Израильская зима нахлынула как-то сразу и надолго. Дождь идет уже неделю. И холод собачий.

Случайно приоткрыв дверь из кухни в сильно заросший крапивой сад (у меня в саду почему-то замечательно прижилась именно крапива, как странно, ведь именно ее я не сажала), я вдруг заметила, что в глубине его на веревке сушатся наша красная простыня и большое белое полотенце. Наверное, уже дня три-четыре сушатся под проливным дождем, не меньше. Взревев: "Орен!" я намекнула, что кто простыню развешивал, тот ее и снимает. Орен вдруг заупрямился, и проявив стойкость и мужество сказал, что он ее снимет, но завтра, потому что "какая разница, все равно она уже мокрая".

Назавтра был выходной, и было сухо и тепло, и мы поехали запастись лекарствами на оставшийся конец зимы. Как дочка врача, наслушавшись маминых лекций про побочные эффекты, из сильнодействующих средств я принимаю только чай с лимоном, мед и здоровый сон в неограниченном количестве, если меня не будить, конечно. Ну, еще могу эвкалиптику нюхнуть, или лавандой побрызгать, если не спится. В этом мы с Ореном солидарны. Он, вообще, считает, что организм сильный, сам справится. Промучившись неделю сильнейшим насморком, плавно перешедшим в головную боль, в конце концов я пшикнула у мамы дома в нос каким-то лекарством, и о чудо! я дышу! Впечатлившись, до чего дошел прогресс, я решила завести себе такую же пшикалку. Пока мы стояли в очереди в аптеку, Орен убеждал меня, что то, что мне нужно, это вовсе не пшикалка, а аппарат для увлажнения воздуха на ночь. "Воздух будет влажным, и тебе будет легче дышать," - уговаривал он. "У меня в носу и так сильно влажно", - не соглашалась я.

В результате мы вернулись домой и с пшикалкой, и с аппаратом для горячего пара - для холодного не было.
- А сколько он электричества жрет?" - с подозрением спросила я, в поисках этой информации на коробке.
- Вот тут написано, - показал Орен, - "экономичный".
- А экономичный в переводе на бабки, это сколько? - не отставала я, вспомнив счет за электричество, который пришел в прошлом месяце.
- Наверное, много, - пожал Орен плечами, - Иначе они бы написали конкретно.
Включив прибор и набрызгав туда эвкалиптового масла для верности, мы улеглись спать. Прибор работал бесшумно. Всю ночь мне снились попугайчики и, как оказалось, не зря - проснулась я в субтропическом раю: влажным было все. Не только мой нос изнутри, но и тумбочка, раскрытый оренский Linux, который он читает на ночь, чтобы побыстрее уснуть, и даже одеяло.
- Ну и ну, - говорю, - надо сюда орхидею из кухни переставить, ей тут понравится!

А простыню мы так и забыли, конечно. Сегодня только Орен ходил снимать - под проливным дождем и в тапочках. Если б не мое чуткое руководство, она б там на веревке и перезимовала.