Первым на период увлечения ребенка кнопками среагировал телефон. В один прекрасный день, когда я попыталась позвонить маме, кнопки не нажимались. Вместо этого на экране появился недвусмысленный ключик.
- Это ты запер кнопки на телефоне? - с надеждой позвонила я с мобильника Орену. А вдруг он? Чтоб ребенок не баловался.
- Какие кнопки? - переспросил Орен, и надежда рухнула. Последующих 2 часа я провела за поисками инструкции и тыканьем в телефон рандомальном порядке. Пока я, мысленно матерясь, погрузилась в борьбу с одним неполадком бытовой техники, за спиной уже назрел второй: Мишель, заскучавшая от радостно-тупых мультяшек канала "Беби", вспомнила, что она дочь инженера-электроника. Обернувшись на внезапно наступившую тишину, я ее застала за настройкой цвета в телевизоре и попутным выдиранием шнура из двд.
- Нельзя! - взвизгнула я, сразу забыв все воспитательные методы, - нельзя трогать телевизор! Я кому сто раз говорила!
- Ня-ня-ня! - закричала на меня Мишель абсолютно моим тоном и тыцнула маленьким пальчиком в большую черную кнопку. Экран погас и так больше и не включился. Никогда.
Даже вернувшийся вскоре с работы папа не смог его спасти.

Покупку нового телевизора мы запланировали на сегодня. Задумано было встать рано, купить телевизор, отвезти меня в поликлинику на иглоукалывание от насморка и, сдав Мишель бабушке, развеяться после тяжелой недели. План частично удался. Утром Мишель проснулась рано и разбудила папу. Меня они пожалели и до семи утра не будили, дали поспать. Проснувшись, я обнаружила, что могу дышать только ртом и не чувствую никаких запахов. Орен сказал, что тогда подгузник менять буду я, потому что он запахи чувствует, причем очень сильные. Где-то часов до десяти мы занимались подгузником, ингаляцией, кормлением, а потом стало ясно, что сначало надо ехать в поликлинику, потому что не успеем.

Китайская медицина - это новое увлечение моей мамы. В поликлинике, где мама работает, она подружилась с врачихой Орной, которая специализируется на иглоукалывании, и теперь таскает туда всех подряд. Вчера мы к Орне возили Мишель, а сегодня поехала я, со своим красным от насморка носом и забитыми синусами. В ожидании Орны зашли в мамин детский кабинет. "Ав-ав!" - сказала Мишель, указав на гиппопотама на картинке на стене. Я вчера обнаружила, что всех незнакомых бессловесных животных она различает на собаку и кошку. "А это кто? - спрашиваю, показав на льва. "Мяу-мяу!" Путем простого эксперимента мы с Ореном установили, что жираф, носорог и черепаха это ав-ав, тогда как медведь панда, леопард и лиса - мяу-мяу.

Орна освободилась, мама забрала Мишель, а Орен остался ждать меня в кородоре.
- На что жалуемся? - спросила Орна.
- Да дос, - говорю, - и вообще, усталось какая-то. Спать хочется почему-то.
Орна померяла мне пульс, пощупала руки.
- У тебя, - говорит, - не простуда. У тебя реакция на стресс. Горло першит? МокрОта есть?
- Першит, - отвечаю, - Есть...
- А какого цвета?
- Что? - не поняла я.
- Мокрота!
- Не знаю, - честно призналась я, - я ее не видела.
- Ты что, - возмутилась Орна, - ее не выхаркиваешь?!
- Ну...
- Ладно, - успокоилась вдруг Орна, - дома все выхаркаешь, не вздумай глотать, понятно? Без интеллигенских штучек мне! А сейчас начнем с иголок. Ложись. Тебе когда-нибудь делали иглоукалывание? Нет? Я тебе сначала в голову воткну...
Через пять минут я была в иголках, как ежик: две иголки в голове, две под носом, одна между бровей, остальные натыканы по всему телу. Когда Орна начала стаскивать с меня носки, я забеспокоилась, и начала лихорадочно вспоминать, как давно я брила ноги. Вот ведь мама, не могла предупредить! Потом Орна ушла, погасив свет и сказав, что скоро вернется. Я лежала за ширмой и пыталась глубоко дышать, как она мне велела, но получалось все равно только ртом.
- Лен, ты тут? - шепотом спросил Орен, - мне там надоело телевизор смотреть...
- Ага, - говорю, - можешь на меня посмотреть. Фильм ужасов, типа.
Орен всунулся за ширму и заботливо зацокал:
- Больно, да?
- Да не особо, если честно...
Орна вернулась и вытащила иголки.
- Сейчас, - сказала, - я тебя натру одним китайским маслом, очень действенное. Только воняет сильно и нельзя, чтоб в глаза попало.
Когда она стала меня натирать, Орен зажал нос, поднялся и вышел. Я лежала с закрытыми глазами, и не чувствовала никакого запаха. Ну разве что легкий аромат чая.
- Никакого ветра, ни холода, - напутствовала меня Орна, - заверни лицо в шарф. И не забудь отхаркиваться!

В таком виде мы и поехали покупать телевизор: Орен и его Гюльчатай. В машине я раскрутила шарф и оказалось вдобавок, что у Гюльчатай рожа красная, как буряк. Кошмар просто.
- Я, - говорю, - в машине посижу, а ты быстренько купишь.
- Не выдумывай! - хмыкнул Орен и быстро-быстро задышал в приоткрытое окно.

В магазин "Махсаней Хашмаль" мы примчались за полчаса до закрытия.
- Давай вот этот купим! - закричала я, тыкнув в первый попавшийся.
- Смотри, а вон тот гораздо больше, а стоит половину!
- Тогда его!
- Но видно-то хуже!
Лучше всего было видно в LCD. но, с грустным вздохом Орен их забраковал: одно нежное прикосновение нашего маленького технически настроенного вундеркинда, и дорогую технику можно будет использовать разве что как кофейный столик. Пока Орен советовался с продавцами, обсуждал папаметры, выбирал, я гуляла по магазину. Если честно, то я не испытываю никакого благоговения перед новшествами, и предметы волнуют меня, обычно, только с точки зрения дизайна. Если бы среди телевизоров был, допустим, обтекаемый полупрозрачный и блестящий красный в шотландскую клетку, то я бы, пожалуй, задумалась. А так - видно и видно. Ну, такой экран, сякой. Мегагерцы какие-то. Скучища. С этими мыслями меня занесло в отдел радиодисков.
- Какой здесь странный запах, - сказала беременная женщина, стоящая чуть сбоку от меня, - я сейчас упаду в обморок! - и быстро вышла.
Я принюхалась, но ничего такого не унюхала. Ее муж тоже принюхался, неодобрительно на меня посмотрел и вышел за ней.
Когда я нашла Орена, он уже расплачивался за телевизор.
Красивый такой, серый. Стоит теперь, весь из себя новый такой. А Орен возле окна на другом конце комнаты его смотрит. Пойду, наверное, смою-ка это китайское масло. Нос почти уже дышит ведь.