Я перестал быть эстетом, эстетика - это обман, прекрасное в мире - не нуждается в обмане, в красивых ракурсах, оно просто есть, как таковое; фьорды врезающиеся в плоть Земли, серое гаэльское море, монолитное и почти недвижное в своем могуществе, купный зернистый песок на берегах острова Пасхи - жесткий и колючий, громада Тихого, надвигающаяся на крохотные острова самураев, тихий отличающий кровью закат солнца, исчезающего в Средиземном Морье или зимний, инеистый - закат распятый и умирающий на ледяных шипах замерзшего Рижского залива. Есть много, друг Горацио, на свете...


Я больше не верю в слова, как раньше. Я не надеюсь на превнесение каких-то откровений, откровения ведут в мир те, кто хочет умереть за них, вернее - страдать за них, распинать себя за слова и мысли, я просто не могу позволить распять себя. Пусть мучения ждут меня там, за порогом осознания, там, куда я не хочу тянуться, в кошмарных снах, в провидческом бреде. Пусть. Я не буду использовать возможности, которые льнут ко мне, как шлюхи. Я буду ждать дальше, стоя на перекрестке всех ваших вероятностей, я буду существовать до тех пор, пока в моей оболочке больше не будет надобности. Я просто буду. Буду тем, кто дарит ожерелья с кораблями и шелковые пояса, буду тем, кто хранит острова и берет на себя жизни. Достигайте через меня, берите то, что принадлежит вам... и мне. Я отниму у норн их творение и добычу ради вас, как я делал это раньше.

И пусть, пусть я останусь один, сохраняя от больших бед и подставляя вас под ничтожные, слабые удары, но знайте - я уже не брезглив.