Есть такие книги, которые всегда с тобой, в тебе. О которой можно вспомнить в унылый темный вечер, что вот есть она, дома, на полке, стоит, ждет тебя - и сразу теплеет на душе, согревается она. Книга, которая сформировала тебя, без лишних усилий воспитала, внушила те истины, которые вечны, и которые на сегодняшний день, к сожалению, не всегда актуальны. Книга, где крепкая семья, бескорыстная дружба, доверие поколений, любовь, пронесенная сквозь жизнь, героическая жизненная стойкость. Там весны в городке с костелами, зимние театры, виленские сады, пасхальные каникулы, милый старинный уклад жизни, семейные чаепития, домашние спектакли, выдающиеся люди, длинные форменные платья, институтские забавы, сиреневые дачные сумерки, теплая щека друга. Где есть добро и зло, боль и горечь, ложь и лицемерие, справедливость и благородство. И много пронзительных, до боли рвущих душу строк.
Она в крови, она - часть меня... Настоящая Книга от Настоящего Человека...

Однажды в альбоме Ивана Константиновича - старом, крытом облезлым
плюшем, где были только фотографии военных с усами, с бородами, - я увидела
портрет молодой девушки. Она не была ни красавицей, ни раскрасавицей, но
было в ней такое грустное обаяние, такая ласковая милота, что вот смотрела
бы на нее и смотрела не отрываясь. Одета она была по-старинному, как моя
бабушка, мать мамы, на старой фотографии. На гладко причесанной головке была
надета круглая плоская шапочка с пряжкой над серединой чистого лба. Из-под
шапочки глядели совсем юные, почти детские, но уже печальные глаза. Платье
широкое-широкое, рукава такие же, на шее - черная бархотка с медальончиком.
А руки лежали на коленях покорно и беспомощно...

Мы сидим в кабинете Ивана Константиновича. Леня - за роялем (я знаю:
это бабушкин рояль). Мы с Иваном Константиновичем - на большом диване. Иван
Константинович облокотился на валик дивана и приготовился слушать, склонив
голову па руку. В комнате полутемно - лампу потушили, только на письменном
столе горит одна свеча.
- Слушайте! - говорит Леня. - Вот сейчас будет бабушкина нота: ля
бемоль. Бабушка мне много раз говорила: "Возьмешь ноту - ля бемоль, лиловую,
сиреневую - и -слушай: это мой голос, это я с тобой разговариваю".
Леня касается клавиша. И в полумраке комнаты поет один звук - нежный и
чистый, радостный и грустный. Ля бемоль... Мы слушаем, как он звенит,
постепенно затухая...
Леня играет ля-бемольный "Импромптю" Шуберта. Я забываю, что за окном
февральский снег, скользят санки, запряженные лошадьми, у которых из ноздрей
валит пар. Мне чудится весенний сад, кусты сирени, лиловые гроздья ее, как
хлопья, как веселые цветные облачка, упавшие с неба. И сквозь все -
"бабушкина нота", любимая нота милой печальной женщины, у которой не было
счастья.

Робкий голос в душе напоминает: "Еще какая она окажется, эта жизнь!
Неизвестно..." Когда моешь уши, вода шлепает, журчит и переливается в ушах,
звеня разными словами, - Юзефа уверяет, что это примета. Я суеверно
прислушиваюсь к голосу воды. Иногда вода гремит: "Ура! Ура!" А в другие дни
она посвистывает: "Неизвессс... Неизвессс..." Но чаще всего торжественно
предсказывает: "Прекр-р-расно, прекрасно!" Наверное, это - самое правильное
предсказание. Конечно, жизнь будет замечательная, иначе какой же в ней
смысл? Нет, давайте: весна так уж весна! Она идет, она уже близко, и,
конечно, она чудесная! И кому она нужна, если она не самая прекрасная из
всех самых прекрасных весен!

Со всех сторон бесшумно ползут зеленоватые сумерки. Внизу, под нами,
блестит рельсовый путь.
Мы сидим на камне. Леня берет меня за руку. Я приникаю щекой к его
плечу. Хорошее, доброе плечо друга.
Издали доносится шум приближающегося поезда. "Иду-у-у!"
Из-за поворота показывается он - предвечерний поезд на Петербург!
Большой черный паровоз солидно, хозяйственно топает по убегающим рельсам. За
ним длинной змеей разворачиваются вагоны, весело постукивая:
"Идем-идем-идем! В Петербург - в Петербург!"
Со своего камня мы провожаем поезд глазами. Вот он и ушел.
Поманил и ушел. Под нами снова пустая рельсовая дорога.
- Скоро и мы, - говорю я. - Уедем-уедем-уедем! В Петербург - в
Петербург - в Петербург! Учиться-учиться-учиться!
- Вместе-вместе-вместе! - добавляет Леня.
Очарованными глазами смотрим мы сверху на дорогу. Она
убегает все вперед, все вперед, далеко, далеко...
Благословенны дороги, по которым мы уходим в даль!..