Наверное, впервые в новейшей российской истории праздник 12 июня - "День России" - имеет шанс состояться как нечто осмысленное. Повернулось колесо истории: теперь уже речь идет не о "независимости" РСФСР от СССР - эпизоде ельцинской борьбы за власть, запустившем маховик распада страны, а о суверенитете государства Россия. Суверенитете, которого как будто и не было, но который, едва появившись, оказался поставлен под вопрос и потому подлежит защите.

"Государство Россия" - это было темой самого первого президентского послания Владимира Путина в 2000 году. "Государство Россия" - сама постановка вопроса в тот момент еще казалась нонсенсом. На ментальном уровне российское государство в его нынешних границах как нечто целостное никем не принимается. Это такой обрубок, что-то временное. Если в 1917-м году было временное правительство, то после 1991-го возникло "временное государство" - вещь, которую сделали, чтобы день простоять да ночь продержаться. Резервная станция, запускаемая на случай выхода из строя основной системы - таковой случай и имел место после провала новоогаревского процесса. То, что эта система в 90-е была лишь муляжом, обозначающим контуры несуществующего, резко ограничивало возможный срок ее использования. И к 1999-му предел практически наступил.

В этом смысле вброс контекста "государства Россия" содержал в себе предложение по обустройству политической системы. Рассматривалось актуальное пространство государства в его нынешнем состоянии. Из этого тезиса еще не следует, что оно навсегда, что это нормально - вопрос был только лишь в том, чтобы в рамках этих границ построить полноценное государство.

Именно здесь впервые возникает тема суверенитета. Потому что территория России и территория, понимаемая нами как суверенная - не совпадают. Более того: идея "государства России" в путинском исполнении мало того что предлагает воспринимать государство в существующих границах, но еще и очерчивает рамку политической системы. Мы можем быть друг с другом не согласны ни в чем, но физическая целостность государства есть та единственная ценность, которую мы обязаны признать все, и одно отрицание ее уже является криминалом. В этом и состояла формула.

И в каком-то смысле в ее рамках "путинский режим" и остался. Все дальнейшие годы, вплоть до интервью главы президентской администрации Дмитрия Медведева журналу "Эксперт" в начале 2005 года - это политика, диктуемая логикой целостного суверенитета. Которая означает, что мы можем воевать за что угодно, с кем угодно и как угодно при том условии, что нас объединяет государство Россия в его существующих границах.

В чем вообще магистральная дилемма суверенитета в наши дни? Ее очень хорошо описал Михаил Саакашвили на встрече с Бушем 9 мая - в своей знаменитой речи про ветер свободы и кедры Ливана. Саакашвили спозиционировал Грузию как партнера Америки в свержении диктатур и установлении демократий. Анекдотичность формата заявки застит нам глаза, не позволяя увидеть процесс, к которому надо относиться крайне серьезно.

Дело в том, что Саакашвили использует сталинский метод, полностью оправдавший себя в 20-30 гг. прошлого века. Идея проста: проект воссоздания Грузии как унитарного национального государства - проект обреченный. Но проект создания Грузии как главного партнера Америки по "установлению демократии" на постсоветском пространстве создает ту область задачности, которая может привести, в итоге, к собиранию Грузии как национального государства. В точности так же как водрузить на флаг идею собирания Российской Империи в 20-х было задачей невозможной. Но создание центра борьбы "за освобождение трудящихся всего мира" и планомерная деятельность в этом направлении привела по факту к собиранию заново территорий Российской Империи.

Путин же, защищая суверенитет как ценность и противопоставляя его экспансии "глобальной демократической революции", оказывается в крайне слабой позиции. Идея суверенитета в ее постхристианском секулярном виде предполагает, что верховная власть на земле принадлежит ее народу (совокупности людей - первичных суверенов самих себя), и только сам народ (а не какие-либо внешние силы) может ставить и снимать правителей. Но в том-то и дело, что на практике получается ситуация, когда во власти десятилетиями сидит какой-нибудь Каримов или Акаев, Рахимов или Лужков, и никакой народ (узбекский, киргизский, башкирский или московский) никогда в жизни его не снимет и не сменит - нет у народа такого инструмента, ибо выборы в режиме управляемой демократии в этом качестве не работают.

И такая ситуация будет длиться бесконечно до тех пор, пока не придет кто-то извне и не даст этому самому народу такой инструмент - к примеру, оранжевую ленточку. Иначе говоря, цена смены власти - разрушение суверенитета. То есть, выдвигая концепцию суверенитета, ты оказываешься в ситуации, когда у тебя не остается никакого другого выбора, кроме как поддерживать Акаевых до тех пор, пока они не упадут. Это и есть смысл фразы, сказанной Путиным на первой встрече с только что избранным в третьем туре президентом Украины Виктором Ющенко в Кремле: "мы работаем только с действующей властью".



Далее...