…Сидя в кресле, укутанная заботливо – я гораздо чаще мерзну теперь, никак не привыкая к здешнему климату, - осторожно обхватив чашку обеими руками, коснуться губами ее горячего края. Отхлебнуть, вздохнуть удовлетворенно, постепенно выпрямляя теплеющие ноги. Стекающей с ложечки струйкой сгущенного молока порисовать на поверхности в вазочке филигранные, долю секунды живущие узоры.
Помолчать, улыбаясь своим ощущениям. Я умею молчать, и, когда другие испытывают потребность говорить, это не заметно. А наедине – ведь лучше помолчать немного, чем говорить банальности, правда, а потом, оттаивая, отогреваемая чаем и пледом, я начну говорить – много, быстро, перебивая саму себя, загибая пальцы – не забыть рассказать вот про это и спросить про то, помнишь, ты как-то написала…
И уже совсем сквозь сон я пробормочу, что из всех ветров мне милее всех какой-нибудь знойный самум, и сквозь приснившийся горячий, гудящий азиатский воздух вдруг проступят шпили и острые католические колокольни какого-то незнакомого города. Я очень, очень люблю, когда чужие города становятся знакомыми…

Затихший офис, выключенный компьютер, столкновение перед выходом со знакомым, явно не случайно здесь оказавшимся, аргументы в пользу рациональности нежелательности регулярности встреч, трамвайный островок посреди улицы, «трезвые грузчики» на столбе объявлений, «Привал кавалерии» на афише Оперного театра (а интересно, это опера или балет?), вечер с подругой в душевной обстановке. И все равно почти ненавидишь сотовый, который, постоянно рассыпая джазовую трель, высвечивает на экране совсем не то имя…