Текст, который приведен ниже писал не я, прислали знакомые по "мылу". Но это то, что чувствую на самом деле Я. С утра до вечера, и даже во сне, 7 дней в неделю я нахожусь в постоянном стрессе из-за работы, из-за того, что нужно на работе сделать все хорошо, чтобы все шло гладко, чтобы клиент был доволен, чтобы был доволен работодатель... И это все для того, чтобы я имел работу, получал деньги и мог купить себе много бесполезных вещей, мог вести образ жизни, приемлемый для людей моего круга, чтобы моя семья могла кушать, чтобы я мог платить за квартиру, покупать себе одежду и иногда отдыхать... Даже в выходные, я не могу избавиться от постоянного пресса мыслей о работе, о том, что нужно будет сделать в понедельник, о чем не забыть, как это лучше сделать... У меня лето - это 2 недели когда я был на море. ВСЕ!!! Остальное время - непонятное межсезонье, когда не обращаешь внимание ни на погоду вокруг, ни на небо и звезды, ни на природу... После работы, я не разговариваю с любимой девушкой, просто потому, что я уже ни с кем не хочу говорить, я сижу у телевизора и тупо смотрю на экран... Потому, что в телевизоре от меня никто ничего не хочет, мне не нужно принимать важных решений, отвечать и бороться. На самом деле, я не никогда не отдыхаю, просто на выходных я не сижу на работе, не за компьютером, не с телефоном у уха... Все остальное - то же самое. Я понимаю и осознаю, что во главу угла моей жизни стоит работа, что я выбрасываю свою жизнь на помойку, НО Я НИЧЕГО НЕ МОГУ С ЭТИМ СДЕЛАТЬ! Потому, что без работы я никто и никто мне не поможет!!! Единственное время - это или глубокий сон без снов или алкогольный дурман...

Ежедневно, кроме выходных, мы проводим вместе по девять часов -- с десяти утра до семи вечера. Сорок пять часов в неделю. Если составить график жизни, то получится, что мы проводим друг с другом времени больше, чем с женами, родителями, друзьями. Больше, чем спим. Больше, чем отдыхаем.

Мы - сослуживцы. Коллеги. Мы небрежно пользуемся профессиональной лексикой - прайсинг, мерчендайзинг, кросс-промоушн, холд-бэк и мисандерстендинг, мы называем склад стоком, а запчасти - спейрес, мы освоили способ разговора по двум телефонам и е-мейлу сразу. Мы влились во всемирный рыцарский орден менеджеров, в самую массовую секту, обрядившись в ритуальный темный однобортный костюм, черные ботинки и неяркий галстук. Отличительные знаки нашего теневого ордена - торговые марки. Рядовые носят Benetton, сержанты - Berghaus. Звание лейтенанта присваивается с покупкой пиджака от Pierre Cardin. Майор одевается в Hugo Boss, полковник носит Gucci. Пришиваемая вручную подкладка генеральских мундиров снабжена магическим квадратом с надписями Armani, Versace, Ermengildo Zegnia. Наша медаль "За отвагу" - золотой Parker в нагрудном кармане, наш орден Ленина - Patek Phillipe на левом запястье. Tissot и Longines мы дарим нашим солдатам за храбрость.

В наших родовых замках - свободная планировка, дубовый паркет, кондиционированный воздух с запахом сосны, гостевые ванная и туалет, подземный гараж и дрессированный консьерж, который сохраняет правильное выражение лица в любых ситуациях. Мы не демонстрируем знакомым боевые топоры с насечками по количеству убитых врагов - мы заслуживаем уважение квадратными метрами. Вместо "он сбил двух фрицев под Ейском" мы говорим "у него сто сорок квадратов на Октябрьской".

Наших политруков зовут GQ, FHM и XXL. Мы не задаем вопросов. Они не могут ошибаться. Они знают ответы на все вопросы. Будь готов. Будь в строю, говори, думай и делай как говорят. Веди себя по уставу. Любимый галстук лимонного цвета вместе с очками с голубыми стеклами отправляются на свалку. Мы пристроились и мимикрировали, скрыв за бизнес-прическами свой испуг перед жизнью. Мы храбримся и делаем вид, что мы состоялись. Мы продаем ничего для никого и получаем за это деньги, чтобы купить другое ничего. И чем больше ничего мы можем купить, тем полнее мы думаем, мы живем.

Место, где мы проводим большую часть жизни, похоже на морг, каким он бывает в американском кино. Цветовой спектр - от белого к светло-серому. Цветные и яркие детали, будь-то кофейная кружка или плакат, выглядят чужеродно и шокирующе, как порножурнал в школьной библиотеке. Иногда, бросая вялый вызов моргу, мы делаем перестановку мебели, бессмысленно меняя порядок серых кубов в белой комнате. Странно, как будто передвижением ящиков с телами можно сделать обстановку в мертвецкой более непринужденной. Мы - полицаи. Вместо того чтобы спрятаться в лесу с вилами и снять "шмайссер" с убитого фрица, мы напялили на рукав повязку с крестом и истово принялись заслуживать у оккупантов корову и земельный надел.

Мы - японская рок-группа, поющая на английском. Мы запятнали честь нашего древнего самурайского рода, но и это не станет для нас пропуском в чарты биллборда, слов все равно не разобрать. Мы - самозванцы. Признаком завоеванной свободы считается возможность поздно приходить на работу либо не ходить на нее вовсе, проводя время в фитнес-центрах, ночных клубах и борделях. Часто все три заведения оказываются под одной крышей и с той же вывеской.

Мы разучились совершать даже самые простые действия, не подвергая их ненужному анализу. Утренняя молитва у людей нового тысячелетия уступила место диалогу со вторым "я" у открытого холодильника. Мы научились относиться к продуктам, как к врагам, сразу оценивая потенциального противника на количество калорий и вредность. Итак, яйца, хлопья, бекон (сальмонелла, сублимат, холестерин). Раньше я давился йогуртом, успокаивая себя тем, что пусть невкусно, зато полезно. Съеденный йогурт был индульгенцией за пять сигарет. А вот недавно я прочитал в GQ, что йогурт губительно влияет на мозг. Черт, я так и знал. Похоже, в наше время безопаснее всего курить.

У меня на кухне - с десяток хитроумных дивайсов для приготовления кофе. Итальянская эспрессо-кофеварка, армянская турка, вьетнамская ситечко-кастрюлька, французский пресс, американская фильтр-машина. Если бы ко мне в гости пришли вьетнамец, турок, американец и итальянец, каждый из них мог бы рассчитывать на аутентичный кофе. Но они не придут. Ко мне вообще не ходят гости. Зачем им ходить ко мне? Я не обсуждаю с ними икеевскую мебель и телесериалы, я не напиваюсь под ритуальные мужские разговоры о любовницах и бизнесе, мне плевать на женские истории о детях. Я не умею дружить. Я социопат. Часто я смотрю в окно и представляю, как все эти дома внезапно сотрясает мощная взрывная волна от сброшенной пару секунд назад на Тверскую атомной бомбы. Тогда бы я выскочил на улицу и стал бы орать тебе в
лицо: ну что, дождался?! Что ты видишь умирая - аристоновский холодильник? "Рено Меган" турецкой сборки? Зато первый взнос небольшой, страховка да каско, салон - нет, я кожаный не стал делать. Ребенка, который в детстве мечтал быть космонавтом, а вырос алкоголиком?

Ты прожил тридцать лет, ни разу не познав, каково это - пробираться влажными джунглями с "калашниковым" на шее или убегать берлинскими подворотнями от преследующих тебя агентов Ми-5. Все, что ты делал, - старался вкуснее пожрать, больше выпить и изощреннее потрахаться. Ты - банальность, вчерашняя новость, дешевое повидло. Я убью тебя, потому что у тебя - мое лицо...

Может основать бойцовский клуб? Как уйти от этого?

Состояние: злое