Люди являются рабами только потому, что они робки, невежественны и безрассудны. Если в каких — либо странах и царит свобода, это происходит там, где верховная власть принадлежит разуму. Поэтому не следует приписывать одному лишь климату происхождение рабства, под игом которого стонет большая часть народов. Жители знойных пустынь Ливии, плодородных равнин Азии и лесов морозного Севера одинаково послушны обожествленным деспотам. Хотя суеверия разных народов сильно различаются между собой, всем этим заблуждениям свойственно усыплять народы, сохраняя их невежество и их оковы. Как можно думать, что климат является единственной причиной порабощения народов? Можно ли утверждать, будто солнце, обогревавшее греков и римлян, в прошлом столь ревностно оберегавших свою свободу, в наше время не бросает все тех же лучей на их выродившихся потомков? Разве их руки не обрабатывают и в наши дни поля, когда–то политые кровью их благородных предков? Не попирают ли эти униженные рабы своими ногами памятники прославленных отцов?

Нет, люди оказываются под гнетом деспотизма не из–за того или другого климата. Деспотизм проникает в общество посредством силы и хитрости, он водворяется и поддерживается насилием, обманом и в особенности суевериями; только религиозные суеверия могут, преградив людям доступ к знаниям, запретить им следовать велениям разума; только они способны заставить людей отречься от законов собственной природы, от своего достоинства и своих неотъемлемых прав; обманывая людей от имени богов, суеверия заставляют их трепетать у ног королей. Только освященный религией бред мог внушить существам, любящим свободу и постоянно ищущим счастья, будто носители общественной власти получили от богов право поработить их и сделать несчастными.

Но существует ли счастье под властью тирана? Быть может, их воодушевит стремление к славе? Но для рабов не существует славы. Быть может, они пожелают вооружиться для обеспечения своей безопасности? Но ее нет при тиранах. Раб, существование которого всегда ненадежно, с детства приучает свое жалкое потомство к унижениям; он трепещет при виде любого человека, облеченного доверием и властью. Он знает, что перед властью даже законы принуждены хранить молчание, что правосудие бессильно защитить слабого и что справедливость не может восторжествовать в стране, где лишь воля повелителя всегда решает вопрос о правом и неправом и может отменять законы. Таким образом, раб деспота, с рождения привыкший к самоунижению, никогда не ощутит порывов благородной гордости, которая одушевляет граждан, делая нацию великой, могущественной и грозной для врагов.