Две трети книги есть. Здесь 1942-1943. Переход общественных настроений от "пиздец мы умные и хитрые, а вы все уроды какие-то" до "а нас то за что?" и далее до "немецкая цивилизация на краю гибели, нет времени рефлексировать, после всего пиздеца что мы устроили - теперь давайте устроим еще больше".

Вообще это серьезный том 700+ страниц. Но очень вменяемо и интересно написанный, пропускать ничего не хочется.

Седьмая глава
Декабрь сорок первого. Под Москвой -40 градусов. Советы идут в первое удачное контрнаступление.

"И это не бой по сплошному фронту. Это бой за населенные пункты. Между ними ничего!.. Мы все спрашиваем себя, зачем русские разворачивают эти бессмысленные атаки то и дело на одни и те же позиции, которые мы закрыли со всех сторон так, что уже ничто через нас не проскочит. Чего они хотят достигнуть? Хорошо, может быть, они захватят какие-то селения, и что с того?"

Немцы опять же по примеры первой мировой уверены, что теперь раз атака стихла - все окопаются и начнутся многолетние бои. Причем так как Германия уже захватила все лучшие территории - она будет постепенно додавливать СССР. О том, что русские перебросили промышленность на восток и теперь собирают там новые армии - немцы не знают. Растянутые по огромной территории немецкие армии, без снабжения, скованные пленными и беженцами под атаками партизан - прекрасная цель для этой контратаки.

В немецкой армии Центр поднимается паника. Техника не заводится из-за морозов и ее бросают.

"14 декабря фельдмаршал фон Бок предполагал, что 134-я пехотная дивизия имеет шансы на прорыв, а возможности потрепанных остатков 45-й дивизии невелики; в действительности же командир 134-й застрелился днем ранее."

Следует паническое бегство. Собственно в этот момент СССР может вообще уничтожить армию Центр, но та к концу года спасается. Все вспоминают наполеоновскую кампанию, аналогия всем понятна. Все это конечно сказывается и на военнопленных, немецкое руководство с опозданием спохватывается, что им таки нужны рабочие руки в Германии - к тому времени из-за полного бардака со снабжением, большинство пленных (как минимум два миллиона) вымерли от голода и холода.

Германия запоздало осознает, где она оказалась. Она не может просто отступить - после всех учиненных зверств им будут мстить, это не та война и не тот противник который пойдет на сепаратный мир. Она не может идти вперед - нет сил. Она не может как-то нормально окопаться, потому что тиранило местное население, не планируя вообще среди них долго воевать.
Нацисты вынуждены держаться как выйдет, постоянно поддерживать вокруг себя страх и ужас и избавляться от гражданских где получится. Это ужасно, но что делать еще они не знают.

Пытаясь замедлить контрнаступление, нацисты сами выжигают за собой землю, ну, ту где еще не выжег сам СССР. В беспощадности к местному населению они видят беспощадность к себе. Беспощадное уничтожение в себе всего человеческого, ради того чтобы продержаться чуть дальше.

Из официального отчета о состоянии отступающей армии:
"Солдаты охвачены полной апатией, не способны к ношению и применению оружия; остатки рот раскиданы на расстоянии в несколько километров; они ковыляют по двое, используя винтовки для опоры, ноги замотаны тряпьем. Если к ним обращаются, они не слушают или начинают плакать"

Интересно, что при всем этом - дезертировало довольно мало немцев, и режим почти их не ловил. Автор объясняет это тем, что дома их встречали с негодованием и могли сдать чуть ли не свои же родные. Возвращаться было некуда.

Немцы начинают думать, как бы им вынудить таки противника на сепаратный мир, желательно при неплохих для себя условиях:
"Гитлер внимал его докладу спокойно. Выслушав, он лишь спросил: «Ну и как мне закончить войну?» Тодт ответил: «Закончить ее можно только политическим путем»"

Тем временем 7 декабря проходит атака на Перл Харбор. В войну вступают США. Гитлер решает, что больше нет смысла ни перед кем играть в толерантность и приступает к уничтожению евреев со всей силой. В высшем командовании в ответ на контрнаступ идет через суицидов и апоклепсических ударов. Элита в Германии меняется, во многом на кого попало, людей, хорошо умеющих лизать жопу Гитлеру.

Геббельс:
"Пораженческие настроения в OKW и OKH [Верховное командование вооруженных сил и сухопутных войск]… всеобщее пораженчество в правительственных кругах в Берлине"

К марту сорок второго контрнаступ выдыхается. Его главная проблема в попытке наступать сразу по всему фронту. Из за этого армия Центр временно уходит от уничтожения.
Сторонник социального дарвинизма Гитлер считает, что если Германия проиграет войну - она вообще исчезнет из истории как нация. Что это война за выживание вообще в принципе.
В любом случае - власть официально признает, что это война надолго, не смотря на их героические попытки избежать повторения первой мировой, мировое еврейство таки их в нее втянуло. Новая мировая война.

Глава восьмая.
Автор замечает, что если бы к началу сорок второго немецкая армия была разбита как наполеоновская - подавляющее число жертв второй мировой остались бы живы. Однако она отступила, но разбита не была. Все главные ужасы были еще впереди. Собственно холокост к этому моменту толком еще не начался. Собственно даже носить звезду давида евреев обязали только в сентябре 41.

"Среди населения много говорят о том, что все немцы в Америке обязаны носить свастику на левой стороне груди, чтобы их опознавали, по образу и подобию идентификации евреев в Германии. Говорят, что немцам в Америке приходится платить высокую цену за то, как обращаются с евреями в Германии"

11 марта 42 США начинают ленд лиз, 7 июля - оккупируют Исландию. При этом США и Англия обещают после победы никак экономически не дискриминировать побежденных, и что характерно, вы не поверите, обещание свое сдерживают.
Геббельс же распространяет некий текст, автор которого призывает в массовой стерилизации немецкого населения, и выдает его автора за советника американского президента. Очернение противников использовалось Германией как оправдание своих собственных зверств. Не мы такие, все такие.

В сорок втором пропаганда сменила тактику, и когда холокост набрал размах, пресса вообще почти перестала писать о евреях. Автор пишет, что это стало секретом полишинеля, все знали, что происходит, но тема стала считаться табуированной. Позже это назовут "спиралью молчания". То из-за отсутствия общественной дискуссии по вопросу, люди не согласные с официальной позицией считают себя оказавшимися в меньшинстве, при том, что по факту они в большинстве.

"«Вальтер постоянно повторял, — откровенничал Дюркефельден в дневнике, — “нам надо радоваться, что мы не евреи”». Вальтер попытался как-то объяснить повергнутому в шок Карлу: «Поначалу и я не понимал, но теперь знаю: это вопрос существования или несуществования». Касслер принял для себя бесконечно повторяемое Гитлером заклинание о том, будто перед нацией стоит апокалиптический выбор: «Быть или не быть». Карл не соглашался и настаивал: «Но это убийство», и Вальтер отвечал как по писаному, повторяя за СМИ: «Теперь уж все точно зашло так далеко, что они сделают с нами то же, что мы делали с ними, если мы проиграем войну»"

Что характерно евреи с ними "того же самого" не сделали, после "выигрыша в войне". Удивительно, да?

Что касательно отношения к холокосту католической церкви, то вот что писал информатор гестапо с конференции епископов в августе 1942:
"«В церкви царит всеобщее удовлетворение от успехов в прошедшем году», в особенности касательно снижения напряженности в отношениях с государством и из-за прекращения захвата церковной собственности."

Разве это не прекрасно?
В целом священники считали, что важнее сплотить нацию, а не раскалывать ее, пускай там где-то и пострадает один другой еврей. Миллион. Один другой миллион.
Автор считает что молчание церкви было решающим фактором, который не дал сформироваться движению против холокоста внутри Германии.

"Коль скоро ни одно официальное учреждение в оккупированной Европе не возвысило голос против депортации и убийства евреев, дискуссии по данному вопросу в Германии ограничивались в основном узкими рамками, установленными СМИ."

"За два дня до Рождества 1941 г. протестантская церковная канцелярия направила провинциальным приходам письма с открытым призывом к «высшим властям принять пристойные меры для отделения крещеных неарийцев от духовной жизни немецких прихожан»"

В обществе евреев винят в поражениях конца сорок первого и дальнейшем ходе войны, поэтому в целом к ним мало сочувствия. Теперь, когда Германия отступала - в этом видели уже однозначное еврейское наступление, вот же они, наступают на нас, хотят уничтожить.

Девятая глава.
С штатами вступила в войну и Япония. Таким образом сформировался Альянс Оси и Союзники. Экономический дисбаланс состоял 4 к 1 против Германии, то есть войну на истощение вести было нельзя. Во всяком случае успешное наступление Японии на Китай давало Германии некоторую отсрочку. В первую очередь следовало использовать это время чтобы завершить завоевание Кавказа с его нефтью. Во вторую - создавать объединенную европейскую экономику и промышленность, которой до этого вообще говоря не было. В третью - свезти как можно больше рабов с оккупированных территорий. Вообще нацисты хотят привозить оттуда и рабов и еду, но с опозданием понимают, что если вывезти работоспособных людей, оставшееся население помрет, и следовательно произвести еду не сможет. То есть хочешь не хочешь, а в производство нужно вкладываться. Однако до этого немцы так и не доходят. Они пытаются выкачивать больше ресурсов чисто террором, что работает только как причина уходить в партизаны. В каком-то смысле они заново запускают коллективизацию, и встречают в ответ гражданскую войну образца 1918-1922.
То есть полноценного колониального управления у них не получается.

Греция в это время разделена на три оккупационные зоны - немецкую, итальянскую и болгарскую, и там начинается голод. В результате еду туда поставляет Британия, не смотря на то, что Греция это технически страна Оси. Начинаются облавы на евреев во Франции и других какбы сторонних странах. Публичный протест депортации замечен только в Дании и Нидерландах. Не смотря на все реквизиции - голод начинался и в Германии. Нацисты быстро понимают, что из Украины вменяемая колония не получается, туда никто не хочет переселяться, люди просто боятся туда ехать, и не без причин конечно. Надежды, что Украина станет аналогом африканских колоний - развеиваются. Африка значительно менее стремная. Сама Германия из-за нагона мигрантов стала страной практически интернациональной, это при постоянных рассказах о расовой чистоте. Особо осложнялось дело тем, что большинство немецких мужчин ушли на войну, в стране остались одни женщины и плюс рабочие мигранты - в основном мужчины. Короче парадоксально - но именно при самом разгуле движения за расовую чистоту, эта чистота наиболее размывалась.

Десятая глава
Середина сорок второго. План немцев - дожать русских, потом на основании этого добиться сепаратного мира с Британией, потом на основании этого добиться чтобы у США так и не дошли руки до высадки войск на континент. На море и в воздухе против всех еще можно кое как держаться. Если не затягивать.
Немцы при этом снова недооценивают армию СССР. Они считают, что зимний контрнаступ полностью обескровил русскую армию, и больше ей воевать нечем. Справедливости ради - советская разведка работала не лучше, наоборот преувеличивая силы немцев, так что советы готовились не столько к продолжению атаки, сколько к защите Москвы от новых наступлений.

Основная цель для Гитлера до сих пор кавказская нефть. Таким образом армии Север и Центр удерживают позиции, Юг наступает. Красная армия отступает. Пленных теперь значительно меньше и к ним хочешь не хочешь, но более бережное отношение. Все больше военнопленных добровольно выбирает концлагерю службу в тылу армии, или даже на небоевых задачах в боевых частях. А кое-где, не смотря на запреты командования - и на боевых. В результате устанавливается квота на 10-15% "добровольцев" из пленных в боевых частях. То есть надо понимать - желающих больше. В результате Германия выделяет им денежное довольствие, короче они становятся полноценными солдатами. В некоторых дивизиях "добровольцев" до половины. Это не считая армии националистов.

Отдельное отношение у нацистов с исламистами. Ненависть к евреям настолько хорошо объединяет их, что Гитлера пытаются приравнять с Иисусом (исламской версией).

В целом к этому времени война стала казаться людям чем-то привычным. Да они застряли, да - отступили где-то, да США там что-то замышляют. Ну и что? Экономика не рухнула, какой-то искаженный но все-таки порядок - сохраняется. Жизнь идет. Точно так же адаптировалось и сознание солдат. Для них это больше стал не ад. Это стала такая жизнь.

К августу начинается захват нефти. Происходят довольно лайтовые захваты Ростова и Краснодара, чуть больше сопротивления в Новороссийске. Захвачен Грозный и Майкоп, с частью месторождений, но на атаках главного центра нефтедобычи - Баку - операция стопорится. А главная битва разгорается за Сталинград. Сталин не без оснований считает, что в этом месте Германия максимально растянула свои линии снабжения, а значит максимально уязвима. К концу года советская армия успешно бьет по этим линиям и отрезает немецкую армию от тыла. Немцы налаживают "воздушный мост" и отказываются отступать, видя возможность дать под Сталинградом решающее сражение. Это оказывается ошибкой.

Постепенно оказывается, что снабжение по воздуху недостаточное, армия вынуждена вырываться из окружения. В этом состоянии начинается вторая зима великой отечественной. Русские наступают. Поражение под Сталинградом неизбежно, и Геббельс преподносит это как историю мученической героической саги, самопожертвования. Их сравнивают с 300 спартанцами.

Геринг:
"Даже и через тысячу лет каждый немец будет говорить об этой битве с религиозным благоговением и почтением и знать: несмотря ни на что, там решалась победа Германии"

Один из рефрейторов:
"Здесь вопрос стоит о жизни или смерти. Россия есть наша судьба — тот или этот исход! Борьба достигла жестокости и неумолимости, превосходящих все описания. “Ни один из вас не имеет права вернуться домой живым!” Этот девиз повторяли нам, солдатам, достаточно часто для того, чтобы мы понимали всю серьезность слов. Мы полностью готовы."

Это мнение человека, который в это время занимался сжиганием сел и расстрелом гражданских.

Поражение под Сталинградом преподносится как жертва, которая позволила отойти южной группировке войск. Командующий - Паулюс - по идее должен после такого совершить ритуальный суицид, и Гитлер даже производит его в фельдмаршалы, чтобы, если он не решится, он стал бы первым "позорником" в истории. Паулюс им становится.

Германское радио третьего февраля 1943:
"Жертва 6-й армии не была напрасной. Послужив бруствером в исторической европейской миссии, она на протяжении нескольких недель сдерживала натиск шести советских армий… Генералы, офицеры, унтер-офицеры и солдаты сражались плечом к плечу до последнего патрона. Они погибли, чтобы жила Германия."

Объявлен трехдневный национальный траур. Поражение кардинально меняет настрой. Немцы задаются вопросом - за что, вообще говоря, они там положили армию? Зачем им все это нужно?
Через несколько месяцев следует поражение в Тунисе, но теперь уже без какой-либо широкой общественной реакции.

Немецкая поп культура в этот период все более беззаботная, люди хотят отвлечься от войны. Это все чем-то похоже на американскую культуру времен Великой Депрессии. Пропаганда вообще перестает упоминать Сталинград, а капитуляцию нацистского корпуса в Тунисе в мае сорок третьего запрещается с ним сравнивать. После Сталинграда становится понятно, что победы в генеральном сражении не добиться, и это теперь точно будет война на истощение, а значит - повтор первой мировой.
Удивительно, казалось бы все, вот все что только можно сделали - только бы не повторилось. А вот.

Одиннадцатая глава
В феврале сорок третьего мобилизация расширяется. Уже с 15 лет.

"Как писал один школьник из Кёльна, тот «судьбоносный день» наполнял его «чувством гордости, ибо я знаю, что мне тоже доведется принять участие в обороне родины»"

Среди этих детей - будущий римский папа Бенедикт Шестнадцатый.
Война приходит на немецкую землю. Усиливаются бомбежки. Немцы не вылезают из бомбоубежищ. Союзники бомбят в том числе дамбы. Города накрывают пожары. Гражданское население все это воспринимает "местью за евреев". Все это перекликается с традиционной для христиан идеей божественного наказания за грехи. Тут автор замечает, что это вообще известная церковная практика - когда любая трагедия объясняется божественным вмешательством, то есть церковь паразитирует на несчастьях.

Справедливости ради - церковь в основном не поощряет идеи ударов возмездия, чем идет даже своих же прихожан, у которых эта концепция крайне популярна. Налеты идут настолько мощные, что в Кельне две трети населения лишаются крова.

"В городском центре не осталось ни одного целого дома. Театры и кинотеатры перестали существовать. Ее сестра Адель, насмотревшись на огромное количество мертвых на улицах, вернулась домой «совершенно убитая». «Теперь от страха она и шагу ступить одна вечером не может», — писала Аннелизе"

Страна наполняется беженцами. На развалы руин кидают пленных из концлагерей.

Военные жертвы (в значении "героически пожертвовавшие жизнью") уже не военные:
"Весной 1943 г. стало уже неудобно ограничивать круг «павших» только солдатами. Теперь военные награды присуждались гражданским лицам за их деяния во время авианалетов и за успехи в производстве оружия, а погибших хоронили с почестями по образу и подобию оказываемых военным"

"Не будучи сам нацистом, консервативный католик и ветеран Первой мировой Дюннвальд испытывал сочувствие к гражданскому патриотизму и писал о «скульптурах и бесчисленных сокровищах», которые «грязные томми разрушили и разбили» в их «трусливом безумии разрушения»."

В обществен говорят о некой волшебной супер-бомбе, которая нанесет удар возмездия и спасет их, но проходит время и никакого удара возмездия не следует. Парадоксально, супер-бомба в это время готовится у их врагов, но об этом естественно никто не знает.
Геббельсовская пропаганда педантично описывает разрушенные памятники, выставляя налеты союзников варварством, бескультурьем, но при этом умалчивает о жертвах. Атаки называются "террористическими", хотя казалось бы где терроризм и где вторая мировая. Растут антинацистские настроения в Германии.

Геббельс массово распространяет доказательства катынской трагедии в надежде расколоть союзников. Эта история муссируется почти два месяца, отвлекая внимание от поражений. Пропаганду несколько смущало что сами погибшие польские офицеры были во многом евреями, как же это их перестреляло еврейско-большевистское правительство. Однако об этом не распространялись.

"Все дело тут, говорил Геббельс читателям, не в «озлобленности» или «наивных планах мести», но в «мировой проблеме высшего порядка», при которой «неуместны сентиментальные соображения». «И здесь всемирная история тоже будет всемирным судом», — заключал Геббельс."

"Немецкую аудиторию, однако, все эти игры сильно сбили с толку. Безо всяких причин им теперь предписывалось испытывать симпатию к полякам. "

Напомню, что в памяти у немцев оставалась компания 1939, где поляки преподносились как чудовища, мучающие немцев.

В целом рядовые немцы чувствуют себя жертвами мирового еврейского заговора, последний островок свободы перед ордами зла, которые пришли уничтожить германский народ, культуру, стереть в порошок. Антиеврейские настроения зашкаливают. Нацистские власти не любят не за то, что они слишком зверствуют, а за то, что недостаточно.

В июле следует самый масштабный авианалет - бомбежки вызывают огненные смерчи в Гамбурге и Вуппертале. Это почти мгновенно убивает около 40 тысяч человек. Это сравнимо с жертвами от ядерных взрывов в Японии. Эвакуация переваливает за миллион человек.

Пострадавшим пытаются передать еврейское имущество, но тут, сюрприз сюрприз, оказывается что евреи были совсем не такими богатыми, как все думали, имущество старое и дряхлое, и его явно мало.

"По всему рейху разочарованная алчность быстро обратилась в ревность и гнев. Так, на сталелитейном заводе в Китцингене, как доносила СД, нацистских функционеров обвиняли в том, что они «после уничтожения евреев кладут задницы в их кровати». Ходили слухи, будто «они утаскивали ценные ковры, мебель и столовое серебро из еврейских квартир под покровом ночи и тумана»"

В августе Геббельс начинает эвакуацию Берлина, это вызывает панику, так как все подозревают что город постигнет судьба Гамбурга.

"говорили о предъявленном союзниками ультиматуме: если правительство не уйдет в отставку до 15 августа, Берлин, Лейпциг, Мюнхен и другие крупные города будут «стерты», как Гамбург. Оказалось, немцы хорошо помнили угрозы Гитлера Британии в сентябре 1940 г."

Союзники входят в Палермо. Падает режим Муссолини.

"Многие отметили вскользь промелькнувшую весть о запрете фашистской партии. Если после двадцати лет фашистского правления оно разрушилось за считаные дни, то, как полагали люди, рассуждая довольно открыто, «избавиться от национал-социализма с его десятью годами у власти можно и того быстрее»"

Знаем мы и более долговечные режимы, которые разрушались и того быстрее.

Перед рейхом встает перспектива повторения революции 1918. Партийные функционеры, боясь расправ, перестают прилюдно носить знаки отличия.

Характерно, что даже люди, сокрушающиеся по поводу холокоста - не считают, что его надо останавливать. Ну то есть с их точки зрения все, зло уже совершено, назад ничего не отыграть. При том, что уничтожение евреев не только продолжается, но и набирает обороты. Здесь можно заметить, что изменение политической обстановки это не разу ни причина для мудака перестать быть мудаком, он всегда найдет себе новое оправдание и объяснение, почему он должен продолжать так себя вести.

Геббельс:
"В еврейском вопросе мы зашли так далеко, что выхода у нас уже нет. И именно так оно и есть, — баюкал он себя в марте. — Опыт говорит нам, что движение и народ, которые сожгли мосты у себя за спиной, сражаются с большей безоглядностью, нежели те, у кого еще сохранилась возможность для отхода"

В любом случае население требует сепаратного мира и отступления. Война как-то всех подутомила. Казалось бы, а что случилось?

Правительство некоторые время выжидает, но потом начинает редкие показательные суды над "пораженцами".
Италия подписывает мир с Союзниками, в ответ Германия оккупирует часть итальянских территорий. Внутри это подается как доказательство, что армия не так беспомощна как кажется, и вполне может чего-то достичь.