Блин. Знаете, оказывается, очень неудобно печатать с градусником под мышкой.

Посвящается одному очень хорошему человеку, который меня уже простил... Почти.

А я, дурак, успел почему-то решить,
Что научился терять, не жалея об этом.
Что обида чужая сможет лишь насмешить,
Что чужая боль не ударит по мне рикошетом.

А кто-то сказал: "Ты не умеешь дружить".
И я согласился – ведь я и впрямь не умею.
И где найти того, кто бы смог научить?
Я сам научиться, увы, уже не сумею.

Я тихо заплачу. Лоб в колени уткну.
Ты не увидишь, а увидишь, так не поверишь.
Неужели слова могут все вот так зачеркнуть?
Ах да, ты говорил, что прощать не умеешь…

Жаль, как же жаль… Я один во всем виноват.
Упаду на колени, неслышно от боли завою.
Неужели… я тебе теперь только враг?
Хотя, о чем я. Я даже презренья не стою.

Я давно забыл, что значит чувствовать боль,
Но сердце немеет, сердце просит пощады.
Лучше убей… Но ты просто уходишь. Постой!
Шепчу, задыхаясь: "Убей. Не мучай. Не надо…"

Ты не слышишь. Уходишь. Да, ты отомстил.
Никогда не думал, что ты можешь быть так жесток.
Но чем, скажи, чем я тебя оскорбил?
Никогда не спрошу… Какой теперь в этом прок?

Я бы очень хотел, чтобы меня ты простил.
Я бы очень хотел, но извиняться плохо умею.
Я солгу, как бы искренне не говорил.
Да что там! Я и слова сказать тебе не посмею.

Я, дурак, успел почему-то решить,
Что никакие потери меня не страшат.
Но тебя я, как брата, всем сердцем успел полюбить.
И вот – теряю. И сам во всем виноват.

Что такое перекресток? Это выбор.
Кто-то все еще в игре, а кто-то – выбыл.
И запнется вдруг нога на Распутье.
Не попутчик я, ну что вы, просто – путник.
С вами мне, поверьте уж, не по дороге.
Я не волк, но меня тоже кормят ноги.
За спиною промолчит моя лютня.
Да, со мною тишина – неотступно.
Музыкант? Ну что ж, и так меня звали.
Что ж вы, слухи, отстаете? Устали?
Киньте грошик – вам спою на прощанье.
Не хотите ли "Балладу Отчаянья"?
Не хотите? Что ж, тогда – до свидания.
Нет, не спутник, ну что вы… Бродяга я.

А гореть тебе душа, в ярком пламени.
Не смогла ты перепеть, не исправила.
Что ж, теперь тебе, душа, мука вечная.
Ах, избита ты, душа, покалечена.

Ты пляши себе, душа, пока силы есть.
И тебе ль, душа, не знать, что не в радость месть.
Лезвием свечи, душа, ты изранена.
И чужим огнем, душа, ты приманена.

Пой, душа, авось сама песней станешь ты.
Вырастешь, душа, весной – сквозь асфальт цветы.
И жила б душа, да вот – память тучею.
Не успела ты, душа, - теперь мучайся.

Как же все хреново...

(а потому что сама дура, дорогая - ехидно заявил внутренний голос, был послан далеко и надолго (потому что был прав), обиделся, но не пошел)