – продолжал Сопелов. – Для сенокоса в самый раз. – Вам чего, молодой человек? – обрела наконец голос бабуля. – А институт. – Какой? – Да любой. Я их не шибко различаю, институты-то. Бабуля написала на клочке бумаги: "Трамвай N 19, до остановки "Институт". Примерно в это же время Лера Баер взяла в руки справочник для поступающих в вузы и сказала: – Дик, голос! Дик, которому давно хотелось гулять, пролаял пятнадцать раз подряд. Потом, после паузы, еще четыре раза. Четвертая строчка на пятнадцатой странице гласила: "...тут инженеров транспорта". Примерно в это же время Яша Шпонкин лежал на ялтинском пляже. Голова его покоилась на коленях девушки. – Ты уедешь, Шпоночка, и забудешь меня, – говорила девушка. – А я буду долго и горько плакать. – Ну что ты, милая. Разве можно забыть всё, что у нас было. Разве можно забыть твои глаза, твои губы, твои волосы, твои... Я буду приезжать каждое воскресенье. – Ну да, – сказала девушка, – денег не напасешься. – А я поступлю в железнодорожный, там билеты бесплатные. Представляешь, я приеду в форме, с золотыми галунами, мы пройдем с тобой по улице, все будут на нас оглядываться, а военные станут отдавать мне честь. – Ну да, – сказала девушка, – Люське ты то же самое говорил. И уста их слились в поцелуе. Примерно в это же время Лена Лецкая, выходя из бакинской синагоги, услышала за спиной загадочную фразу: – А гой – иди в любой, а ид – иди в МИИТ. "Интересно, что такое миит? – подумала Лена. – Наверное, что-то на иврите. Спрошу у папы." Примерно в это же время спор между супругами Цирюльник разгорелся с новой силой. – Только литература! – твердил папа. – Девочка талантлива, это же видно невооруженным глазом. Ее почти напечатали в "Пионере". – Только математика! – возражала мама. – Она считает сдачу быстрее кассирши. Это тоже талант, его нельзя зарывать в землю. – Что она будет делать в математике с ее носом? – настаивал папа. – Ты посмотри, Михеев уже член-корр, Дубасов – чугунная задница – профессор, а я прозябаю в ассистентах. Ты и ей того же желаешь? – А в литературе лучше? – не сдавалась мама. – Страшно сказать, какие бездари печатаются, а я двадцать лет торчу в отделе писем. Нет, только математика! – Только литература! Магнитофон у Юли был старенький. Он очень старался, но перекричать родителей не мог. Поэтому Юля свистнула Ляпу и вышла во двор. Там прогуливал свою таксу сосед Автостопов, доцент МИИТа. Вопрос был решен. Волею судьбы все они оказались в одной группе. *** – На высоких берегах Синая часовые Родины стоят, – пел Шпонкин. Остальные подтягивали. Лера и Юля беседовали, забившись в уголок кровати. – Юль, никак не пойму, зачем ты, москвичка, таскаешься каждый вечер в наше общежитие? Влюбилась, что ли, в кого-нибудь? – Может, и влюбилась. – Так не в кого же. Герман – дубина деревенская, Яшка – шут, Алик вообще недоделанный какой-то. Юля загадочно улыбнулась. – Нашла в кого. Посмотри на меня, – и щелкнула фотовспышкой. – В понедельник карточки принесу. – По родной земле ближневосточной броневой еврейский батальон... – Лер, а ты читала "Унесенных ветром"? – Нет. – Я дам. Я четыре раза перечитывала – так здорово. Надо заметить, что знаменитый роман покорил Юлю Цирюльник с первой фразы. Фраза эта такая: "Скарлет О'Хара не была красавицей". – Эх, три танкиста, Хаим-пулеметчик, экипаж машины боевой! *** В аудитории остались двое: доцент Автостопов и Лера Баер. – Приступим, – сказал доцент. – Какой у вас билет? – Определитель матрицы. – Отвечайте. Лера вздохнула и довольно бодро произнесла: – Определитель матрицы равняется. Как мы помним, Скарлет О'Хара не была красавицей. Лера Баер, наоборот, была. Но это не помешало ей вместо матанализа всю ночь читать "Унесенных ветром". Сейчас ветер, кажется, уносил ее стипендию. – Так и будем молчать? – спросил Автостопов, рассеянно поглядывая на Лерины круглые коленки. Мини в тот период почти не носили, так что зрелище было не частое. Перехватив взгляд экзаменатора, Лера слегка поерзала на стуле. Край юбки пополз вверх, открывая взору новые горизонты. – Лучше, гораздо лучше, – оживился доцент. – Вы проявляете редкую сообразительность. Тройка вам, можно сказать, обеспечена. Но, я думаю, мы на этом не остановимся? Лера закинула ногу на ногу. Юбка задралась почти до ватерлинии. Вспотевший доцент уже не поднимал глаз и даже начал было некое движение рукой, но не решился его закончить. – М-да... – прохрипел он через несколько очень долгих минут. – Поразительная красота и стройность... гм, изложения. Но мне хотелось бы, чтобы вы постарались еще несколько повысить уровень... гм, ваших знаний. – Нет уж, – сказала Лера, вставая, – хорошенького понемножку. Все уже разошлись, только Юля ждала ее у дверей да Алик маячил где-то вдали, как всегда стесняясь подойти поближе. Лера показала им на пальцах четверку, прошла в туалет и тщательно-тщательно вымыла лицо и руки. Вечером к ней забежала Валя Звонкова, смазливая дурочка из параллельной группы. – Лерунчик, тут вот какое дело, – затараторила она с порога. – У нас завтра экзамен по Автостопову, а я ни в глаз ногой. – Ни в зуб. – Ни в зуб, ни в глаз, ни в ухо, ни в брюхо. Вот я и подумала... Ты не одолжишь мне свою юбку? *** – Бабушка, – сказал Алик в десятый раз, – Баер не еврейка, она русская. – Что ты мне говоришь? Как она может быть русской с такой фамилией? – У нее дед был немец. – А настоящие еврейки у вас есть? – Есть, Лецкая и Цирюльник. – Цирюльник – это же мальчик? – Нет, это девочка. – Какая, хорошенькая? – Страшненькая. – Ничего, – вмешался дедушка, – жить не с лицом, а с человеком. – Перестаньте меня сватать! – взмолился Алик. – Дайте хотя бы кончить институт. – Не хочу жениться, хочу учиться, – передразнил дедушка. – Кому ты нужен холостой в наших Ганцевичах? Тут же ни одной еврейской семьи не осталось, все уехали. – А что, обязательно на еврейке? – Если не хочешь, чтобы тебя при разводе обозвали жидовской мордой – обязательно, – отрезал дедушка. – Не переживай, сынок, – сказала бабушка, – немцы – почти те же евреи. Когда мы жили в эвакуации под Саратовом, у нас свинья была немецкая. Золото, а не свинья! *** Новый год встречали у Юли на даче. – Любить – это значит в глубь двора! – выкрикнул Шпонкин, на секунду появляясь на пороге. Алик отмахнулся от него топором и снова углубился в размышления. "Значит, если Сопелов напьется и вырубится, а Яша пристанет к Лецкой, а она ему не откажет, а Юля... Что Юля? Ну допустим, Юля будет спать как убитая. Хотя с чего это? И где? Вдруг вместе с Лерой? Да, это тебе не бином Ньютона. Стало быть, Германа спаиваем, Яше намекаем про Лену, ей соответственно про него, а Юле... Черт бы ее побрал!" Поленница росла, а решение всё не приходило. Трещала печь. Дед Мороз Шпонкин вместе со Снегурочкой Баер вручал подарки. Девочкам – книги, себе – струны для гитары, Герману – бутылку плодовоягодного с надписью "Коньяк Сопеловский". Подошла очередь Алика. Яша вдруг отозвал Леру в сторону и зашептался с ней. Потом с кислой улыбкой объявил: – Дорогой наш институтский гений Альберт Апштейн! Ты сегодня так замечательно колол дрова, что мы решили тебе подарить... – Неужели топор? – перебил Алик. – Что топор! Топор ты всегда найдешь. Наш подарок гораздо ценнее, – и протянул Алику два березовых полешка. Среди ночи Алик проснулся от стука в ухо. Он лежал на полу под лестницей, ухо касалось стенки, в стенку стучали. Вслед за стуком послышался девичий шепот: – Иди сюда, мой хороший. Не бойся, все спят. Пока Алик выпутывался из спальника, кто-то перешагнул через него. За стеной заскрипели пружины. – Осторожней, – шептала девушка. – Ворочаешься как медведь. И сика как у медведя. – "Сика", – передразнил приглушенный бас Сопелова. – У нас говорят – елда. – Глупенький ты мой мишка! Алик перекатился на другой бок и уткнулся в другую стенку. За ней тоже не спали. Над ухом раздался насмешливый шепоток Леры Баер: – Посмотреть? А потом что? Потрогать? А потом? Кто и что ей отвечал, было не слышно. Потом Лера зашептала уже гораздо мягче: – Детка, я тебя тоже очень люблю. Но днем. А сейчас повернись на бочок, закрой глазки и спи. Споткнувшись о мертвецки пьяного Шпонкина, Алик выполз на террасу, нащупал какую-то бутылку и припал к горлышку губами. Утром он в первый и последний раз в жизни проснулся в луже собственной блевотины. Участок сверкал свежевыпавшим снегом. Сопелов, пыхтя, катал огромные снежные шары, а Лена Лецкая лепила из них смешных зверюшек. У нее был хороший вкус и ловкие руки. *** Объявление было забавное: "Шоу-семинар "Школа общения". Ведет врач-психотерапевт, лауреат международных конкурсов Анатолий Кишкевич." Конечно, собралась половина курса. – Итак, – сказал Кишкевич, – общение бывает вербальное и невербальное. Сопелов заржал. Лена дернула его за рукав. – Вы ошибаетесь, молодой человек. Это всего лишь значит – словесное и бессловесное. Сейчас мы будем учиться невербальному общению. Разбейтесь на пары – кто как сидит, возьмитесь за руки и смотрите друг другу в глаза. Держа за руки Валю Звонкову, Алик одним глазом смотрел на нее, а другим – на Леру Баер, которая играла в гляделки со Шпонкиным. Заканчивался пятый курс, возможностей для решительного объяснения оставалось всё меньше. На следующем семинаре Алик подгадал сесть рядом с Лерой. Но когда народ разбился на пары, с другой стороны в нее вцепилась Юля. Обнаружив вместо пары тройку, Кишкевич оценивающе оглядел коренника, слегка оживился и объявил: – Играем в раба и хозяина. Господа приказывают, рабы повинуются. Ради соблюдения четности я тоже участвую. И забрал Леру себе. Левая рука Алика и правая Юлина, повисев в воздухе, нерешительно соединились. Вокруг началась катавасия. Рабы полезли под стулья, закукарекали, запрыгали на одной ножке – на большее у хозяев не хватало воображения. Юля сидела, втянув голову в плечи. Мучить ее было жалко, молчать – скучно. – Ты Шехерезада, – сказал Алик. – Рассказывай. – Что? – Неважно. Что-нибудь говори. – Не знаю, что говорить, не знаю, что говорить, не знаю, что говорить ... – Не повторяться! Юля помолчала, собираясь с мыслями. – Ты хороший парень. Ты мне даже немного нравишься. Не смотри с такой тоской на Лерку. Этот Кишкевич не первый. Двухсотый или двухтысячный. Ну почему так несправедливо? Я ведь не хуже ее, просто у меня длиннее нос, а у нее ноги. – Меняемся ролями! – возгласил терапевт-затейник. – Приказывай, – сказал Алик. После нескольких неудачных попыток заговорить Юля выдохнула: – Поцелуй меня! И зажмурилась. Алик склонился к ней и тоже закрыл глаза. Странное какое-то ощущение на губах. И запах странный: не духи, не еда, не пот, не мыло, непонятно что. Когда Юля наконец оттолкнула его голову, он отдышался и проговорил: – А что, не так уж противно. Повторим? *** Алик взял очередную миску, мазнул ее мыльной тряпкой и бросил через плечо. Миска перелетела кухню и шлепнулась в бак, где уже мокли сотни три ее подружек. В окно всунулась небритая физиономия, явно татарская. – Привет, земляк. До дембеля далеко? – Два месяца, – ответил Алик. – Два месяца – и сам посуду моешь? – Так ведь отслужил всего неделю. – Врешь, земляк, – обиделся татарин. – У нас так не бывает. Он был не прав. У нас бывает по-всякому, в том числе и так. Называется – военные сборы студентов. На присягу разрешалось пригласить маму, жену или любимую девушку. В часть, затерянную в глухих муромских лесах, добрались два десятка мам и одна девушка – Юля Цирюльник. Когда ребята поняли, к кому она приехала, слава Алика как худшего солдата на курсе сильно поблекла. В Муроме лил дождь, и во всем городе не было ни одной открытой двери. Алик и Юля сидели в зале ожидания и без конца целовались, а остальные пассажиры смотрели на них – больше смотреть было не на что. – Вот бесстыжие, – сказала какая-то бабка на четвертом часу непрерывного наблюдения. – А теперь выеби ее здесь, – и сплюнула на пол. Бедные влюбленные вздрогнули и еще крепче прижались друг к другу. *** Около пяти утра Юля сказала: – Давай еще раз попробуем. И через минуту: – Не надо, перестань. Больно. Она откинула одеяло и села, обняв колени – жалкий бройлерный цыпленок в синих пупырышках, с лопатками, похожими на крылья. И вдруг захохотала, и запрыгала на постели, и закричала восторженно: – Алька! Смотри! Смотри! Люблю тебя! Солнышко! Милый! На простыне, в самой середине, расплывалось бурое пятнышко с пятак величиной. Юлины родители за стеной посмотрели на часы и дружно вздохнули. Алик скатился на пол и выдернул из-под скачущей Юли простыню. Но было поздно. На голубой обивке дивана осталось пятнышко величиной с копейку. *** Прошли годы. Пятнышко выгорело, но не исчезло. – Пожалуйста, не надо туда, – просила Юля, удерживая мужа за уши. – Вдруг Сонька проснется и увидит папу где-то внизу – что она подумает? – А если она увидит папу на маме, ей будет легче? – Про это я ей объясняла, – сказала Юля. Но проснулась не Сонька, а Санька. Алику пришлось сажать ее на горшок и поить из бутылочки. Когда он вернулся, Юля еще хранила тепло очага. Они начали с того места, на котором остановились, и двинулись по проторенной дорожке. – Я хочу... – зашептала Юля у самой вершины, – я хочу... развестись с тобой... – Зачем? – Чтобы выйти... за тебя замуж... еще раз... и еще раз!.. и еще раз!!! *** Юля заплакала. – Как ты мог? Два часа! Хоть бы позвонил. Я тут кручусь одна, как буги-вуги. Что ты в ней нашел? Курва болотная. Не прикасайся ко мне! Предатель! Девчонки спрашивают, где папа, а ты... Уходи от нас, без тебя справимся. Ты мне больше не муж. Алик ушел в ванную и стал думать. Сперва ничего не получалось, но потом в мозгу что-то щелкнуло. Собака, подумал он. Собака не сравнивает, она просто любит. Видеть хозяйку и служить ей – это для нее и есть счастье. Поэтому собаками дорожат больше, чем мужьями. И прощают им увлечение хорошенькими собачками. Алик вернулся в кухню и ткнулся носом в Юлины колени. И заскулил тихонечко. – Ты пойми, я так вымоталась, – сказала Юля. – Продуктов не достать, обои отклеиваются, тараканы опять завелись. Санька капризничает, Сонька никак не выздоравливает. И еще эта врачиха дурацкая. Я ей, видите ли, срываю план по прививкам. – Хочешь, я ее покусаю? – Не надо, тебя посадят на цепь, – Юля потрепала его за ухом.– Пойдем лучше спать. Ты умеешь по-собачьи? – Попробую, – сказал Алик. *** Как ни странно, прощание получилось веселым – ведь столько лет не виделись. – Ну, Герка, держись! Будешь теперь реб Сапелзон. Ермолку не забыл? – Гер, а там ведь тебе сразу... это самое. Может, передумаешь? – А он уже, – брякнула Лена и покраснела. А Герман невозмутимо пояснил: – Нашли тут один кооператив. По объявлению. “Если вы собираетесь в Израиль и хотите всё лишнее оставить на Родине...” – Что от Шпонкина слышно? – Всё то же. В Бруклине. Желтый король. Второй медальон купил. Развелся опять. Лера Баер встала с бокалом в руках. Все примолкли. У нее было потрясающе красивое платье. – Ребята, давайте выпьем. За то, чтобы одни не пожалели, что уехали, а другие не пожалели, что остались. – Золотые слова, Лерунь! Сама-то когда? – Не знаю, Толик пока не хочет. Здесь он звезда, а там кто? Шарлатан без диплома. – А помнишь, он у нас семинары вел? Потеха! – Алик, Юля, а вы? – Нам и тут хорошо. – Да вы что, ребятки! В окно посмотрите. Здесь же бардак. Здесь никогда ничего не будет. – Это смешно, – сказал Алик, – но мы дети русской культуры. Я тут каждое слово знаю – откуда оно, что значит и что раньше значило. Дело не в Толстом – Толстого можно и там читать, а мы и тут не читаем, – а вот... ну хотя бы юмор. Как можно жить, не понимая шуток? – Это смешно, – сказал Алик, – но вдруг лет через сто Америка погибнет от СПИДа, а Израиль – от какого-нибудь Саддама. А евреи останутся, потому что я остался в России. Хороший хозяин никогда не хранит все яйца в одной корзине. – Это смешно, – сказал Алик, – но если все хорошие люди уедут, а останутся дураки и сволочи, то потом нам из той же Америки придется с ними воевать. А Юля сказала: – Я Соньку записала в рисовальную студию – совсем рядом, только дорогу перейти. А в понедельник мы идем на Никитиных. А вчера на углу лимоны давали, почти без очереди. Лен, я поставлю еще чайник? *** – У тебя совесть есть? – спросил Алик. – Два часа. На улице, между прочим, темно и маньяки. – Ничего, на меня не позарятся. Могу я раз в жизни поболтать с любимой подругой? – А позавчера? Или это было в другой жизни? Юля застенчиво улыбнулась. – Так странно... Мы ведь даже не перезванивались. А теперь нахлынуло. Действительно день без нее – как целая жизнь. – Влюбилась моя девочка. – Ревнуешь? – Нет, беспокоюсь за тебя. Вы Кишкевичу еще не надоели? – Я его ни разу не видела. Не понимаю, чего беспокоиться. Что со мной может случиться? – Вот Сонька вырастет, начнет пропадать по ночам, тогда поймешь. Мойся и живо в постель. – Еще... Ой, классно как!.. Да что с тобой сегодня... Ой, мамочка! – Не ори. – Сам не ори. Ай! – Уй! – Аль! – Юль! Хором: – Ух, всегда бы так! Отдышались. Юля, медленно: – А сказать, почему, когда я прихожу от нее, ты как с цепи срываешься? – Это ты как с цепи. – Нет, ты. Сказать? Потому что я пахну ее духами. – Нет! – Да. Еще отдышались. Алик, медленно: – Хорошо. Допустим, поэтому. И что? Тебе хуже? – Вообще-то да. – Тебе не нравится , что сейчас было? – Нравится. – Очень нравится? – Очень-очень! – Тогда держись крепче. *** – Извини за вторжение, – сказал Алик, – но тебе передача. – Проходи, – Лера была в банном халате и с тюрбаном из полотенца. – Пирожки, повидло и письмо, полное слёз. Так? – Наверно. – Если бы я всё это не выбрасывала, давно потеряла бы и фигуру, и мозги. Как ты с ней только живешь? – Лучше многих. – Располагайся, бери из бара что хочешь. А я пока посушусь и оденусь. Алик послушно отвернулся и завел светскую беседу: – Шпонкин когда-то говорил, что счастье – это сидеть в мягком кресле, досушивать волосы после ванны, пить холодную фанту и слушать “Пинк Флоид” . – Сейчас он всё это имеет. – Кроме волос. – Да, – произнесла Лера, думая явно не о Шпонкине, – после нашей общаги нетрудно было спутать комфорт со счастьем. Помнишь душ имени Карбышева? Кто-то вечно выбивал форточку. По-моему, чтобы подглядывать. – Стыдно признаться, но я тоже подглядывал. Мечтал увидеть тебя. – И как? – Один раз что-то увидел, но так и не понял, ты это или нет. – Чего ты молчал столько времени, дурачок? Пять лет ходил за мной и молчал. – Ты всегда была такая... не про меня. Вот с Юлькой мы ровня. – Тоже мне, ровня. Ты лучше в тысячу раз. Знаешь, как я ей завидую. – Ты? С таким мужем? – Каким – таким? – Ну... он профессионал все-таки. Настройщик душ и наладчик счастья. – Думаешь, если ты вышла замуж за повара, он будет дома готовить? Черта с два. Будет приходить и критиковать то, что ты сготовила. Я одета, можешь наконец оторваться от зеркала. Алик покраснел и провалился сквозь землю. *** Юля подозрительно долго не выходила из ванной. Алик подкрался и рванул дверь. Так и есть, красится. – Опять? – Ну Алинька, ну последний раз... Они улетают сегодня, я ее больше месяца не увижу. – У ребенка тридцать восемь и три. Ты мать или девка гулящая? Юля даже не обиделась. Продолжала лепетать, уговаривая. – А кто заберет Соньку из студии? – сдался Алик. – Я сейчас! Я быстренько, одна нога здесь, другая там. Она заметалась по прихожей и уже с площадки крикнула: – Я тебя все-таки люблю! Часа через три терпение у Алика лопнуло. На всякий случай привязав младшую дочь к кровати, он пошел посмотреть, не плачет ли старшая среди мольбертов. Толпа уже разошлась. Остались два гаишника и трясущийся шофер, без конца повторявший: “А я что? Она сама выскочила”. И бурое пятно на асфальте. *** Облизываясь и вытирая о халат руки, появился патологоанатом. – Чем болела покойная? – Она не от болезни... – Знаю. Я спрашиваю, чем она болела. – У нее был порок сердца, – вдруг сказал Алик. Тесть посмотрел на него с изумлением. – Порок сердца, – повторил Алик, – эмфизема легких, цирроз печени и этот... камни в почках. Хрен вы что с нее поимеете. Катафалка не нашлось – точнее, Алик не догадался дать взятку агенту. Юлю везли в обитом жестью фургоне, в таких перевозят мясо. В кромешной темноте Алик стоял на коленях перед гробом и на поворотах придерживал Юлю, чтобы не выпала. И иногда целовал – просто так. *** – Зачем ты пришла? – спросил Алик. – Тебя нет, я же знаю. – Соскучилась, – просто ответила Юля. На ней была короткая маечка – и больше ничего. Когда-то она любила разгуливать по дому в таком виде. – И ты, вижу, соскучился. Ну, иди ко мне. Всё еще блаженно улыбаясь, Алик открыл глаза и оглядел комнату. Сонька и Санька спали, как всегда уткнувшись носами друг в друга. Они теперь не расставались ни на минуту, как сиамские близнецы. По двору проехала машина, фары осветили Юлину фотографию на стене. "Она обещала приходить еще, – вспомнил Алик. – Жизнь продолжается". Он встал и пошел варить кашу. 1983, 1993-97
Источник: Припоминания и измышления	URL

просто улыбаться

1:1 реванш ли?
отболело отмаялось отхотелось оплавилось мы сыграли в ничью.. а именно мы построили доминошную «рыбу» в имени твоём остались пустоты и иней.. и ей и не ей.. были не были жили призрачно.. шоколад смаковали плиточный раздевались всерьёз и шуточно отдавались кому-то штучно продавали чувства стопками пропивали ими же столько сколько нужно для дезинфекции друг другу инъекции где два к одному ложь и Венеция вечно мокрая дурашливо гондольная романтично окрашенная затопленная слезами по-детски искренне уходи я болею мне издали станет видно что ты прекрасное прокралось в мою параллель пластами снимала чувства властные атласны гладкие манят трогать чужое тело , без устали между делом ранят.. грустно вот так с другими вспоминать твои родинки понимать , что пройдено 1:1 (с) alkenshtein
Источник: если видеть небо серым и не вспоминать	URL

СНТКТП

так...
//знаешь, очень хочется на "думай сам", ответить - сама дура! // СНТКТП
Источник: Теория малых чисел в больших количествах	URL