В заветных сказках Афанасьева встречается история про солдата, который ночью насилует еврейку, спросонья принявшей его за своего мужа. В советском анекдотическом корпусе есть анекдот про насилуемого бомжа, у которого "после красного жопа сильно болит". В скетче "Key&Peele" колониальные джентльмены рассказывают о своих экзотических секс-похождениях среди туземцев, ритуально предлагающих им женщин.

Кажется, что ситуация изнасилования (половой акт, совершаемый против воли субъекта) может быть воспринимаема как юмористическая - при условии, что объектом насилия выступает "аморальный" персонаж. В таком случае насилие воспринимается как "наказание за грехи". Но изнасилование в "Кахе-2" комического эффекта не произвело, хотя субъектом насилия выступает "падшая" женщина - дочь бандита, ведущая аморальный образ жизни.

При этом я вполне могу представить комедию с приворотным зельем. Какой-нибудь ремейк "Любовного напитка № 9". Предполагается, что приворот подавляет волю субъекта, изменяя сознание - следовательно, это всё то же "насилие в беспамятстве". Сомневаюсь, что даже современная аудитория возмутится подобной историей. Парадоксальным образом секс будет воспринят как соитие "по согласию", хотя это согласие будет получено против воли, "под веществами". Насилуемые даже не будут аморальными и "наказанными по заслугам" - и всё равно это будет воспринято как комедия.

Или вот ещё пример "одобряемого изнасилования": во второй "чудо-женщине" дух ее возлюбленного вселяется в тело какого-то незнакомого мужика, и они спят вместе. Никаких моральных проблем у аудитории ситуация не вызывает.

Из аристотелевского определения смешного: "безобразно, но не вызывает страданий", и его же утверждения о том, что любая ситуация может быть представлена трагичной или комичной - всё зависит от подачи - можно вывести границы дозволенного.

Видимо, ключевую роль играет способность зрителя поставить себя на место жертвы. Еврейка, бомж, туземцы - это "безобразные другие", к которым сложно применить действующие моральные нормы. Девушка из "кахи" аморальна, но не асоциальна. Поэтому её изнасилование вызывает ощущение несправедливости деяния и сочувствие зрителя. Вот если бы она была иноагент, донатящий известно кому известно на что - тогда другое дело.