…жестокая это игра – в любовь. безумно жестокая. ведь ты настаиваешь, что это именно ИГРА. то, что между нами... ты отказываешься называть иначе, воздвигая тем самым невидимый барьер несерьёзности. он лишь кажется эфемерным – но неодолимо-скользкий и отвесный. и я раз за разом, со всего маху налетаю на него обнажённой, предложенной тебе душой. ломаю крылья. но больней – льдинки, что в твоих странных, изменчивых глазах… мерцают в них, серебристо-сиреневых – и дротиками вонзаются мне в мозг. а самым тупым осколком перепилено моё горло. оттого речь моя так неуклюжа, да и говорю я нелепые вещи. не умею я играть в эту игру, и тем более – блефовать в неё, просчитывая наивыгоднейшие ходы. с тобой я способен только жить ею. поэтому – вечный подранок. а ты играешь – легко и просто. на мне – как вот на этой гитаре...... я мог бы поставить диск с той песней – но попрошу тебя. сыграй мне… нет, не «Туманно». всё бы тебе смеяться. ты же знаешь, о чём я. «Wicked game», да. ту, под звуки которой моя жизнь разделилась надвое. до – и после… и ты сыграешь. тонкие пальцы заставят струны поверх тускло-индигового лака звонко тосковать навзрыд светлой печалью аккордов. и даже споёшь – для меня. «...we were on fire, no one could save me but you...» а глаза у тебя будут ясные-ясные – словно к нам это не относится. будто каждое слово в ней – не про нас. каждое – из тех, что я беззвучно повторяю вслед за тобой… невыносимо! и снова я не выдержу, и зажмурюсь – как обычно. чтобы не замёрзнуть в сумеречном холоде твоего ясного взгляда. буду зачарованно слушать, как ты поёшь то, что должен бы петь я – тебе. «...I never dreamed that I’d love somebody like you...» твой голос не опишешь. это нужно слышать – его вкрадчивую властную магию, пробирающую до костей. он мягкий, даже пушистый…голос-шорох. голос-секс. да. и вечно приглушённый – будто из-под вороха сбившихся за восхитительно-бессонную ночь простыней… голос чуда. ты – моё чудо. моя певчая птичка... Эмé. а твой голос – он из галереи ненарисованных мною картин. боже, какие там хранятся полотна!... есть и такое: в городе весна. нахальная, победительная. и среди этой весны мы с тобой. бродим, в толпе – но одни. тогда ну никак не сиделось нам дома. и мы наматывали нехилый километраж по переулочкам и площадям, скверикам и паркам, мостам и набережным возлюбленной до мельчайшей щербинки в асфальте златоглавой. бродили. иногда – как в церемонной паване, едва соприкасаясь кончиками пальцев. иногда – внаглую обнявшись, бедро к бедру, тесно… а хотелось вдруг – и губы к губам, жарко, не отпускай – не отпущу… это совсем другое, не то, что поглощённые, сыто-счастливые целования в томительной измятости постели, нашего мирка на двоих… эти – до головокружения и дурацкой перворазовой дрожи в коленях. и однажды было так – я упился терпким мёдом твоих покорно-требовательных губ и языка, и звучала эта песня. я был пьян тобою – и больше не мог молчать. и, чуть ли не касаясь твоего прохладного лба своим раскалённым, и бережно держа в пылающих ладонях твоё безмятежное лицо, сбивчиво и смущённо, но горячечно и восторженно я шептал в него слова любви. наивно надеясь на ответную горячку. а ты... а ты......так было – ДО. а всё остальное стало – ПОСЛЕ. и в промежутке – эта старая крисайзековская песня. мой личный Рубикон. где бесследно потопла моя былая самоуверенность. «...what a wicked game to play – to make me feel this way... what a wicked thing to say – you never felt this way...» всё так. и пусть игра. пусть жестокая. но не играть в неё – выше моих сил. буду добиваться тебя – до последнего. биться безумной бабочкой – о стеклянную стену твоего равнодушия. должно же треснуть. или раньше вконец разобьюсь я?... а неважно. по-другому я не могу. ты – мой маячок. и я обречён лететь на твой огонь. он так прекрасен.

This blog is a participant of the SYNDICATE