С раннего детства меня привлекала смерть - и пугала. О страхе смерти я уже писала, кстати.

Я любила играть в смерть - у меня регулярно умирали игрушки, пожалуй, я перепробовала все возможные виды смерти на них. После я стала играть в смерть с сестрой. Именно тогда я научилась бледнеть и задерживать дыхание на 2 минуты. Обычно этого хватало для того, чтобы Анна пугалась, начинала тормошить меня, плакать и звать родителей. Потом она привыкла - к тому, что я играю в смерть, к тому, что смерть - это может быть красиво.

Часто я играла в смерть перед сном - собственно, эти игры стали для меня неким подобием снотворного. Невероятное количество просмотренных фильмов и прочитанных книг позволяли варьировать варианты собственной смерти.

Я не видела в этом ничего зазорного, кстати. Хотя мне казалось, что, расскажи я матери или бабушке о том, как играю, они бы не поняли. Может быть, стали бы ругать глупую девочку. Но я не делала ничего запретного!

Годам к 13 это практически прошло. С 13 лет я отсчитываю другой период своей жизни, или - период других в своей жизни. До 13 я была одна - я и моя придуманная смерть. А потом я поняла, что не одинока. Смерть осталась детской подругой, да, примерно так - подруга детства. Может быть, это одна из причин того, что я совершенно индифферента к ней сейчас - своей или чужой смерти. Вернее, так: она все еще вызывает у меня чувство завороженного интереса и что-то еще, ностальгию по детству, может быть? - но страха или отвращения: нет.