У границ Долгой Ночи...
дневник заведен 30-10-2017
постоянные читатели [8]
Narwen Elenrel, novanick1, SelenaWing, Иллия, Санди Зырянова, Тихие радости зла, Трисс - боевая белка, Филин Ю
закладки:
цитатник:
дневник:
хочухи:
[3] 31-10-2017 22:47
Ну, вот я и здесь!

[Print]
Сумеречный котик
Понедельник, 20 Ноября 2017 г.
05:36 История меняу. )))
Один хороший человек в ленте написал пост о том, как он дожил до жизни такой, в смысле - начал фанфики писать. А я вдохновился, и тоже решил наваять пост о своей, так называемой "фэндомной жизни". Которой у меня практически, правда, и нет, ну, да ладно. О чём напишу, то и фэндомная жизнь.
Начать следует с того, что я - создание древнее. Нет, Долгую Ночь и пришествие андалов, конечно, не помню, а вот пресловутую перестройку - вполне себе. Я был ребёнком в восьмидесятые и подростком в девяностые, и даже успел быть принятым в пионеры (В комсомол уже нет).
Первый опыт моей фэндомной деятельности последовал, когда мне было лет десять или одиннадцать, а понятия "фэндом" ещё фактически не существовало в нашей стране. Объектом страстного горения были декабристы (Уже не вспомню, конечно, почему именно они мне так понравились). И я вёл в одиночку вполне себе пресловутую фэндомную деятельность - пытался "подсадить на тему" маму и одноклассников, (Разумеется, безуспешно), собирал про них всё, что мог том числе портреты, выдранные из списанного школьной библиотекой учебника истории, и даже начал писать роман про какую-то жену Пестеля по имени Марина Игоревна (В реальной истории отсутствовавшую), которая готовила соратникам покойного мужа побег из Сибири. (Параллельно я читал тогда запоем Фенимора Купера, Майн Рида и прочее подобное, так что волей-неволей получался кроссовер))). К счастью для всех это "нетленное произведение" не сохранилось.
Позже, что закономерно, так как интересы у детей держатся обычно недолго, "горенье духа" по декабристам остыло, но процесс порождения какого-либо осмысленного текста понравился и приобрёл в моих глазах самоценность. Лет в четырнадцать я познакомился с какими-то неформалами на Невском, и - соответственно - с русским и не только роком, нетрадиционной поэзией и таким пластом современного фольклора как "телеги", "прогоны" и "растаманские истории". Всё это питало мои маленькие мозги, это - и Цветаева, которую я тогда со страшной силой полюбил пополам с Янкой Дягилевой, любимой не менее страшно. Конечно же, захотелось сочинять стихи, но какое, опять же, счастье, что ничего из тогдашних опусов у меня не сохранилось! Все мои тогдашние вирши по сути представляли собой беспомощные подражания текстам "Гражданской Обороны". Никакого умиления у меня воспоминания о них не вызывают, скорее уж неловкость.
Более-менее осмысленные стихи у меня начали появляться с 1994-го года. Вроде как, они даже не совсем безнадёжно потерялись, а. если мне не изменяет память, были набиты в комп прекраснейшей Ассиди, (С которой мы познакомились в девяносто пятом) и объединены под названием "Свеча отчаянья". Из этих текстов я на память могу привести всего два, и надо бы их как-нибудь запостить сюда, но всё лениво и лениво.
В том же девяносто четвёртом или пятом грянула ЧКА.
Я подобрал самое точное из возможных слово. Она именно грянула. Разразилась, обрушилась, как цунами или землетрясение. (К тому времени я уже успел уверенно одолеть "Властелина колец" и даже "Сильм", а так же окончательно "мигрировал" из пёстрого стана панков в не менее пёстрый табор толкинистов, без усилия сознания, просто само собой так получилось, а по здравому размышлению говоря, мне и изначально среди панков было делать нечего, натура у меня не панковская по духу совсем). Ну, так вот, ЧКА разразилась. Её ещё до издания передавали друг другу в каких-то адских распечатках, чувствуя себя жуткими подпольщиками. (А за несколько лет до того точно так же передавали "новомировского" Солженицина, и читали при фонарике по ночам, успеть, успеть, очередь же. Теперь эпоха тотального интернета убила и спихнула в забвение этот голод по книгам). Толкинофэндом яростно разделился на "профессорских" и "ниенновских", на первых робких ещё интернет-ресурсах кипели страстные полемики на сотни страниц. Я. конечно же, сразу-сходу избрал Тьму. Точнее, даже не "избрал", а просто легко и естественно принял как что-то такое для меня единственно естественное, о котором попросту не знал раньше, как это называется и формулируется. По профессорскому миру, кроме стёбных стишочков в стиле "Манвэ едет на свинье с гневом Эру в голове", я никогда ничего не писал, как-то не просилось. Зато начал потихонечку разрабатывать свой мир - язык и письменность,этнографические сведения, ключевые моменты истории. Потом быстро забросил, но не оставляю мысли однажды к этому всё же вернуться.
Тогда (О Тьма Изначальная, сейчас трудно в это поверить!) ещё не было наработано ныне привычной фикрайтерской терминологии, традиций и штампов жанра. Люди писали просто рассказы, истории. А ещё -"квэнты", то-есть биографии тех канонных или собственных персонажей, с которыми так или иначе ассоциировали себя. "Квэнта", кстати, была отдельным видом и жанром фэндомного творчества - её было принято "брать", то-есть, как можно более тщательно разрабатывать образ себя в Средиземье, или на Перне, или на Кринне. Красивая и непротиворечивая квэнта могла служить поводом для собственной гордости и чужой зависти. Квэнты канонных персонажей, особенно ниенновских, тогдашние старожилы фэндома могли заставить "подтверждать", "оправдывать", в Москве одно время бытовал чуть ли не целый обряд "Защиты Имени". Я его не проходил, потому что имён из ниенновского канона всерьёз не брал. Не потому что боялся "не пройти сертификацию", а потому что помянутых квэнт у меня и так всегда был целый мешок, только по моим собственным мирам и проектам. Позже, когда меня метнуло к японистике и аниме, я безмерно (И очень горько) удивлялся: как эти люди в этих фэндомах вообще обходятся без "подтвержения квэнт", выбирая имена от любой балды, как левой ноге зачешется.
Жгучий интерес к Валинору и Средиземью постепенно сменился таким же жгучим - к Трансформерам. Не современным, конечно, это ведь был, напоминаю, конец девяностых, а тогдашним. Вот тут я должен признаться в одном хулиганстве, за которое мне немного неловко. А именно, мы с всё той же Ассиди чудесной написали пародию на ЧКА - несколько эпизодов из трансформерской жизни перекатали в ниенн"аховском неповторимом духе и стиле. Мы веселились - и только. А нашлось. к моему огромному удивлению, несколько людей, которые этот стёб приняли за серьёзную вещь и ждали проды про тамошний аналог Войны Гнева автоботов против Мегатрона... В девяносто девятом, или чуть раньше я посмотрел ещё и "СейлорМун". Упоролся, страшно упоролся. Впервые в жизни влюбился в персонажа всерьёз, плакал, когда в аниме его убили. Фанфиков в ныне привычном смысле слова по-прежнему не читал, и уж тем более, не писал, зато начал придумывать свой Чёрный Автосалон. Потому что в канонной СМ мне нравилось, в принципе, многое, если не всё, но хотелось свою в общих чертах похожую историю, но чтобы там всё было повязано на магию индустриального мира, а герои были бы автооборотнями. От этого проекта остались рисунки и справочные материалы, и я, опять же, от него не отказываюсь и когда-нибудь рассчитываю довести до ума.
Миллениум я встретил, "болея" Хэйаном и войной Гэмпэй. Потому что прочёл сначала бессмертные "Записки у изголовья" (С мотивацией. вроде "ну, их же должен знать всякий культурный человек), захотел чего-нибудь ещё из подобной классики, добыл "Хэйкэ-моногатари" в хорошем академическом переводе с обильными примечаниями и - сгорел до пепла. Тайра во всех сочетаниях снились мне во сне и мерещились наяву. Я дошёл до состояния, в котором однажды осознал, что ненавижу соседей по вагону в метро, потому что "Тайра пали, а им ведь пофигу!" Я писал русскоязычные танка и стихи об этой войне под ником Тайра Ацумори. (Да, мне тогда вполне искренне казалось, что я и есть перерождение Ацумори, в конце концов, чем Сансара не шутит?). Вместе с тем, да, даже на фоне этого святого горения я оставался верен себе в том, что хулиганская часть моей натуры продолжала генерировать щедро и стёбы. (Под стеною Камакуры \ Что-то странное творится: \ Все орут, ряды смешались\ Суета и кутерьма - \ Самурай из дома Тайра \ Гэндзи победить грозится, \ Сразу видно: камикадзе \ Или выжил из ума...). Всерьёз, конечно, сочинялось совсем другое.
Была и игра-словеска. На двоих с моей тогдашней любовью. Со множеством локаций и героев, приключений и переживаний. Мир - вроде бы Япония, но фэнтезийная. С лисами, некоматами, бродящими тайно среди людей богами-ками и родовой магией, особой для каждого из тамошних великих Домов. (Так Минамото дана была тайная власть над оружием и огнём, а Тайра зато прорицали будущее и разговаривали с мёртвыми, ибо происходили на самом деле от самого князя Эмма). Это - третий по счёту мой большой проект - если удастся сделать из этого книгу, будет не беднее материалом, чем у Мартина. )))
Дальше - вехами.
"Война Кукол", ныне незаслуженно забытая. Ко мне возвращается давняя одержимость космическими операми и полностью искусственными расами. С тогдашней компанией дни напролёт дискутируем об особенностях психологии роботов. Искренне хочется сжечь Азимова за его знаменитые три закона.
Аниме "Белый Крест". Это 2003-й год, у меня появляется ЖЖ, я веду его от имени Кена Хидака. Все нормальные люди пишут фанфики с энцой. (Тогда это, как раз уже распространилось). Я пишу аналитические статьи и стихи. Фанфиков в строгом смысле слова я в этом фэндоме написал две штуки - в соавторстве и исключительно стёбных.
2004-05. Я и Третий Рейх. Тогда, кстати, по всей стране почему-то был прямо таки обвал информации по Третьему Рейху. На каждом книжном лоточке у метро прохожих окидывал сурово-вдохновенным взглядом Адольф с очередной красно-чёрной обложки "Чего-то там в Третьем Рейхе". А я... Я писал какую-то странноватую лирику о метаниях души забытого немецкого солдата. Почему-то тогда из души собственной просилось именно это. А сейчас об таком тяжело говорить словами - это слишком хрупкое, слишком интимное. Нет, есть люди, с которыми я умею легко и свободно об этом говорить. Но со всеми подряд. с любым сторонним читателем это всё равно, как если бы я опубликовал в открытом доступе данные семейных медкарт или любовные письма. Кстати, о любви, в 2006-м рухнула с треском моя, как это принято называть, личная жизнь.
2006-09 - Аарн Сарт. Маленький повод для гордынюшки - автор подарил мне первое издание "Отзвуков" лично. Но материала по ним у меня мало, увы. Едва ли наберётся десяток текстов. У нас тогда была совсем маленькая "орденахнутая" тусовка, в которой я. впрочем, надолго не удержался. Просто потому, что вряд ли был им, гораздо более юным и восторженным, тогда особо нужен. Только сказку вымораживать, да игру портить. Я очень болел тогда и телом и душой.
2010 - я смотрю "Наруто". (Наконец-то догадался Штирлиц)). Внутренний Дейдара в моей голове пишет странные "непричёсанные" стихи (Резать грани бытия \ Надо чисто и красиво \ В споре вечности и взрыва \ Правы город, ночь и я). Какой-то пользователь Контакта пишет сообщение в духе "Это же надо - такие строки в твои шестнадцать лет"... Я сначала раздуваюсь от гордости, а потом впадаю в депрессию. Потому что какие там шестнадцать - я ископаемое, насквозь больное тётенько. Увы, у меня заводится комплекс: никто не захочет со мной иметь дело, если увидят ИРЛ. Потому что я - насквозь больное тётенько, траченое молью и ударами судьбы, а они-то - действительно молоды. У них все открытия ещё впереди, а я - этакая старая мудрая змея, да кому я на хрен такой сдался? Поэтому ни разу не был ни на одной акацушной сходке. (Сейчас вот, заодно, постом выбиваю этот комплекс, кто отпишется - пусть отпишется, это, в конце концов, его священное право - не общаться со старыми мудрыми змеями, если они его сквикают. Не силой же держать! Зато с теми, кто останется. можно будет чувствовать себя совсем свободно).
А в 2011-м со мной случился "Блич". И я, наконец, начал писать фанфики. Правда, увы, в ничтожном количестве. Но мне понравился сам процесс)). Надо сказать, "бирюзово-зелёный" период моего бытия был самым закрытым, самым без-надеждным. Я жил тогда как бы в параллельном мире, слушая бесконечный шёпот белого песка...
К тому, что произошло в "13-м", что называется, "жизнь меня совсем не готовила". Я не думал-не гадал, что меня "ЧКАхнет" по второму разу, да ещё и с более неистовой силой, чем тогда "на заре туманной юности". Тогда я не чувствовал Средиземье сколь-нибудь "моим" миром. Теперь - сгорел до пепла, опять же, а ведь думал, что давно уже так не умею. Правда, написать что-то серьёзное об Аст Ахэ и прочем, почему-то так и не решился пока. Разве что опосредованно, через призму странной судьбы торинна Меллькьоре, но бедного торинна я сейчас как-то тоже подзабросил. Какашка я, угу.
А в весной этого года, я нашёл для себя ИП и ПЛиО. Надо сказать, что это у меня вообще впервые - чтобы я встретил на жизненном пути кем-то другим разработанный канон, не мной придуманный мир, в котором мне было бы настолько просто и светло жить мыслью. В котором ничего не хочется до хрипоты оспаривать, а то и "взять бы, да вообще переписать на хрен!", в котором мне уютно. Нигде не жмёт, всё вполне устраивает. Кажется, моя крыша, наконец-то прилетела домой. ))))
Хотя "первоэпошный", если можно так выразится Вестерос не даёт покоя. Хочется мысленно реконструировать автором недосказанное, заполнить лакуны. Но именно - дополнить авторское видение, а не оспаривать его с большей, или меньшей злобой. Ну, и конечно, упарываться тоже хочется, моя хулиганская часть жива, здорова и никуда не делась. ))))

========================

На самом деле это был пост на заданную тему. По Дайри тогда бродил флэшмоб "Расскажи прро свою фэндомсную жизнь". Ну, я и рассказал. Пусть здесь тоже лежит, а вдруг пригодится.
05:22 О чём грезят метропоезда
Автор - Туоми Тууликки

Городская сказка. А ммне - "вдохновлялка". )))

Творения людей, что верно служат им, - о чем могут мечтать поезда, мыслями, чаяньями, обрывками разговоров перевозимых во множестве людей - обретшие сознание, одушевленную суть?
"Девятка" с радостью рассказывает коллегам и печальным призракам, навеки привязавших себя к подземке, о боре, что был на месте шумного города, о маленькой деревеньке и городе Новониколаевске, о несговорчивом инженере, что проектировал мост через сибирскую реку - кто знает, был бы иначе город, мчался бы по рельсам сине-голубой метропоезд... "Девятка" помнит - памятью людей, памятью фотографий из архивов, копии которых прикреплены в салоне, - как начинался город, обрученный со своевольной рекой. Помнит оседлавших стальных птиц людей - настоящих людей - и тех, кто поднялся еще выше, чтобы достать до звезд. Поезд грезит о путях, что однажды упрутся прямо в небо - и всегда прибавляет ход, когда перегон ведет к Гагаринской, станции, так похожей на космический корабль (и далекие звезды-огни во мраке высоких сводов).
Стуком колес, рокотом мотора, голосом диктора читает напевные строки великого поэта, что узорно начертаны в салоне, резвый "двойка "- и мечтает о той самой осени, чарующей сердца и взгляды, о перекрестках осенних путей, что становятся судьбоносными.
"Двадцать второй", что носится стремглав по линии правого берега, левого вовсе не зная, грезит о небе, о золотой ордене-звезде - одной из тех, которыми украшена станция маршала Покрышкина, где парит под сводами маленькая желтая птица-самолет. И в грезах первый небесный поезд мчит сквозь облака, пролагая путь, ловя крыльями ветер, как одна из сотворенных человеком стальных птиц.
Меж небом и водой мчится по метромосту через Обь "восьмерка", приветствуя миганием фар встречный "тринадцатый", жалея лишь, что машинист не позволяет прибавить ход - тогда можно было б представить, будто и впрямь - летишь, и нет ничего, кроме ленты реки внизу и небесного моря сверху...
О многом грезят поезда...

Ночами станции таинственно-темны, едва-едва горят далекими звездами в выси светильники, ночами - иное время, время сказок и сказочных существ, и нет нужды таиться обитателям подземной железной дороги, тоннелей, станций и переходов. Голосами дикторов говорят поезда друг с другом, рассказывают обо всем, что слыхали днем, дивятся людям.
И вьется под сводами чистая, высокая мелодия флейты, скользят странные хрупкие тени - то являются фэйри метрополитена.

Из-за злато-полосатых колонн Золотой Нивы, из березовых окошек перехода Березовой рощи - березовая роща летом, осенью, зимой (люди спешат по переходу, не глядят на блики малахитового мрамора, не видят ликов за застывшими в пойманном миге стройными стволами берез) - тень, стройный силуэт, лукавый взгляд, отзвук звонкого смеха. Фэйри, городские фэйри - серебро волос и лунное сиянье громадных глаз - обитают в метро, сиды* их - подземные станции и туннели, мраморные колонны и застывшие панно - их лес, дивные города их - цветные витражи Речного, пути их - две стальные полосы, что ведут прямиком туда, куда надо.

Озоруют порой фэйри, принимают облик поездов, как данни и прочие - коней, кошек и псов - и не дивись, оказавшись вдруг, не помня как, совсем на другой станции, чем желал, а то и вовсе - на другой линии, выход же наверх, в город, приведет туда, где и станции-то нет! Внутри небывалый поезд - застывшее мгновение осени (самое время фэйри!) - сам поезд рыже-золотист, плакаты-картины внутри - осенние леса, небеса и воды, клин журавлей и заброшенная мельница, и мосток через пруд, покосившийся домик; и даже поручни - золотисты. Никогда такой поезд не ходил по этим путям, но, пока едут внутри, люди того не помнят. Верить в чудо куда как сложней, чем не замечать его!

Ласкают, обихаживают, будто любимых коней городские фэйри метропоезда, и туманятся фары-глаза, чуть слышно рокочут-мурлычут моторы. Поезда любят фэйри и, повинующиеся днем рукам человека, ночами охотно мчат туда, куда желают фэйри - не в службу, в дружбу, и пути, стальные пути ведут в луга и к звездам, в золотые поля, где волнами ходят спелые колосья, и зеленые холмы - ночами поезда вольны, как дикие кони.

Поет ночами флейта, чирикают сонно попугайчики на станции Ленинской, будто в танце, плывут в громадном аквариуме рыбки, скользят по стенам станции Сибирской, оживая, силуэты зверей и птиц - танцуют мозаичные цапли, ступают величаво олени, мчится собачья упряжка, распахивает крылья грозный тотемный ворон. Скользят по мрамору пола, танцуют с призраками фэйри; выбирается из темноты тоннелей Гусеница - темной синевы, мохната и говоряща; где-то в стороне станции Октябрьской Индриком бродит последний мамонт.

Грезят метропоезда - мчаться бы с ветром наперегонки в степи, где морем волнуются травы и сед шелковый ковыль, домчаться до звезд по легшим на воду путям из лунного света иль закатного алого солнца, грезят о свободе и солнечном ветре, о Великом Пути, что ведет в бесконечность, - и всякий, сев на поезд, обретет на Пути свою судьбу.

Стучат колеса поездов - неумолчная музыка железной дороги.
Поет флейта фэйри, обитающих в метро.
Спеша, приостановись на миг средь суеты толпы, прислушайся, посмотри краешком глаза...
И помстится - далеко-далеко поет флейта, а осенний поезд-оборотень озорно подмигнет круглым глазом-фарой.


*сиды - пустотелые холмы, отсюда название обитающих в них фэйри
*останки мамонта были найдены при строительстве станции
*говорящая гусеница в метро - городская легенда девяностых годов, тогда подобные легенды были очень модны
Закрыть