Приехала моя сестра из Далласа, которая иногда пишет мне незалогиненные комменты подписываясь olka. Встретились мы совершенно случайно у ее дедушки. Мы с мамой пришли к нему в гости, взяли с собой Мишель. Позвонили сначала, а он сказал: "Приезжайте скорей, у меня Оля!"

Олина бабушка, сестра моей бабушки, недавно умерла. Рак. Это было первое настоящее горе в нашей семье с тех пор, как мы приехали в Израиль. Нас ведь здесь немножко и все мы близки. Ее звали как и меня - Леной, хотя все звали ее Люлей. Когда она болела, всех скосила депрессия. Моя мама, врач, плакала от бессилия почти каждый вечер. Ева с Лиорой молились. Я к ней часто носила Мишель. При виде малышки Люля расцветала. Маленькая Мишель сидела у нее на ручках и рассматривала абстрактные картины моего дяди. Черная картина, синяя. Мишель на них смотрела и гугукала. А Люля говорила: "Нет, ну ты посмотри, какая она умница!"

"Когда близкий человек умирает, ты испытываешь облегчение," - сказал мне как-то Аси. Его папа умер от рака, когда ему было 18. Только недавно я почувствовала, что он имел ввиду.
Тосковать легче, чем чувствовать собственную никчемность.

Но тоска выглядывает из знакомых вещей круглыми зелеными глазами.
Кресло, в котором Мишель ест, подарено Люлей, "люлино".
Весы, на которых я ей взвешиваю кашку, люлины.
И красивое железное блюдо, где лежат крепкие красные яблоки.
И фотографии.
Странно, да? Ведь на фотографии человек есть.