Четыре дня. Отсчет давно уже пошел, а паспортов еще нет. Обещали сегодня, завтра, в пятницу... Начинается уже предотъездный мандраж. Этот спокойный -- путешественник я с куда большим стажем, чем ролевик. Но все же. Немного... нет, не нервничаю, не переживаю -- думаю об этом. Но это ничего, это можно.

Поняла, что моя личная идиосинкразия на съемку архитектуры и природы без людей по-прежнему в силе. Но это тоже нормально. Это я к тому, что тренировка есть тренировка. Хорошо, когда что-то получается, но получается все же не конечный продукт. Слишком зациклена на процессе, а нужно, чтобы прицел был на результате. Этого сразу не бывает, конечно, так что не поймите неправильно -- но пока что смотреть там нечего.

Да. Вот так.

Раз все развлекаются...

Я люблю местную прессу. Очень. А еще люблю к ней принадлежать. Ибо по факту предстоящих празднеств каждому из нас подарили полный рюкзак (стандартно-школьного, не полевого образца) всякой всячины, включая флягу, которую я непременно опробую на ближайшей же игре.

Люблю подарки .

Опять ночь, опять будни, опять я одна, опять передо мной компьютер... дурная бесконечность. Воскресенье хочу. Ужас, как хочу. Прямо сейчас хочу. Два дня, говорите? Слишком долго. А потом игра. А потом свобода. Потом смогу куда глаза глядят. Почти, потому что есть планы. Меня это не огорчает, это "почти", потому что планов -- много и разных -- жду тоже.

Воскресенье. Отпуск.

А еще хочется говорить что-то, кому-то, неважно, что, поскольку и особых мыслей нет, просто чувствовать внимание, взгляд, прикосновение... присутствие человеческое, наконец. А нету и не будет, потому что работа сейчас, а потом дела, и не будет у меня возможности в ближайшие дни сделать не то, что надо, а то, что хочется. А хочется немногого, но именно когда этого немногого нет, особенно пусто почему-то.

"Она не знала, чего ей хочется -- сесть, встать, лечь или положить кому-нибудь на грудь одуревшую от печалей и грехов голову..."

Устала я что-то. Глючусь. Снятся глупости. Говорю глупости. Хочу глупостей. Ха!

А все бессонная ночь. Спите ночами, люди.

К вечным обсуждениям романтики в округе, нашла чудную цитату:

- Так вот почему ты читаешь эти книги? - догадался он.
Опустив глаза, словно внезапно застеснявшись, Изабель принялась
ковырять в гравии носком сандалии.
- Они очень романтичны, - проговорила она. - Некоторые истории просто
чудесны. Например, одна девушка выпила яд, когда ее молодой человек умер. А
другая бросилась с обрыва, потому что отец настаивал, чтобы она вышла замуж
за старика. Еще одна утопилась, потому что не захотела подчиняться...
Мор слушал, точно громом ударенный. Судя по сведениям, содержавшимся в
подборке излюбленного чтива Изабель, выживание женщин на Плоском мире стояло
под большим вопросом. Лишь редкие, самые выдающиеся особи умудрялись
пережить подростковый период и протянуть достаточно долго, чтобы износить
пару чулок.
- ...Потом она подумала, что он умер, и покончила с собой, а он
проснулся и на этот раз действительно покончил с собой, но там была еще
девушка...
Здравый смысл подразумевал, что по крайней мере несколько женщин должны
дотягивать до своего третьего десятка, не покончив с собой из-за любви. Но
по всему выходило, что здравому смыслу в этих жутких драмах не доставалось
даже роли обыкновенного статиста (Величайшими любовниками Плоского мира
являлись, бесспорно, Мелиус и Гретелина, чья чистая, пылкая и испепеляющая
душу страсть испепелила бы попутно и страницы Истории, не родись влюбленные,
по необъяснимой прихоти судьбы, на разных континентах и с промежутком в
двести лет. Боги, однако, сжалились над ними и превратили его в доску для
глажения {* Если вы бог, то действовать логично вовсе не обязательно.}, а ее
- в маленький медный кнехт.). Мор уже знал, что от любви человека бросает то
в жар, то в холод, что любовь делает человека жестоким и слабым. Но что она
делает тебя еще и глупым - это ему было в новинку.
- ...Переплывал реку каждую ночь, но однажды разразилась буря, и когда
он не появился, она...
Мор инстинктивно чувствовал, что есть на свете молодые пары, которые
знакомятся, скажем, на деревенских танцах. Они обнаруживают, что могут
поладить, живут вместе годик-другой, при этом ссорятся и мирятся, потом
женятся, но даже не думают кончать с собой.
Внезапно он осознал, что уже несколько секунд как наступила тишина.
Изабель закруглилась со своим скорбным славословием неземной, отмеченной
печатью рока любви.
- О, - слабым голосом произнес он. - Неужели никто, ну совсем никто из
них не прожил хоть чуть-чуть подольше?
- Любить значит страдать, - в ответе Изабель звучала мрачная
уверенность осведомленного профессионала. - В любви должно быть много
мрачной страсти.
- Это обязательно?
- Абсолютно. И еще муки.

Терри Пратчетт, кто еще?

Жил-был один очень талантливый терранский бард. И сказал он однажды очень мудрую вещь, по менталитету подходящую всем, и звучала эта вещь так -- There are things in heaven and earth, Horatio, that are not written of in your philosophy. А другой терранский бард перевел это как "Есть вещи на земле, мой друг Горацио, что не подвластны сотне мудрецов", что, конечно, неверно, но суть не в этом. Суть осталась.

И то, что сейчас глючит не по-детски, как раз одна из тех вещей, которые никак не объяснимы, хотя бы потому, что напрочь невозможны.

Отогнать не получается, поскольку а) не получается, и б) не очень хочется, ибо обуревает любопытство. Понять не получается. Бояться тоже не получается, в последнее время. Придумать что-то другое тоже не получается.

В общем, если долго не обедать, начинается шиза. Хотя и это тоже не объяснение.

*совершенно не аристократически и очень грязно* .....

Состояние: злое

Праздник! Самый лучший из всех, наконец-то, Свет правит миром, наконец, наконец... Жарко, солнечные, измором сладостным берущие дни, ясные, теплые, песнями напоенные ночи, в прекраснейшем городе всех миров -- это все он, лучший праздник из всех. И даже здесь полыхнуло страстью солнце, и даже Небесный Огонь сошел в эту ночь -- Эру с нами, как же иначе?

Празднуем жизнь, и я беспечно пью все, что дают -- в эти ночи и дни всегда вино особенно жгучее, -- играю до разрыва струн, пою до хрипоты, забываюсь коротким, беспробудным сном в кабаках, мечусь по городу со всей безустальной силой неукротимого сердца и легких крыльев... Любви? Все это -- любовь, хвала Эру и Хранителям, все это, ей весь мир напоен, солнечным жаром плоти, безжалостным огнем в крови, и не унять, да и зачем?

Празднуем! Жизнь.

Хотя терранские пуристы скажут "разврат!"

*задумчиво* Кстати, не удариться ли мне в разврат? Как-то даже неприлично в это время без оного... *мурлыкает* Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно... а может, не гитары, и может, не изгиб...

Голос совести: -- Пить надо меньше!
Недоуменная я: -- А зачем?