Посвящается сие творение г-ну Роланду, дабы побыл он в Петербурге, хоть виртуально, и вспомнил о нем на той далекой просоленной чужбине, про которую мне то же бы хотелось когда-нибудь написать.
(А остальное - за стеною, не догонит, не поймает, тот кто помнит - понимает, понимает).

И мы вывалились из кабака во влажную прохладную питерскую ночь. Кабак распологался на Старо-Невском и был довольно стилен и мил. Было несколько странно наблюдать Старо-Невский почти пустым, подсвеченным огнями печальных фонарей и всполохами пролетающих мимо редких фар. Пол-второго ночи.
Спутница моя была вся на каком-то взводе, излешне возбуждена и пьяна не столько от выпитого спиртного, сколько от охватившей ее ощущения безбашенной свободы. "Прогулявшая уроки отличница", - подумал я. Она мне заявила, что поссорившись с родителями, ночевать домой не пойдет и мне нужно было или делать вид, что я законченный идиот и намеков не понимаю, или ненавязчиво убедить ее вернуться в лоно семьи, прикрываясь своим "облико морале", котого не было и в помине.
- Нет! - воскликнула она. - Ты представляешь! Мы - последние посетители! Первый раз со мной такое!
- Это еще что, - ответил я недобрым голосом. - Я же предупреждал тебя, что приучу тебя к куче всяких нехороших вещей... Пить пиво, ругаться матом, читать стихи... Скоро ты еще и водку начнешь пить...
- Водку? - она поморщилась. - Ну не знаю...
- Ну что, "порядочная девушка из порядочной семьи"? Куда теперь? Курева, кстати, добыть бы не помешало...
- Слушай, хорош уже. Не вспоминай, про "порядочную девушку..."
- Да ладно, дай постебаться-то немного. Когда ты мне это после первого свидания заявила, я вообще чуть не упал. Уууу, думаю, как все запущенно-то... Ох, солнышко, все мы в известной степени порядочные... и семьи у нас - то же ничего...
- Ну перестань...- она состроила суровую гримаску на своем милом лице.
- Ладно-ладно, - ответил я, и подумал, что ее лицо изумительно смотриться в рассеяном желтом электрическом свете... Лицо у нее было довольно странным и интересным для наших широт - итальянское такое точеное лицо, в обрамлении черных блестящих волос... полные южные губы и озорные голубые русские глаза. И, скользнув взглядом по окружающему меня архитектурному пиршеству, мне пришла в голову странная мысль: Питер, в сущности, - итальянец, с серыми стальными русскими глазами...
- Ну что?! Пошли! Гулять! - предложила она, голосом счастливым от алкогольной эйфории.
- Можно подумать, что нам что-то еще остается, - ответил я рассеяно и подал даме руку.

Добывши сигарет и всласть полюбовавшись на подсвеченную прожекторами стеллу на Площади Восстания, мы неспешно отправились дальше к Лиговскому, и я предложил выпить кофе, потому как устал за день и чувствовал себя несколько квелым.
- Я тут знаю одно местечко, там живая музыка и кофе неплохой... И вообще до - утра они не закрываются...
- Может, - робко начала она...
Я уловил с полуслова вероятное продолжение и ответил:
- Неа, не может... я же на служебке живу... соседи уже заперлись. Они рано ложаться. Мы же с тобой "просто кофе" попить собирались, - я хмыкнул. - Видишь, солнце, не готов я оказался к такому развитию сюжета... А вообще - знаешь, что мне подумалось? Почему в этой стране нет столь важного элемента сервиса как...
- Такси?
- Гм... Нет - мотелей. В мотелях люди изумительно могут решать такого рода вопросы. Так что, май диа инглиш тичер, здесь вам не Англия, стопудово.
- Ой, глянь, что написано - она дернула меня за рукав, - "гостиница"...
Гостиница напротив Московского Вокзала высилась как крепость в ночи. Ни одного огня не горело, двери были заперты. Изнутри.
- Тут нас тоже определенно не ждали, - прокоментировал я с усмешкой, - Кстати, блин, куда я сунул сигареты? Подожди секундочку.
Я стал рыться в своей здоровенной сумке, в которой, на самом деле кроме книжек и тетрадок, ничего никогда и нет, и которую, по неясным мне же причинам (вдруг поучиться захочется?) я всюду таскаю с собой. Второй по популярности вопрос, который мне всегда задают, это - "зачем тебе такая большая сумка?"... Мои исследования сумочных недр были прерваны торопливым старушечьим голосом:
- Ребятки, ребятки! Комнату не желаете? Недорого. Я смотрю вы у гостиницы стоите, может помощь нужна?
Моя спутница отрицательно замотала головой и поспешно отвернулась.
- Сколько? - спросил я.
- Недорого - шестьсот рублей ночь. Простынки чистые. Чай, кофе, мое радушие. Комната отдельная, ванна, туалет. Там никого не будет. Я на ночь закрываюсь, а там творите, что хотите. Ванну отдраила. Будете в полотенчиках из ванной ходить. У меня тихо. Душик принять можно...
- Ты серьезно? - спросила меня моя спутница.
- У тебя есть какие-то другие варианты? - в тон ей поинтересовался я.
- Бабуля, - сказала она строгим учительским голосом, - отойдите, нам надо посоветоваться.
- Советуйтесь, пожалуйста, а комната хорошая, одна остановка на метро, на Удельной, такси поймаю за сто рублей и изумительно доедем... - ворковала бабуля.
Я сделал раздраженный прогоняющий жест и бабка поковыляла куда-то в сторону, туда где стояла еще одна старушка - ловец ночных мотыльков, под надзором субтильного вида пожилого хмурого дядьки.
- Блин, да у них тут бизнес целый, - отметил я.
- Нет, ну я не знаю. Слушай. Это как-то...
- Страшно?
- Ну да, я тут насмотрелась криминальной хроники. Нынче же и за сто рублей убивать могут...
- Я тебе уже говорил - не смотри телевизор, от этого случается размягчение мозгов.
- Нет, ну всё равно...
- Да ладно тебе, просто бабушка тоже хочет как-то жить. Работает старушка, я не думаю что что-то будет...
- Ох. Не знаю. Я привыкла доверять мужчине в таких вопросах. У меня вся надежда на тебя. На твой рукопашный бой и широкие плечи...
- Ты знаешь, - скучным голосом начал я, - если шакалятки скопом кидаются... ну четверо - пятеро, даже штюденты сопливые, никакой рукопашный бой не спасает, или пара дядек, по-настоящему здоровых, под метр девяносто и киллограм под стодвадцать, или трубой железной спящему по затылку...
- Прекрати!
- Ну и ты прекрати. Не боись... Да расслабься ты уже... Че с нас взять-то, кроме анализов? А впрочем, ладно. Может пошли пить кофе?
Она вздохнула, с усмешкой покачала головой и замахала рукой:
- Бабушка!

Торговались и уточняли нюансы мы довольно долго. Выяснилось, что сто рублей надо отдать сразу, "ментам, за крышу", как авторитетно заявила бабуля - показывая на печально жмущегося в сторонке того самого субтильного дядьки. Выяснилось, что "все так делают"... Выяснилось, что "все будет в лучшем виде"... Выяснилось, что "дело молодое, привычное"... Потом нам продемонстрировали паспорт с пропиской, а я продемонстрировал корочки от пропуска на работу (они у нас такие солидные, с золотым тиснением), правда мельком, и сказал, что динамить меня лучше не пытаться. Потом я усомнился, в том, что с Невского до Удельной мы доедем за сто рублей. Бабуля лишь авторитетно хмыкнула... Спутницу мою вся эта ситуация колбасила уже не по-детски и это выражалось в том, что она безпричинно хихикала и приплясывала, переминаясь с ноги на ногу. Я успокаиваюше погладил ее по руке.

Затем мы шли за бодро, по-утиному семенящей бабулей (я только тогда заметил, что она пользуется палкой и приволакивает ногу), за шутками и болтовней пытаясь скрыть какое-то смутное беспокойство и полную неуверенности в нужности того, во что мы ввязались.
Бабуля начала ловко сигналить палкой машинам, тормозить их и пытаться уболтать водил довезти нас 1)через весь город, 2) в два ночи и 3) за сто рублей. Третья жертва ее напористости внезапно согласилась. Причем, по-моему, водила и сам не понимал, как это его угораздило. Мы загрузились в старую "Волгу" и устроились в обнимку на заднем сиденьи. "Знаешь, у меня такое в первый раз", - робко прошептала мне моя спутница. "Не поверишь, у меня то же", - доверительно ответил я. И я подумал, что как это странно, до сих пор я ее практически даже не касался (может только жал руку при встрече), и что мне ужасно интересно, как это будет - поцелуй её сочных вишневых губ? Правда, обстановка к поцелуям не распологала. Водила хихикал всю дорогу и втирал бабуле, что это всё вообще нечестно:
- Аха-ха, не, я понимаю - бабушка везет молодую парочку, в комнату, это всё понятно, но почему везти за сто рублей-то?
Бабуля начала путано объяснять что-то про инвалидность, про то как ей трудно живется и про то, как на базаре нынче всё дорого.
- Видишь, как интересно, - прошептал я, - всем всё понятно... Нам вот с тобой только пока не всё понятно? Да?
- Ох, - вздохнула она, - я думаю, что всё понятно.
Я посмотрел ей в глаза и ничего не сказал.
- Гы-гы- хи. Нет, ну вот почему вы с ребят, допустим, берете по пятьсот, а мне только сто? Да если пройти от вокзала метров сто - можно было бы найти комнату и за триста, а вот я должен везти за сто, - не унимался водитель.
- Знаете, что? - сказала старуха миролюбсиво, неожиданно прервав свои нудные причитания, - давайте лучше о погоде? Сегодня вот - плюсовая.
Я заржал, не выдержал. Отсмеявшись я прошептал подруге:
- Вот учись - собака лает, ветер носит, а караван идёт. Водила может говорить сейчас, что угодно, но он везёт и везёт себе, и за сто рублей, замечу.
- Гы- ха-ха... Нет, ну всё-таки, это же не Вы платите, а ребята, - снова загундосил водила...
Ночь кидала мне в лицо пригрошни огней и тысячи шорохов, влажные мосты причудливо мелькали над грязноватой тающей коростой речного льда и желтые дома по обочинам танцевали свою неизменную цугундерскю присядку. Мне подумалось, что уже ради этого щемящего сердце ощущения стремительного весеннего гона над влажной просыпающейся землей, стоило со всем этим заморачиваться.

Когда мы расплатились и вылезли у коробок стандартных панельных многоэтажек, смех распирал нас обоих и мы свой смех не скрывали. Разве что... в её смехе мелькали легкие истеричные ноты, но я решил считать, что мне показалось.
- Наконец-то я почувствовала себя предметом торга, - радостно сообщила она.
Я хмыкнул и привередливо окинул взглядом обшарпанные подъезды, помойку, редких алкашей у сверкающего маяком в ночи ларька... Откуда-то от дома снизу тянуло сортиром и кошачьим песком... Антураж вовсе не благоприятствовал накалу романтических страстей.
- Знаешь, солнышко, я думал, что максимум из того полохо, чему я тебя научу - это читать японцев и пить водку... Оказалось - не только...
Она доверчиво взяла меня под руку. Затем, во главе с нашей мамой-уткой мы отправились брать еще пива и, зачем-то, пельменей (пельмени мы потом так бабуле и оставили ). В ларьке старушку все знали, и судя по оценивающим нас взглядам, я понял что здесь всем то же всё понятно. У меня было такое чувство, будто бы я клоун, сорвавшийся с батута и растерянно стоящий посреди сцены в свете многочисленных прожекторов. Трогательный штрих - пельмени мне передал, со словами "возьмите, пожалуйста", сидящий в ларьке прапорщик - мент.

Когда я пришел из душа, она уже более - менее расслабилась. Она сидела за столом, перед непочатой бутылкой пива, рассеяно курила и смотрела "МУЗ ТВ" на пузырчатом экране облупленного советского телевизора. Я сладко потянулся, и с усмешкой обвел взглядом
наш "интимный альков". "Бутик, мля, мадам Бовари", - иронично подумал я, но вслух решил ничего не говорить, чтоб лишний раз ее не нервировать. Розовые обшарпаные обои, по стенам наивные реподукции из популярных календарей и журналов, картинки с кошечками и, даже, замшелый образок неузнаваемой святой. Рядом со святой, на длинном шелковом серпантине, висели два большущих шара. Ярко-красных , праздничного такого вида. Навреное, это был специальный тотем, увеличивающий мужскую потенцию. А может просто с Нового Года шарики снять забыли...
Пружинистый засаленый диван, такое же кресло, на кресле шахматы (!) - "милая, ну что, в шахматишки и на боковую?" Цветы искусственные вперемешку с настоящими. Пока в доме все укладывались, и мама-утка гремела кастрюлями и загоняла под замок маленького пуделя и своего здорового лба - сына, мы сидели на диване и развлекались, гадая - который цветок настоящий, а который искусственный. На столе, застеленом клиенкой с фруктово-овощным узором, стояли горкой тарелки, поверх которых крест-накрест были уложены штопор и открывашка. Видно было, что бизнес бабулю научил угадывать вероятные желания клиентов. Я подошел к скрипучей двуспальной кровати и придирчиво обнюхал лежащее на одеяле стопочкой бельё. Моё острое обоняние мне доложило, что белье действительно чистое, стираное и даже глаженное. Это внушило мне, почему-то, некоторый оптимизм по поводу грядущей (идущей?) ночи.
- Вооот, а ты говоришь: "мотели, мотели...", - томно протянул я, хотя она ничего такого и не говорила. Она в ответ лишь иронично повела своей красивой черной бровью.
Я закурил последнюю за этот долгий день сигарету и задумчиво поинтересовался:
- Ну, и как тебе притон разврата?
- Ой, тут все какое-то такое обшарпанное...
- Ооо, солнышко, ты еще не была в ванной...
- А что в ванной?
- Ну она же говорила - "ванну отдраила"... по-моему заодно она отдраила и эмаль с ванны .
Она неуверенно усмехнулась. Я высказался в том смысле, что пора завязывать с просмотром идиотских телепередач, а то вдруг хроника начнется криминальная и тогда она вообще сегодня не уснёт. Она равнодушно согласилась. Я, подав пример, залез в постель и включил ночник. Ночник в этом блядско-советском антураже добил меня окончательно, настолько он был здесь на своём месте: круглый стеклянный шар, в котором по кругу, под тихое жужжание старенького электромоторчика плавали, топорно сделанные аппликации экзотических рыб. Но смотреть на этот механический вальс было так приятно... это расслабляло и убаюкивало...
- Отвернись!
Я удивленно оторвался от созерцания рыб в шаре и посмотрел на неё.
- Ты таким образом решила привлечь моё внимание?
- Нет. Я серьезно.
- О, - неловко пошутил я, - порядочные девушки не должны раздеваться перед мужчинами?
- Ну я прошу...
- Ладно, ладно, - ответил я, - я правда не смотрю... я вот рыбками любуюсь.
Она шуршала одеждой, рыбы совершали движения по своим, предопределенным механикой орбитам, я меланхолично мурлыкал небезисвестное "там на том конце вселенной, напрягают слух соседи, их смешная добродетель заставляет быть на взводе"... Свет на потолке рисовал странные, похожие на радужное пламя арабески, где-то далеко за окном капала и струилась весенняя вода... Я еще водил пальцем по стеклянной поверхности шара, пытаясь сосчитать рыб, когда почувствовал горячее дыхание на своем затылке и легкие царапки ее ухоженных красивых ногтей на своей спине... И стало наплевать на всё то, что кроме.

Спустя два дня после этого безалаберного загула мы дырявили эфир смс-ками:
Я: "Ну и что ты думаешь по поводу этого нашего приключения?"
Она: "Ты хочешь правду, полуправду или ложь?"
Я: "Хм... Я так примерно и думал...".
Она: "Интересно, что же ты НА САМОМ ДЕЛЕ думал?"
Я: "В сущности, я думал, что всё это конечно могло получиться лучше, красивее и светлее. Но это получилось нелепо, пошловато, но до одури забавно. Впрочем, из таких вот забавных, нелепых и пошловатых событий и состоит вся наша жизнь... И я ни о чем не жалею."
Она: "Да, было забавно. И я то же ни о чем не жалею".


Мысль:
Это не Англия, это - Россия!
Видишь ли раны в асфальте?
Если Отчизна тебя не просила,
Зачем ты полезла в траншеекопатель?
И я болею от радио, радио,
Радио, радио, радио...
*звук затихает, теряясь в шорохе мокрых шин, долетающем из открытого настежь окна*