Дом офицеров выглядит празднично, он как будто вырезан на фоне матового белого неба, заснеженная освещенная площадь вызывает страстное желание подарить ее кому-нибудь широким жестом.
Я не могу воспринимать эту картину иначе, как фрагмент девятнадцатого века, и мнятся мне наташи ростовы и аси тургеневы, в платьях с завышенными под грудь талиями плавно передвигающиеся меж колонн танцевальной залы, опускающие томный взор в точном соответствии с инструкцией «в угол – на нос – на предмет».
Внутри же все по-другому. Скрип паркета под пуантами, вибрирующие от напряжения тел балетные станки вокруг единственного в зале вертикального столба, отнюдь не блещущего архитектурным изыском.
Черные трико, влажная кожа, гладко зачесанные назад волосы. До красоты и непринужденной грации – сотни батманов, тысячи рон-де-жам-парте и километры прокручиваемых шанэ.
Я выхожу оттуда на дрожащих ногах. Тела нет, его вообще не осталось, оно растворилось в бесконечных приседаниях, попытках держать осанку и одновременно умудряться сохранять плавность рук и двигаться в такт музыке. Поэтому сразу после занятия я не умею нормально ходить. Мне приходится возвращаться к привычной походке, но это не удается. И тогда – по снежному же бульвару, мимо пьющих пиво парочек - я иду вся такая грациозная, невесомая и неземная…