Как только погас свет, он закрыл глаза и расправил крылья. Все вдруг покрылось пеплом. Таким густым, что мягко было падать – вот и не нужны подушки. Ощущение шершавой травы и глубокого июньского неба, безбрежного и доброго. Ему захотелось плакать ... Он чувствовал себя ребенком, беззаботно рисующим небо. Тех тучных драконов, свободных птиц, заблудившийся одинокий самолет. Пурпурная тяжесть и накатывающиеся слезы. Он забыл, что может летать. Здесь его крылья были бременем, и он, уткнувшись носом в одеяло, боялся вспоминать про них. Лишь изредка, когда становилось невыносимо тоскливо, были крыши и ощущение опустошенности ...