ИКАР

История пишется победителями. Эта незамысловатая истина известна всем. Вот
и сейчас Протокл, изрядно побитый жителями Афин, размазывая по лицу кровь и
пыль, ставшую от такого слияния грязью, кутаясь в обрывки туники, вспоминал
ту реальную историю, так безжалостно перевранную историками:

Он пришел с рассветом, веселый, крепкий, рыжебородый, неся на плече
громадный холщовый мешок. Он сошел на берег с триремы в порту Иолка и
радостно крякнул, ощущая под ногами землю, а не обманчивую палубу триремы,
норовившую поцеловать незадачливого пассажира в щеку своей занозистой
поверхностью.

Первым его заметил Ификл, друг Протокла, а впоследствии и... а впрочем,
пусть история течет, как текла, рассказчик не должен забегать вперед, он
должен быть голосом, плавно излагающим череду событий без оценок и эмоций.

Посему Ификл, подрабатывающий в порту, кинулся к мужчине, и спросил: Вам
помочь? Рыжебородый оглядел его с ног до головы и с сомнением в голосе
произнес:
- Помочь вряд ли, а вот показать место, где я могу съесть кусок мяса с
лепешкой и отведать вина, это можешь. Деньги за это не заплачу, а вот
накормить накормлю. Я - Икар.
-Ификл.
-Ну веди.

Ификл улыбнулся и повел Икара в таверну "Три крюка", владелец которой,
Птерелай по прозвищу Кривой, покупал хорошее мясо и сносное вино. Когда они
вошли в таверну, шлюхи-порн вначале стрельнули глазами в сторону
рыжебородого, а потом, увидев рядом Ификла, потеряли к ним всякий интерес:
денег за Ификлом отродясь не водилось. Кривой хмыкнул, глядя на вошедшую
пару, но к столу засеменил, пытаясь разглядеть единственным глазом, сколько
денег в кошельке рыжебородого. Второй глаз Птерелай потерял в какой-то из
многочисленных войн - ахейцы никогда не были чересчур мирным народом. А еще
в порту поговаривали, что не воин вовсе Птерелай, а пират, вышедший на
покой, правда говорили об этом, как правило, шепотом и оглядываясь по
сторонам: еще свежо было в памяти, как трое матросов, перебрав вина, так и
не увидели свой порт в благодатной Трое, решив что, размахивая ножами, они
смогут напугать Кривого и отказаться платить. Больше эту троицу никто
никогда не видел. Сам Кривой свою причастность к этому отрицал, а чрезмерно
лезть в его дела портовый люд был не склонен.
- Мяса и вина мне и моему новому другу! - громогласно проревел Икар.
- Покажи цвет своих монет, - осклабился Кривой
- Для трактирщика ты слишком привередлив, - заулыбался Икар, тем не менее,
кинул
трактирщику золотой, который тот мигом попробовал на зуб.
После этого мясо, лепешки, зелень, вино и холодная ключевая вода появились
на столе в мгновение ока. Разлив вино в кубки и разбавив его водой, Икар и
Ификл выпили за знакомство и задумались.

И тут Ификл, глядя на море, произнес фразу, которая явилась поворотной вехой
в этой истории, приведшей Протокла в то плачевное состояние, в котором он
сейчас находился, но это все позже, а сейчас Ификл сказал: Чайки. Как бы я
хотел стать птицей и летать в поднебесье.
Икар хмыкнул:
- Хочешь быть ближе к богам?
- Нет, хочу ощущать свободу, как птица.
- Что ж, я могу научить тебя.
- Но как? - Ификл недоумевал.
- Увидишь. Позже. А сейчас ешь.

Вечером на закате Икар парил над морем на сделанных им крыльях, а Ификл
готов был пасть ниц и приносить ему жертвы, порешив, что лишь боги могут
летать. Когда Икар опустился на землю и увидел Ификла, стоящего на коленях,
он смеялся, как ненормальный, катаясь по берегу. А после долго учил Ификла
разбегаться и правильно держать крылья. И вот, через пару дней, Ификл
совершил свой первый полет, не очень уверенный, всего шагов двадцать в
длину, но полет, и пускай на берегу заливался смехом Икар, и пусть Ификл был
весь мокрый, а другой одежды для того чтобы переодеться не было, он все
равно был счастлив, он - нищий поденщик - летал, он был наравне с колесницей
Гелиоса, хотя и видел только огненный шар, а вот коней и возницу так и не
узрел.

Именно Ификл рассказал Протоклу об Икаре, именно он привел его к нему.
Вскоре слава о школе Икара, да-да, именно школе, разнеслась далеко за
пределы Иолка, учеников стало больше, Ификл стал правой рукой Икара и его
помощником в обучении. Протокл оставался одним из старых учеников, он всем
сердцем любил летать, но не было, по словам Икара, в нем дара Учителя, не
умел он учить.

Вот только не всем нравилась школа Икара, жрецы косились на учеников Икара,
стайками летающих над прибрежной полосой моря. "Они нарушают божественные
устои", - бормотали они. Особенно усердствовал жрец Гелиоса, наверное,
потому что все ученики Икара, как один, говорили, что нет ни Гелиоса, ни его
коней.

А впрочем, остальным богам тоже доставалось. Протокл вспомнил, как спросил
Икара о богах, и тот потащил его к большому бронзовому зеркалу.
- Смотри, - сказал Икар, - кого ты видишь в зеркале?
- Себя, - ответил Протокл.
- Дольше смотри.
Протокл смотрел в зеркало так долго, что то ли от усталости, то ли еще от
чего он увидел там пустоту.
- Икар, я вижу пустоту.
- Правильно, если ты пустота, то каковы тогда боги?

Как-то раз на закате, когда Икар поднялся ввысь, кто-то стрельнул зажженной
стрелой в крыло Икара, и он разбился о прибрежные скалы. Протокл говорил
"кто-то", но думал, что к этому приложил руку жрец Гелиоса - уж слишком
быстро он очутился на том берегу, крича, что он видел, как Гелиос покарал
богохульника, смевшего подняться с ним на один уровень. Впрочем, Протокл не
историк. Он стал голосом истории и поэтому излагал только то, что видел.
Потом было закрытие школы Икара, гонения и многочисленные убийства учеников,
сожжение всех крыльев. И вот остался один Протокл; Ификл, Александр, Иакл,
да сколько их еще было, - сгинули, перемололись жерновами времени.

Сколько ни пытался Протокл создать крылья, подобные тем, что делал Икар,
ничего у него не получалось, тень Икара надежно хранила его тайны. Сегодня
Протокл был нещадно бит очередными правдолюбами, знающими, как оно было на
самом деле, и не склонными выслушивать бредни старика нищего, совершенно
выжившего из ума. Да, короткая память ахейцев. Уже никто и не помнит, как
Икар учил летать, помнят легенду, как он сделал крылья из воска и полетел к
Солнцу. Протокл встал на колени и, наверное, в миллионный раз прокричал:
Учитель! Почему ты научил нас летать, но не дал нам крылья? - И, наверное, в
миллионный раз, все вокруг промолчало.

Протокл встал с колен и поковылял дальше по дорогам, рассказывать правду о
человеке, который летал и не боялся богов... Правду, только правду, ту,
которую никогда не запишут историки.