Я побывала на игре Милены «Лето осени» о доме престарелых. Играла молодую санитарку, у которой в ДП мама, а еще эта санитарка влюблена в свою подругу.

Я ехала, зная, что буду реветь и что меня переедет, но не думала, что настолько. Ниже — слабо структурированные мысли по итогам игры. Контекста мало, добавлю потом или по запросу.

Уходить легче, чем оставаться

Смерть пугает. Перед абсолютностью небытия отступают правила живых. Это касается всего: последнее желание умирающего, «Достучаться до небес», «хорошо или ничего». А еще отсутствие ожидаемых реакций, хоть каких-то реакций. Покойник как будто не настоящий человек, а так, заготовка. Отсюда, наверное, концепция души.

Еще страшнее вот что: жить, зная, что с тобой такое случится в любой момент. Может быть, завтра. И не только с тобой — с любым из твоего окружения. Слышать, как старики обсуждают, что по коридорам ходит смерть, что за год они похоронили трех друзей, видеть, как они съеживаются от осознания собственной смертности — все это разбивало мне сердце. Я читала перед игрой терапевтические сказки, но в моменте не смогла найти слов. Ожидание и переживание смерти оказалось для меня слишком сложной темой, чтобы воспринять ее как ролевую цель. В доме престарелых холодные стены, сколько бы цветочков не было на обоях. Потому что на них оседает страх смерти.

Слезы о себе

Не так давно я наткнулась на очень интересную мысль, с которой не сразу согласилась: «когда мы любим человека, мы любим свое будущее с ним».

Я вот знаю, что бабушка вкусно готовит (и всегда покупает колбасу к моему приезду). Что варит варенье и солит огурцы (и можно сидеть и смотреть, как она щипцами таскает из кипятка банки, а потом сует в них пахучий укроп и листья смородины). Что у нее дома мои игрушки, а во дворе — деревянная площадка и качели. Со временем все поменялось, но во мне осталась эта память, и я знала, что где-то там, далеко, есть вот такой кусочек детства. Консервированное счастье. Потом площадку сломали, бабушка забросила промышленное производство огурцов и пирогов — и мне стало скучно к ней приезжать: мы в основном разговаривали, но я не могла рассказать ей о своей жизни и выбирала только нейтральные, неважные мне самой темы. Она стала плохо слышать, с трудом ходить, ей было сложно читать. Ее мир сделался маленьким, но в нем были соседки, хоть что-то. Меня в этом мире не было: я заглядывала раз в полгода обнять и, в лучшем случае, выпить чаю. Мне уже тогда было плохо в этом доме. После смерти дедушки там стало мрачно, и я чувствовала себя обворованной: у меня украли мое консервированное счастье. Я много лет, приехав, первым делом проходила по комнатам, чтобы напомнить себе, что дедушки и правда нет — и это было каждый раз так удивительно. А потом бабушки тоже не стало. И вместе с ней не стало куска моей жизни.

Когда мы влюбляемся, а потом расстаемся (или просто слышим отказ), больно за то, что твое будущее не приняли, а щекотное предвкушение радости в твоей груди так и осталось предвкушением: будущего не будет. Когда уходят старики, больно за тот кусок жизни, который навсегда уходит с ними.

Ритуалы нужны живым

Не новая мысль, но я опробовала ее на себе. Меня по-прежнему тошнит от поминок, мне тяжело далась сцена прощания с моей игровой матерью, я до сих пор плачу, когда думаю об этом. Но вот что. Сидеть и тонуть в горе — невыносимо. Лучше делать что угодно: разбирать шкафы, подписывать бумаги, обзванивать родственников, заказывать селедку под шубой. Все эти слова: «Светлана Кузьминична была замечательной женщиной...» — ужасная пошлость, но это часть терапии, часть процесса проживания горя, способ в том числе принять происходящее. Мне любопытно, что чувствовала девушка, которая играла мою мать, слушая речи на похоронах, но мне они были нужны не меньше. И когда все кончилось, я чувствовала такое опустошение, что включиться снова в игровой процесс было трудно, мне потребовалось время прийти в себя.

Важной частью игровых похорон была возможность прощания. Наверное, она символизировала момент, когда все подходят к гробу, но для меня все иначе. Там, в гробу, лежал посторонний человек. Моя бабушка никогда не выглядела так, как та женщина. На игре у меня была возможность еще раз обнять теплого, родного человека, встретиться глазами. Это бесценно. То самое, чего так не хватает в реальности.

Я не пойду за ней

Важный момент, который я хочу отметить отдельно. Я была почти уверена, что Таня Оле откажет. Но там назревала драма-драма, и я могла решить ее в традиционном для себя ключе: пойти за своей любимой в закат, поддерживая ее во всем. Я вдруг поняла, что не должна. Ей это не надо: что она станет делать с моей жертвой, она ее не просила. И мне это не надо: у меня своя жизнь, свои цели, свои амбиции и способы себя применить. Тут нет выбора между любовью и долгом. Всегда, в любви, в работе нужно быть верной себе. И я решила: независимо от того, что ответит Таня, я останусь здесь, буду работать и начну научный проект. Таня отказала и облегчила мне выбор. А еще подсказала путь развития: я решила заниматься профилактикой профессионального выгорания. Даже героям иногда нужно спать.

Хорошее

Да, оно было. Оле повезло с друзьями. Занятно, но все три молодых человека в команде прекрасно к ней относились и заботились о ней. Виктор вообще влюбился. С ними было весело. Наши летучки, шуточки на грани фола (начинаешь понимать, почему врачи так цинично шутят) — все было прекрасно. Мы все искренне боролись за наших стариков, и это самое главное.

Сны. Больше всего мне понравился сон, который я не увидела) Про Анну и ее Сьюзен, про любовь к женщине и к родине, про непростые решения и личные границы. Я так безумно жалею, что не досмотрела его до конца.

Итого: это прекрасный опыт, который я никогда не хотела бы повторить.

Интересно мне жить, любопытно.

Болели все по очереди, я заболела в самом конце прошлого месяца, следом подхватили все остальные. Хорошо, что все закончилось. К счастью, это была обычная простуда и перенесла я ее легко, почти без лекарств.

Дала себе некоторое время назад важное обещание. В начале месяца радостно его нарушила, в конце сдержала. От нарушения больше радости. Вообще, когда я съеду и моя жизнь снова изменится, я чувствую, что мне грозит свой роман с одиночеством переживать заново. Надеюсь, теперь у меня есть иммунитет. Осталось перестать стыдиться того, что я так остро все чувствую и не умею об этом молчать. I want to feel loved and safe every day. Not sometimes. Это не такое уж несправедливое желание. И я хочу любить и заботиться. Мне это важно. Делить свою жизнь с кем-то. Однажды. Просто не завтра. И, наверное, не через год. Ну и ладно. Я собираюсь и в 40 хорошо выглядеть.

Про нарушенное обещание. Было круто. Я была счастлива. Сколько могла. Это чертовски важно.

Было много разговоров за жизнь. Для меня это много значит. Вербализовать чувства для меня — признать их существование. Произнести что-то вслух — сделать реальным. Поэтому, среди прочего, я выбираю такие злые слова, когда описываю свое положение: чтобы не было иллюзий. Разговоры получились очень теплыми, я многое узнала для себя, стала понимать лучше. Я не могу изменить того, что я чувствую, но могу изменить свое отношение. Я пытаюсь.

Выбиралась погулять с Димкой. Зашла в Фаланстер (давно хотела), круто там. Удержалась и ничего не купила (надо было брать "Смерть Артура"), но в конце месяца не выдержала и заказала всякого в Лабиринте и просто-таки золотую книгу в Харькове. Интересно, как она преодолеет границу. Жаль было бы выкинуть на ветер такую сумму (и не получить красивую книжку).

В этом месяце с нами играет на форуме Коля. Он прочитал всю партию. Удивительный человек. Очень своеобразный. Это, пожалуй, плюс того, что тебе за 30: к этому моменту люди вокруг обретают форму и рельеф, становятся чудаками каждый на свой манер. Забавными. Непохожими. Не всех их приятно узнавать, но всегда интересно.

Прояснили вопрос со второй партией, не знаю, как остальным, а мне стало легче дышать. Дуться молча в углу все же идиотская политика. Оказалось, что я читала об этой партии в чатике Грани и даже чуть не заявилась на нее. Мир — чемодан.

Мы отредактировали и выложили в общий доступ "Вторник". Несколько вечеров работы. Очень сложно, очень круто. Во-первых, холодный душ: я пишу хуже, чем полагала. Во-вторых, наглядная польза: я увидела свои штампы и бесконечные повторы, узнала, что пропускаю логические куски. В-третьих, текст стал очень хорошим. Ощущение качественно проделанной работы. Люблю его.

Закончили с экзолтами. Ну и славно. Теперь только фанфик написать про наших чудесных Тысячу и Копье, чтобы закрыть гештальт. К. поругал меня как игрока, я чот, помню, очень огорчилась. Не люблю чувствовать себя глупой. До смешного. Ну, признать, что я не такой хороший ролевой игрок, как я о себе думала — это первый шаг к тому, чтобы что-то изменить. (Хотя в ситуации с экзолтами там настолько широкое расхождение между мной и мастером, что проще, конечно, не оказываться в такой ситуации — неизбежный риск игры с неизвестными людьми.)

Меня позвали играть в City of Mist. Я выбрала себе преген, с одной стороны интересный, с другой — все про то же: немного Робин, немного Тысячи, немного Джин. Зато она счастлива со своей девушкой, а я обнаружила в себе неожиданное бессилие в такое играть. Не выходит из меня убедительная лесбиянка. Это немного смешно.

Доиграла вампиров. Мастер отказался от моего фидбэка. Ну и ладно) Мне в целом понравилось, поиграла бы еще.

Заявилась на игру по муми-троллям. Посмотрим, еще пока даже заявку не приняли.

Посмотрели первый сезон RWBY. Трудновато на слух без субтитров, но, к счастью, лексика там простая большую часть времени, а в остальные моменты Сашка мне подсказывала.

Читала Lore Olympus, собственно, слова на английском оттуда. Тот самый комикс про психологическое и физическое насилие и разных пораненых людей. Сложное чувство: он мне одновременно очень нравится и очень напрягает. Как болячку ковырять.

Устала. Неприятная хроническая усталость, когда хочется лечь и делать ничего. Как-то раз чуть не украла продукты из магазина: пробила на кассе самообслуживания, а карту забыла приложить, так и ушла, пришлось возвращаться. Не делаю свои 4К в день. Ползу на честном слове и на одном крыле. Но время от времени сколько-то сил набирается, и я что-то предпринимаю. Это хорошая новость.

Finished, not perfect. Отличное решение. Нужно как-то сопрячь его с идеей Миу-Мау о том, что привычка делать кое-как закрепляется очень легко. И с идеей о том, что в куче розочек не заметно, что каждая в отдельности кривоватая. Мне в целом близка эта политика, что хороша ложка к обеду.

На работе ковырялась в новой тулзе, довольно кривой. Пришлось прибегнуть к помощи продюсера, чтобы разобраться, как это работает.

Я работаю с девушкой, которая занималась фанатской локализацией Ace Attorney!!! Это офигенно! Мои коллеги крутые!

Мне подкинули халтурки. Я несколько часов сражалась с экселем, проиграла, но меня спасла Сашка. Потом мы залили все в программу для субтитров, уложили, и заказчик сказал, что фразы слишком короткие. Я вчера послушала, с какой скоростью читает синхро переводчица, я читала в три раза медленнее, не удивительно, что мой текст они проговаривают раньше артикуляции. Ладно, это все во имя экспы, а не денег.

Возобновила пробежки. Пока редко и тяжело. Какие-то жалкие 5 км даются с трудом. Но лучше так, чем никак.

Пускали мыльные пузыри, пекли пирог, смотрели кино про блондинку в законе. И вот от этих коротких уютных моментов так тепло. Хорошо, что они есть.

Сходила вчера погулять с Виль (привет!). Круто увидеть живого человека. Доехала до Фаталит и поучилась. За несколько месяцев перерыва мой английский стал совсем кровать.

Димка прошел через операцию, я тусила с котом. Хорошо все, что хорошо заканчивается.

Когда карантин начался, я чувствовала себя героиней фильма-катастрофы. Эдакой выживальщицей в суровом постапокалипсисе. Хотелось сделать каждый день значимым. Поэтому я активно читала, училась и делала кучу всего полезного. А потом все стало напоминать отпуск, и стало больше хотеться спать и есть мороженко. Ничего из этого не плохо, но объясняет, почему меня больше не тянет на подвиги (и в офис). К счастью, я стала уставать от растительного существования, это шанс возобновить.