"Я засыпаю вопросами, ты засыпаешь, но не со мной"
Женя Любич

Когда ты видишь на губах спящей женщины улыбку, и ты знаешь, или, по крайней мере, надеешься, что ты к ней причастен, что эта улыбка сейчас – из-за тебя, или для тебя, или о тебе…

Наполняет ли это тебя счастьем?

Пятнадцать лет назад ноябрь был такой же, как сейчас и как всегда, собственно – мрачный, грязный… Небо все тужилось, но не могло разродиться снегом.

Двое суток сын, сидя в моем животе, дискутировал сам с собой, стоит ли ему уже рождаться или можно еще малость потянуть время… И то вот-вот готов был явиться на свет, то передумывал, но продолжал митинг наедине с собой...

Я точно уверена, что было именно так – по крайней мере, его жизненная стратегия, которую я наблюдаю те самые пятнадцать лет, подтверждает мои предположения.

А мне тем временем как-то не удавалось ни уснуть, ни даже просто лечь – кто плавал, знает.

А потом вдруг – суета, бегом на кресло, наркоз, краем затухающего сознания увидела щипцы в руках акушерки – и меня не стало.

Выплывала из наркоза медленно и неохотно…

Никому не пожелаю того ужаса, когда, вспомнив, где ты и что вообще было, ты кладешь ладонь руки, к которой примотана «бабочка» капельницы, на живот и понимаешь, что он пуст… Но ты одна в комнате, вокруг никого нет, и ребенка здесь тоже нет…

И ты пытаешься орать, но на это нет сил, и никто не приходит, и встать физически невозможно, и рядом заливается нежной мелодией телефон с именем мужа, но я не могу, я боюсь ему ответить, потому что я ничего не знаю и ничего не понимаю…

Ребенка вернули из реанимации через два дня. Два дня я ходила и смотрела на него сквозь стекло кувеза, на его головку с иглой капельницы, на его курносый нос, на вселенскую печаль на лице, и заходилась отчаянием и стыдом за то, что даже родить нормально не смогла… И что не могу предложить ему ничего взамен этого несовершенного мира.

Возвращались домой мы уже по нарядной, светлой, заснеженной дороге.

Сейчас мальчик выше меня ростом… Легко поднимает на руки, с удовольствием ведет меня под руку по улице и даже танцует со мной иногда…

А голос… Когда провожу воспитательную работу, смотрю на него снизу вверх, а он нависает надо мной, угловатый, сутуловатый, и его трубный глас нейтрализует все мои слова…

Т9 непреклонно исправляет любое «очень» на «осень» и подрисовывает коричневый листочек.
Так странно, у нас в ноябре идет дождь – и стоят туманы.
Ноябрь уже, по сути, не осень, а какое-то короткое пятое время года.
Время скукливания, затухания, поиска внутри себя смыслов и опор…

Не торопиться, замереть, дать себе время… Исключить резкое и острое, предпочесть мягкое, нежное и теплое…
Время достать и разложить по подоконникам новогодние гирлянды, пусть переливаются по вечерам огоньками. Время имбиря, корицы и ванили, горячих чаев и глинтвейнов, шоколадного фондю, теплых пледов и подушек, разноцветных ярких носков и больших керамических кружек.

Смотреть в обнимку теплые длинные мультфильмы и читать скандинавов – Муми-Троллей, истории про Простодурсена, Сдобсена и Пронырсена от Руне Белсвика – нежно любимые и вот уже который год подряд перечитываемые, - рассматривать виммельбухи про Петсона и Финдуса – ооо, там одни мюклы-хулиганки чего стоят! - и потихоньку готовиться к декабрю.

Начинать составлять список новогодних подарков, прислушиваться к разговорам, подмечая, чего же хотят душеньки, чтобы попасть с подарком точно в цель.
Несмотря на всю эту слегка смазанную черно-бело-серую графичность, так много накоплено за этот год солнца и тепла, что хватает до сих пор, и еще хватает посветить на окружающих, и в плейлисте первым делом выбираю – рэггей…

И да, я отдаю себе отчет, в каком мире я живу…

И я буду сохранять, сколько смогу, тепло, свет и нежность.