Сорок пять – это такой возраст. Возраст, в котором строки Бродского о том, что прожили мы больше половины и про руины, оставшиеся позади, воспринимаются, как прямое и не вполне лицеприятное резюме именно твоих сорока пяти.
Сорок пять - это возраст, особенно ожидаемый женщинами. Что касается нас, мужчин, то ягодкой себя чувствовать вовсе не хочется. Все надеемся, что это все только цветочки…
В сорок пять собственная внешность перестает играть какую-либо роль. Специально придуманное для сорокапятилетних (и, пари держу, сорокапятилетними) слово «харизма» выходит на авансцену. И тут уж ничего не поделаешь: она, харизма то бишь, либо есть, либо нет.
В сорок пять появляется масса внутренних органов, которых не было еще год назад. Вдруг узнаешь, где у тебя поджелудочная железа, например…
Алкоголь не приносит и половины тех ощущений, что раньше. Не то, чтобы не пьянеешь. Просто раньше засыпаешь. Сон опережает опьянение. И идти куда-то хулиганить уже не всегда хочется.
Многие думают, что сорок пять – это время подводить итоги. Не-а. Попробовал и убедился, что все так же, как и в сорок. А время-то идет.
Многие проблемы как бы расслаиваются. Вот например, проблема «отцов и детей». Посудите сами, что я могу требовать от своей дочери, если моя мама мне час назад говорила то же самое, что я дочери собираюсь сказать сейчас. Знаменитое родительское: «Что ты себе думаешь? Тебе уже сорок пять!» Или в моей интерпретации для дочери «Тебе уже девятнадцать!». Вот и крутись.
Сорок пять – возраст, когда на принятие важных решений отводится очень мало времени, ибо намного резче, чем раньше осознаешь близость физического конца. И вскользь оброненная моей прабабушкой мысль о том, что, когда приходит время жить, очень не хватает лет, приобретает сногсшибательную актуальность.
И еще сентиментальность. Ранее неведомые ощущения. Откуда-то берутся скупые мужские слезы. И вот уже «Калину красную» выключаешь за двадцать минут до конца. Потому что это неправильно – быть сентиментальным в такие-то годы. Все хочется скакать в образе стреляного воробья. Или тертого калача, на крайняк.
Не брился неделю, чтоб понять есть ли седина в бороде. Седину нашел. Вот только беса не хватало моим неоднократно поломанным ребрам!
Сорок пять – это неодолимое желание все бросить и уехать к черту на рога. В деревню. И чтоб жить плодами своего труда… Вот такое накатывает периодически.
В общем, сорок пять – прекрасный возраст. Особенно если до него еще лет двадцать.
Боюсь, что это тост. Прошу к столу, нОлито!