Интересно, почему все-таки мужчины так любят все сравнивать и измерять?
Вспомнилось, как Орен с the_Dark_Onом GPSми мерялись, когда мы ехали из Акко в Герцлию. Сидят, у каждого в руке по GPSу. Оба увлеченно пялятся на экраны, с любовью на свой и ревниво на соседский. Орен, правда, иногда отрывается на секунду, чтоб на дорогу посмотреть. А из Акко в Герцлию дорога - пилить час по прямой. Просто удивительно, что ж там можно сравнивать и обсуждать?

А теперь у Орена новая фишка - он обнаружил в своей машине экранчик, который выводит среднее арифметическое в использовании бензина. И теперь, поскольку соревноваться ему не с кем, он соревнуется каждый месяц сам с собой, чтобы улучшить этот показатель. Оказывается, если вы не знали, оптимальная скорость на автостраде для машины Фрод Фокус - это 80-90км/ч. И еще нужно как можно меньше дотрагиваться до педали с газом, нужно ехать фиксированно. И не срываться на светофоре, а начинать ползти медленно, что та черепаха, постепенно набирая обороты. Главное, не обращать внимание на сигналящих со всех сторон нетерпеливых израильских водителей. В общем, Орен теперь водит машину, как восьмидесятилетний дедуля, а я сижу рядом, уныло смотря в окно на обгоняющие нас со свистом машины. Орен мне докладывает: "Идем в сегодня 8.5, а среднее арифметическое у нас 8.7, отлично!" Я даже не знаю, что это за цифра. Километры, поделенные на литры, что ли?
Надеюсь, что как и все предыдущие увлечения, у него это скоро пройдет.

Целый день ищу, куда бы припарковать после родов плаценту со стволовыми клетками. До чего дошел прогресс! В Израиле развелось куча банков этого дела, и все себя нахваливают, агитируют, забрасывая меня хитрыми терминами, в которых я все равно ничего не понимаю и разными страховками. Стоит это удовольствие около 1800$ на 20 лет, а всего 5 лет назад, когда родилась Мишель, стоило в четыре раза дороже. Тогда мы пожадничали, а сейчас, наверное, заморозим. Из аргументов против - защита информации. Не хочу показаться параноиком, но мне бы не хотелось, чтоб в ДНК моих детей кто-то копался без моего ведома...

У нас тут только что кончились каникулы по поводу праздника Суккот. В этот праздник все евреи должны сидеть в шалашах, в напоминание о неуютной жизни и скитаниях по пустыне. У Мишель в саду этот праздник изучили досконально, приготовили украшения, выучили стихи и песни.

Наш папа проникся воодушевлением ребенка и впервые решил построить в саду сукку, то есть тот самый кошерный шалаш. Среднестатистический израильтянин строит шалаш так: в магазине покупается металлический многоразовый каркас кубика и белые простыни с окошками, которые натягиваются вокруг, а на специальном суккотном рынке докупаются пальмовые ветви, которые набрасываются на крышу. Только вот неуверена насчет напоминания о неуютной жизни, потому что некоторые хитрые евреи провели в шалаш электричество и смотрят там футбол, вместо того, чтоб проводить время за благочестивой беседой.

Наш папа, естесственно, не ищет легких путей. Поэтому он откуда-то приволок "Набор досок для мальчиков среднего хайтековского возраста, или шалаш сделай сам", а меня попросил "найти белые простыни и сделать украшения".
- Нет у меня никаких белых простыней, - возмутилась я. А если б и были, то стала б я их на шалаш вешать! Есть обычные, разноцветные.
Орен вздохнул, всем своим видом показывая, что у кого нет белых простыней - тот некудышная жена, и поехал к родителям за простынями. Оттуда он вернулся через три часа, сытый, довольный, с куском пирога в коробочке и папиными электродрелью и пилой. Единственное, правда, что он забыл, были простыни.

Не буду посвещать вас во все подробности постройки шалаша. Скажу только, что это почему-то заняло 4.5 часа. Все это время я пыталась прикинуться спящей, но не тут-то было. Оказалось, что для постройки шалаша обязательно нужен подмастерье. Чтобы держал доски, подавал шурупы, смотрел, ровно ли и бегал за холодной водичкой. Где-то в час ночи скелет шалаша, наконец, больше не падал, и мы пошли спать.

Наутро мы с Мишель встали рано и занялись праздничными приготовлениями - я пришивала к простыням ленточки, за которые можно будет их привязать к костяку, а Мишель, сосредоточенно высунув язык, резала на полосочки журнак "Эсквайер" и клеила из него гирлянду. Часам к одиннадцати проснулся наш папа, вылез, зевая, посмотреть, чем это мы заняты и тут же начал возмущаться. Я пришила ленточки к синему в жутких картинках пододеяльнику, который вытащила из закромов, а этого делать было ни в коем случае нельзя, потому что, оказывается, это любимый оренский пододеяльник. Видимо, напоминает о тех временах, когда Орену так уютно спалось одному в холостяцкой кровати - лично я этот пододеяльник ни разу не стелила. Взамен Орен приволок из каких-то других закромов другой пододеяльник, из которого почему-то сыпался белый морской песок.
- Что это? - спросила я, глядя на струйки песка, текущие со всех сторон на пол веранды.
- Это мы с тобой когда-то очень давно на море ходили, - объяснил Орен. - На пляж в Пальмахим. Мы еще вместе тогда не жили. Можешь разрезать надвое, получатся две чудных простыни.
- Так ты что, сохранил этот песок, как память?
- Нет, просто неохота было стирать...


за работой. В синей ванночке - любимый пододеяльник Орена.
Я разрезала пододеяльник с песком надвое, отпорола ленточки от синего и стала перешивать на этот. Орен тем временем решил сделать к шалашу крышу из подсобного материала, то есть обломав разлапистые ветки дерева, стоящего во дворе. Ветви были очень высоко, даже для Орена. Поэтому он придумал привязать к маленькой садовой лопатке веревку, и перебрасывать ее через ветку, чтобы, значит, пригибать. Но с первого раза ему не всегда удавалось попасть, да и лопатка то и дело норовила упасть Орену на морду. С террасы, где мы сидели, это выглядело особенно увлекательно, я даже шить перестала - Орен ведь не знал, что мы с Мишель за ним наблюдаем. Больше всего это напоминало подкидывание вверх гранаты: бросит, а сам отпрыгивает в сторону, хватаясь за голову руками, с выражением лица "ложись!!!"
- Во что играет папа? - спросила Мишель.
- В выживание на необитаемом острове, - объяснила я, собирая простыни, - это он крышу нашему шалашу так делает, - и я отправилась занавешивать шалаш.

Орен тем временем изобрел более безопасный способ пригибания веток: он нашел баскетбольный мяч, залетевший от соседских детей, положил его в мешок и привязал к веревке. Потом он перекинул мяч через ветку и крепко затянул узел, но ветка была так высоко, что ему не удалось до нее дотянуться.
- Нужно, чтобы кто-то тяжелый повис на ветке, пока я буду ее резать, - сказал Орен, осматривая мое пузо со всех сторон.
- А что произойдет с кем-то тяжелым, повисшим на ветке, когда она в конце концов шмякнется на землю? - поинтересовалась я.
- Скорей всего, ничего хорошего, - вздохнул Орен и подергал за веревочку.
- Ой, качели для Барби, - обрадовалась Мишель, - она всегда мечтала о качелях, ура.


от каркаса до завтрака с бабушкой шалаше. А Барби на качельках.
Простыни, те, которые с песком, не доставали до низа шалаша почти на полметра. Я пыталась убедить Орена, что так даже еще лучше будет, потому что проветривается, но Орен был неумолим: неправильная сукка, некошерная. Он связал две простыни обратно в одну какой-то проволкой с камушками посередине. Пришлось перешивать чертовы ленточки снова, в последний уже раз. Орену тем временем удалось-таки наломать веток для крыши, и наконец-то наша сукка была готова. Мишель в ней провела прекрасные каникулы, принимая гостей, завтракая и занимаясь с бабушкой математикой. Хорошо, что этот праздник только раз в году!

У Мишель в саду есть русская девочка, Адриана, которая ее не любит. Причем, не просто так не любит, а активно, заявляя везде, что Мишель противная, что она с ней играть не будет и т.п. Мишель, привыкшая, что ее все всюду любят, и впервые столкнувшаяся с тем, что она кому-то не понравилась просто так, очень переживала по этому поводу. Я ее сначала утешала, мол, селяви, не все тебя всегда должны любить, привыкай. Потом мне поведение этой Адрианы показалось подозрительным, уж больно активно она на Мишель нападала. После парочки наводящих вопросов все прояснилось. Оказывается, Адриана дружит с Лионом, и Мишель к нему не подпускает.
- Мишель, - удивляюсь, зачем тебе Лион, вы ж собирались пожениться с Шоном?
Оказалось, что Лион "самый красивый мальчик на свете, он такой беленький". Понятно, черненький Шон у нас уже есть, теперь беленького подавай.
Все каникулы Мишель фантазировала, что она поженится и с Шоном, и с Лионом.

- Посмотри, - посмеивалась я, - у меня всего один папа, а сколько он ест! Чем ты будешь кормить двоих? Допустим, один хочет макароны, а другой картошку с салатом, что ты будешь делать? Или один хочет про пиратов по телевизору смотреть, а другой, скажем, про Бобсфога. Они ж все время будут драться!

Но Мишель уверяла, что это не проблема, и поклялась, что она лично будет готовить и картошку, и макароны, и салат, а на телевизор они установят очередь. А драться никто не будет, потому что потом они все вместе пойдут в играть в новый конструктор. Но как уговорить Лиона?
- Ладно, говорю, - я тебя научу. Подойди к Лиону, когда рядом с ним не будет Адрианы, и шепни ему на ушко что-нибудь приятное.
- Я ему шепну "Я тебя люблю!"
- Ну, тоже сгодится, - согласилась я, - еще хорошо было бы ему какое-нибудь печенье дать, или, там, от бутерброда дать откусить. Для пущего эффекта. Хотя, возможно, это и не понадобится.

Мишель отправилась в садик и воплотила в наш суперизощренный план жизнь. Выждала момент, пока Адриана пошла пописать, и шепнула Лиону: "Я тебя люблю!" Лион немножко подумал и теперь ни с какой Адрианой играть не хочет, а хочет только с Мишель, и даже без всякого печенья. Все-таки, какие мужчины простые существа...