Неплохая история о семейных сценариях и семейных демонах.
Брошенная мужем мать мечтает, чтобы дочь нашла хорошего мужа. Дочь, не реализовавшая мечту стать врачом, мечтает, чтобы уже ее дочь Лидия стала этим самым врачом. Лидия не тянет умственно, не желает этого ни душой, ни телом, тонет в 16-ть лет в озере возле дома. Круг замыкается.
Лидия, которую любят отец и мать, забив на старшего сына Нэта и младшую дочь Ханну, страдает не меньше своих сиблингов. Потому что ее любят не просто так, в ней видят того, кто воплотит мечту матери стать врачом, а не женушкой; реализует мечту отца-китайца стать своей в белой Америке. И она бесконечно лжет им, делает, как хочется им, а не ей; а на деле учеба с кровью, со скрипом, друзей нет. Она такая же чужая и неприкаянная в обществе, как и родители. А тем временем Ханна никому не нужная невидимка, которая ворует у членов семьи хоть что-то материальное, если нет внимания и любви. Ее игнорируют даже брат с сестрой, находя утешение друг в друге. Нэт самостоятельно поступает в Гарвард, но это так минутное дело. Никого его способности не волнуют. Отца он раздражает, потому что тот видит в нем себя. Неуверенного, узкоглазого мальчика без друзей, над которым смеются и издеваются.
В конце концов смерть Лидии открывает для сиблингов дверь в родительскую любовь, внимание и признание. Но это уже такая милая авторская сказка для хэппи-энда, причем написанная автопробегом. На деле так не бывает. На деле мертвую Лидию так и любили бы больше, вообще возвели бы на пьедестал, устроили бы иконостас, а остальных детей продолжали бы игнорировать. Мертвых победить невозможно.

Если не обращать внимания на финал, который сфальшивил, то очень жизненно и верно. И очень знакомо лично мне, да и думаю, что многим. Моя мать закончила восемь классов с золотой медалькой и пошла в техникум, потому что в тот год в семье была трагедия - ее старшая сестра не поступила в вуз. И это было важнее успехов младшей. Когда я услышала эту историю, то была уже подростком и прекрасно почуяла, насколько не зажила рана моей матери. Я училась до седьмого на одни пятерки и это тоже не имело никакого значения. Я все равно была плохая: ленивая, безрукая и очень похожая на своего гадкого папашу. Вечная история о кормежке семейных демонов. И неизвестно какие жертвы более жестокие и кровавые: те, что приносят из любви или от нелюбви.

За что хочется сказать автору огромное спасибо, так это за то, что она написала не об африканцах, а об азиатах, которых не меньше притесняли в Америке, а то эта узконаправленная толерантность начинает все больше изумлять.

Ну, и гей-тема. Не спасибо автору за то, что она не развила историю в должной степени. Соседский мальчик Джек с детства влюблен в Нэта, а тот ненавидит его так, что ух. И отыгрывает на нем все свои беды и печали. И тот терпит, молчит, хотя уж он-то известный сердцеед, и даже Лидия перед смертью готова переспать с ним, чтобы насолить Нэту с которым поссорилась. И тогда Джек признается, что вся его репутация кобеля - пшик. А на самом деле его сердце принадлежит Нэту и только Нэту. И когда он общался с Лидий, то постоянно расспрашивал ее о брате. В книге есть трогательная сцена на пляже, показанная глазами наблюдательной Ханны, когда становится ясна природа чувств Джека. Ну, и неприязнь Нэта очень такая гипертрофированная, видно, что неспроста. И спасибо автору за то, что хоть вскользь, но показала, что в будущем Джек и Нэт будут вместе.

По концовке. Пожалуй, рекомендую для прочтения.

11. "И пусть вращается прекрасный мир" Колум Маккэнн. Дублинская премия 2011 г.
Книга из серии рассказы о разных людях, собранные в сборник. Объединяет их проход канатоходца по проволоке, натянутой между двумя башнями-близнецами в Нью-Йорке. Реальное событие, кстати. И так или иначе оно упоминается во всех рассказах. Из одной истории корнями прорастает другая, мимоходом мелькают или не мелькают люди из других историй. Чья-то смерть или потеря становится чьим-то счастьем или приобретением. Больше всех понравились история ирландского священника, взаимно полюбившего женщину, готового оставить обеты, данные богу, и внезапно погибшего в нелепой автокатастрофе; и история черной проститутки, чья дочь - тоже проститутка - погибла вместе со священником. Но общий фон - всепоглощающая грусть даже в рассказах со счастливым концом. Как бы ни была прекрасна жизнь, все равно она полна страданий и печали. И вот, что я скажу: ирландская грусть со мной на одной волне.

12. "Остаток дня" Кадзуо Исигуро. Букер 1989 г.
Сразу доставили аннотации к книге. Автор - урожденный японец, чистокровный японец, а поди ж ты так написал английскую прозу. Так и хочется предложить сходить в жопу, можно подумать, никто кроме англичан не сможет написать об англичанах, изучив нужный материал и проникнувшись атмосферой. Поэтому о докторах могут достоверно писать только доктора, о матросах - лишь матросы, о покемонах - исключительно покемоны. Ага, ага.
Читая, думала, ну и занудство. Но вполне читабельное, так сказать мой сорт занудства. Потом стало жалко этого мистера Стивенса, который всю жизнь потратил, чтобы служить своему хозяину в горе и в радости и не потерять какого-то мифического достоинства, на мой взгляд полнейшей душевной замороженности. У него умирает отец, он обслуживает международную конференцию; выходит замуж любимая женщина, у него опять обслуживание международного значения. В финале после встречи с этой женщиной, уже ожидающей внуков, у него разрывается сердце, а он снова держит покерфейс. И вдруг я поняла, что нечего его жалеть, в общем-то, потому что у него был выбор. Он же не раб. И выбрал свой путь. Предпочел казаться, а не быть(жить). Не каждому дано родиться слугой и ставить службу выше личного, поэтому-то все остальные рано или поздно уходили, женились, выходили замуж, стремились к чему-то другому.
И, наверное, мистер Стивенс действительно был идеальным дворецким, коли лорд Дарлингтон доверил ему объяснить суть интимных отношений между мужчиной и женщиной своему двадцатитрехлетнему крестнику, обрученному с девушкой. Такой мистер Стивенс с невозмутимым лицом подержал бы свечу в первую брачную ночь и направил бы член джентльмена в вагину леди, и все это не теряя достоинства. Ибо же, ибо.

13. "Море" Джон Бэнвилл. Букер 2005 г.
Дикий, нечитабельный пиздец с очень хуевым переводом. Беспросветная унылость, бессмысленный поток типа глубоких мыслей речитативом, странное построение предложений, раздражающие скачки времен: прошлое, настоящее, прошлое — это ни хрена не оригинально, это тупо. Не прочитала и десяти страниц.

14. "Семья Буссардель" Филипп Эриа. Большая премия Французской академии за роман 1947 г.
Очередная сага о семействе буржуа, его зарождении, преуспевании и упадке. Эриа написал четыре книги, самая лучшая, на мой взгляд, первая. Мужчины работают на семейное состояние, женщины сидят дома и рожают детей. Патриарх семьи жертвует женой при родах, олешка затоптал, делов-то. Правда, потом не женится. Дети растут без мачехи. И по той же схеме живут его потомки, но спустя какое-то время власть внутри семьи переходит в руки женщин. Свободней от этого не становится, гайки закручиваются еще сильнее. Вырастая, дети должны приносить пользу семейному состоянию: им выбирают дело, за них решают их семейное счастье. Как говорили в старину: все, как у людей или мы терпели, деточка, теперь твоя очередь. Написано без особого блеска, но вполне качественно. Мне понравилось.

15. "Испорченные дети" Филипп Эриа. Гонкур 1939 г.
Вторая книга о семействе Буссарделей. И на ней мои симпатии закончились, потому что писатель сделал главным персонажем одного из членов семейства. И все последующие три части Агнесса Буссардель безмерно раздражала меня. Буржуазная девица, выросшая на всем готовом, изображала, что "я не такая, я стремлюсь прочь из буржуазных оков", но семейными денежками активно пользовалась. "Ах, как ужасно мое семейство. Думают только о деньгах. Паноптикум. Ой, а что там с моим счетом и нарядами?" Как-то я считаю, что лучше уж быть гадким, но честным в своей гадости, буржуа, чем двуличной ханжой. И, конечно же, родня взаимно не любит ее и считает балластом. В финале книги Агнесса обзаводится ребенком от американского любовника и берет в оборот кузена. Еще до своей беременности она расстроила его брак с другой девушкой, лицемерно рассуждая о том, что делает ему добро. Они женятся. И тут родственники не зная того, что Агнесса не лгала мужу о происхождении ребенка, раскрывают ему страшную правду: он бесплоден. Доводят его до нервного срыва, он выпадает из окна и умирает. А вот если бы "смелой" девушке не требовалось прикрыть свой "грех", и родня не кинулась "спасать" обманутого молодожена, то бедняга остался бы жив. Но смелость у кого-то, видимо, только на словах. Зато потом вдовица с удовольствием живет за счет состояния умершего супруга и любит сына. Хэппи-энд, однако.
Следующие две книги "Золотая решетка" и "Время любить" остались без литературных наград. В них продолжается история Агнессы. И она все так же раздражала меня. Несмотря ни на какие взбрыки и бунты, Буссардель останется Буссарделем, любящим деньги и так или иначе подчиняющимся правилам общества. Точка.
Стоит отметить, что Эриа очень реалистично описал нелюбовь матери к ребенку, которая просто есть и все. Без особых причин. Именно от этой нелюбви всю жизнь страдала Агнесса. Мать любила сыновей, а ее ненавидела до такой степени, что готова была на все, чтобы отнять деньги и имущество у нее и внука, пользовалась самыми подлыми приемами. И вот, когда она приползла умирать к нелюбимой дочери, отказавшись принять помощь у всех остальных родственников, я в первый раз почувствовала симпатию к Агнессе за то, что она не стала держать зла на мать и ухаживала за ней до конца. Но для этого положительного проблеска мне пришлось прочитать все книги. И раз я не бросила, значит, написано неплохо.

16. "Отель "У озера" Анита Брукнер. Букер 1984 г.
Сразу раскрываю секрет, который стал известен ближе к концу книги. Интрига ни о чем, но надо же было потянуть кота за хвост. Главная героиня - автор любовных романов - Эдит Хоуп прозябает в унылом отеле, отбывая наказание за то, что сбежала с собственной свадьбы. И сослали ее туда друзья, чтобы подумала на досуге о своем поведении. То есть она вся такая тихая мыша, обманчиво покорная, зато с бурной личной жизнью в отличие от приятельниц, которые много и громко говорят о сексе, но на деле (по мнению мыши) не имеют его. В этой книге уныло все: персонажи и их беседы, отель, природа и погода. В финале богатый мужчина делает предложение Эдит, и она почти соглашается, но видит его выходящим ночью из номера более молодой по сравнению с ней постоялицы, и уезжает домой без объяснений с очередным несостоявшимся женихом. Причем сама она имеет женатого любовника, но вероятность стать обманутой женой ей, видимо, не по нутру.
В общем, прочитала я эту драму и задвинула подальше на полку памяти. А потом до меня дошло, о чем именно писала Брукнер в своем унылом опусе. Это ода женщине творческой профессии, для которой нет ничего важнее творчества, что бы она не делала, пусть даже сущую ерунду по мнению окружающих. Для Эдит нет ничего важнее ее книг. Поэтому она имеет женатого любовника, удовлетворяет с ним минутные женские потребности от секса до приготовления ему еды, а потом принимается за то, что ей нужно и интересно. Она не находится на извечном женском посту: "Принеси, подай, пошла нахуй, не мешай". Она свободна. И вот это ее убегание от объяснений, нежелание разбираться в отношениях, резкий обрыв, "умерла так умерла" — лично мне очень импонируют. Сама такая. Но все равно книга - не мой сорт унылости.

17. "Английский пациент" Майкл Ондатже. Букер 1992 г.
Книга, набитая сплошными красивостями. И создается такое впечатление, что и написана ради красивостей, из-за которых автор забывает об элементарной логике. Главная героиня остригает длинные волосы, чтобы они не попадали в раны пациентов. Кто? Ну, кто позволил бы военной медсестре работать с распущенными волосами? Еще один герой раздевается догола, чтобы похитить из гостиничного номера фотоаппарат с пленками и не засветить свое лицо перед немецкой разведкой. Зачем догола? Что за чушь? Главный герой бросает главную героиню и сваливает в родную Индию. Потом она годами пишет ему, он не отвечает. Как она узнала его адрес? Это, блядь, полный абсурд. Долго и нудно описывается обезвреживание бомбы. Мой личный таракан: это безумно СКУЧНО. Но в общем-то все можно было простить, если бы автору удалось затронуть мои чувства. А он сильно продавливал в книге именно это. Не удалось. Настолько плохо, что автора отправляю в черный список.

18. "Истинная история шайки Келли" Питер Кэри. Букер 2001 г.
Я, конечно, раскатала губы. И стремительно закатала. Автор решил оригинальничать и написал роман от лица безграмотного бандита. Альтернативная орфография, грамматика, пунктуация. Вот сразу: просто нахуй. Я вовсе не ищу в литературе цирковой балаган.

19. "Идеальный официант" Ален Клод Зульцер. Швейцарская премия им. Шиллера 2005 г. Премия Медичи за лучшее зарубежное произведение 2008 г. И еще куча мелких.
История гомосексуалиста-официанта, всю жизнь прожившего под сенью первого чувства. Любовник изменил, бросил, уехал перед второй мировой войной в Америку и забыл о нем. Вспомнил лишь перед смертью в умопомрачении. Полезно почитать тем, кто идеализирует гей-отношения. Они такие, как и у натуралов, то есть, всякие. Пишет автор не ахти. Пример:
Мышь села на кактус. На кактус села мышь. Села, села мышь именно на кактус. Было больно. Больно было. Больно, больно. Ай, как больно
Такое впечатление, что автор писал вот так для объема. Но, к счастью, романтические и трагические моменты между мужчинами описаны нормально, без вот этой чуши. Как персонаж больше всех был интересен именно любовник. Типичная такая пидовка, которая всех разводит на деньги и чувства. Топчется по сердцам, высасывает во всех смыслах досуха и идет дальше в поисках новых жертв. Единственный раз он проявил хоть какой-то проблеск чувств, когда покончил с собой юноша, отец которого содержал этого кобеля. То есть успевал и с отцом, и с сыном. Звезда гей-балета, короче.
Впечатление: вполне удовлетворительно.

20. "Иностранные связи" Элисон Лури. Пулитцер 1985 г.
С самого начала стало корежить от авторской речи. Какие-то словечечки, пуси-мусечки, халябаляшечки. Потом случилось это. В пятьдесят годков героиня стала выглядеть лучше бывших раскрасавиц-ровесниц.
"Но стоило Винни признать полное поражение, как обстоятельства начали меняться в ее пользу. За последние пару лет она в чем-то нагнала сверстниц, щедрее одаренных природой, а иных даже обошла. Теперь уже не стыдно сравнивать себя с ними, как прежде. Винни, понятно, не похорошела, зато ее ровесницы заметно подурнели. Ее стройное, ладное тело не расплылось и не обрюзгло от родов, переедания и бесконечных диет; небольшие, но красивой формы груди (нежные, с розовыми сосками) не опали; на лицо не легла печать напряженного, горестного выражения, как у бывших красавиц."
Это, значит, тетеньке полтос. Но куда там до нее бывшим красоткам. Ага. Ага. Нахуй. То есть, вот так. НАХУЙ. Автора в черный список.

1. "Щегол" Донна Тартт. Пулитцер 2014 г. и еще пара медалек.
Обзор, с которым я согласна.
На мой взгляд, это лучшее, что на текущий момент написала Тартт, что бы там ни говорили о "Тайной истории". "Маленький друг" - этой книге вообще стоило бы быть дебютом. Выглядит совсем слабо после первой.
Главный герой - мальчик Тео теряет мать, и в его жизни все меняется не в лучшую сторону. Казалось бы. Но на самом деле еще до смерти он с другом занимается мелким воровством, то есть дурные гены его отца - вот они. Они есть уже при жизни матери. А отец - вор, мошенник, алкоголик и наркоман. По этому же пути идет и Тео. Он похож на отца не только внешне. Может быть, будь мать жива, он не скатился бы настолько глубоко, а, может быть, как раз ее смерть сделала его лучше, потому что он ужасно страдал и не стал таким прожженым негодяем, как его отец. Совершая дурные поступки, Тео думал о том, чтобы не причинить боль тем, кого любит, потому что познал боль потери самого близкого, самого любимого человека. И в конце концов постарался исправить свои ошибки, в отличие от отца.
Основной секрет успеха лично мне видится в том, что "Щегол" взращен, как и "Тайная история", на русской почве. Тартт нырнула настолько глубоко в нашу реальность, что даже упомянула советский фильм "Зимняя вишня". Это просто волшебство какое-то, до чего же это прелестно.
Самый лучший друг Тео - Борис. Юный эмигрант украинско-польского происхождения, впоследствии ставший бандитом, но по сути русский. Потому что сам Борис, будучи бандитом и наркоманом, читает "Идиота" и философствует о жизни и проч.
Совсем, совсем близко к финалу я увидела в " Щегле " мотивы "Идиота". Тео - это в некоем роде вариант князя Мышкина, только без ореола юродивости и патологической честности. Плохие гены отца, не забываем о них. Он постоянно рефлексирует из-за своих плохих поступков, оглядывается на прошлое и по большому счету плывет по течению. Алкоголь, наркотики в жизни Тео - это вариант душевной болезни князя. Мошенничества с предметами искусства Тео совершает, изначально не ради наживы, а чтобы спасти своего друга, свою семью от банкротства. Он больше десяти лет думает о том, что надо вернуть украденную картину и ничего не предпринимает. Топчется на месте, прямо как князь. И в конце концов его ошибки исправляет Борис, и все его глобальные проблемы решает Борис. Действует Борис. Чем не Рогожин, а?
В финале Тео так же, как князь, бежит от свадьбы, бежит от любви только не в душевную болезнь, он возвращает деньги обманутым клиентам. И, казалось бы, что при всем этом мешает ему жениться или попытаться добиться любви девушки, которую он любит с детства? Да не создан он для такой жизни и, возможно, подсознательно понимает, что испортит все, испоганит жизнь любящим женщинам, будущим детям, так же, как его отец, так же, как князь Мышкин. Потому что он не видит в этом смысла. Такая жизнь не для него. Князь погружен в духовность, а затем в безумие; Тео отдал себя служению прекрасному: предметам искусства.
Финальные строки в основном посвящены Борису, беседам с ним. Так же, как в "Идиоте" чувствовалась эта странная связь между князем и Рогожиным, связь на духовном уровне, рядом с которой бессильна любая женщина. Они разные, но как плюс и минус притягиваются друг к другу. Тартт идет дальше. Тео не раз повторяет, что любит Бориса. И подростковый секс, который между ними был, это дело прошлого. В настоящем у них связь на совсем другом уровне. Больше, чем любовь, больше, чем дружба. Они взаимодополняют друг друга, делают друг друга лучше.
И, конечно, вся книга пропитана пиететом перед силой искусства, перед красотой вещей, которые надолго переживают хрупкие человеческие тела, продолжают жить, пока ими восхищаются люди, и парадоксальным образом изменяют и соединяют людские судьбы.

2. "Вопрос Финклера" Говард Джейкобсон. Букер 2010 г.
В общем, жираф большой — ему видней, и все такое. Это я про академиков от литературы, что наградили сие писево медалькой. Лично я открыла, почитала о том, как какой-то престарелый хрыч с придыханием вспоминает о цыганке, нагадавшем ему любовь всей жизни, когда он был еще школьником. И, значит, он прожил всю жизнь в ожидании не пойми чего. Цитирую:
К сорока девяти годам он был в хорошей физической форме, не получил ни единого синяка с той поры, как в младенчестве упал с маминых коленей, и даже не мог назваться вдовцом. Насколько он знал, ни одна из женщин, с которыми у него когда-то была связь или хотя бы мимолетная интрижка, не отбыла в лучший мир; впрочем, лишь немногие поддерживали с ним отношения достаточно долго, чтобы их смерть можно было худо-бедно представить как трогательный финал большой любви. Это затянувшееся ожидание жизненной трагедии странным образом сказывалось на внешности, придавая ему неестественно моложавый вид.
На этом, ОЙ ВСЕ. Очередной марти сью, якобы отлично сохранившийся в ожидании той самой единственной. Нахуй такой юмор и психологизм, и что там еще хвалили. Пусть читают академики и закусывают своей медалькой на десерт.

3. "Весь невидимый нам свет" Энтони Дорр. Пулитцер 2015 г.
Впечатления после прочтения: "Один палка, два струна, и хозяин всей страна". Не знаю, может, быть это веяние нового времени, этакая новая литература. Но если пишешь репортажным, клипмейкерским стилем, избегая живых диалогов, то надо брать чем-то другим. Продавливать эмоции, щекотать нервы. Эта книга - банальщина на банальщине, приправленная бедностью слога и стиля. Ничего нового не сказал автор, а лишь сухо, бледно, примитивно оттарабанил шаблонную историю, из которой вылезли на свет затасканные истины. "Фашизм - это плохо, Париж - город любви, голубое небо - это красиво, миру мир - это распрекрасно". Молодец, садись, жуй свою медальку. По сравнению с предыдущим лауреатом - Тартт и ее "Щеглом" - это чтиво просто чудовищно убого.

4. "Волчий зал" Хилари Мэнтел. Букер 2009 г.
Прочитала где-то с четверть текста и закрыла. Та же ерунда, что и с "Весь невидимый нам свет" Дорра. Только здесь чукчанский речитатив сменяется старобританскими байками. Ни одной внятной, ясно прописанной сцены. Мутное многословие, отсутствие минимальной структуры в тексте, скелета - это не то, что я люблю в художественной литературе. Уж лучше почитать какого-нибудь философа. Флешбэки - это хорошо, я их люблю, но в исполнении Мэнтел - это какое-то безобразие. Главного героя - Кромвеля - его не видно за тоннами словесных нагромождений. Боже мой, как роскошно можно написать это смутное и кровавое время. Но... Увы, увы.

5. "Солнце клана Скорта" Лоран Годе. Гонкур 2004 г.
Вот представьте себе. Италия. Дикая жара. Мужик отсидел в тюрьме пятнадцать лет и едет на осле в деревню, чтобы отыметь женщину своей мечты, о которой мечтал все время, проведенное на нарах. А потом, хоть трава не расти, пусть деревенские мужики убивают. Главное, отыметь женщину своей мечты. Ну, все так и получилось. Отымел, забили камнями, перед смертью, валяясь в пыли, внезапно узнал, что отымел младшую сестру женщины мечты, потому что та имела наглость умереть, пока он сидел. Да и хрен, главное, что хоть кого-то отымел, в конце концов, решил он и помре. Потом после родов помре и сестра женщины мечты. А жители деревни решили, что священник должен убить младенца, потому что его папаша был бандит. Конечно же, дитя выжило и переплюнуло родителя. "Как же так?" - спросил у него падре. - "Что же ты сволочь такая?"
"А потому что вот, ибо я - наказание жителям деревни", - дерзко ответил тот.
И тогда я пожалела себя, Италию и осла, потому что мы точно не заслужили наказания, и закрыла этот "шедевр". Гонкуровская премия, твою мать! Эй, дерзкие фикбучники-графоманы, срочно переводите свое добро на французский язык и посылайте тамошним академикам. У вас есть шанс получить медальку.

6. "Путь в один конец" Дидье ван Ковелер. Гонкур 1994 г.
Наконец-то, что-то читабельное. Даже удивилась, что дали медальку настолько легкому, ненавязчивому тексту. Немного грустное, немного ироничное повествование от лица молодого человека, вся жизнь которого с пеленок проходит по навязанному кем-то сценарию. Пока он не берет дело в свои руки, не начинает режиссировать действительность и уже сам влияет на жизни и смерти других людей. Ближе к концу произошел конкретный пшик, и история сдулась, закончилась, толком не начавшись. Но задел на что-то интересное в начале книги был совсем неплох.

7. "Светила" Элеонора Каттон. Букер 2013 г.
Дюже занудная книга. Вот есть авторы, которые пишут многословно, и в то же время легко, увлекательно, не словоблудя и не повторяясь. Здесь не тот случай. Начало вообще жуткое, еле продралась. Но если продеретесь, то есть шанс дочитать. В общем, автор однозначно страдает графоманией. Первая часть книги до безумия нудна и растянута, но это полбеды. Одно и то же событие разные герои обсуждают раз за разом. Раз за разом! Чтобы было понятней, приведу отвлеченный пример, не связанный с сюжетом.
Убили кролика Банни. Собрались волк и лиса и обсудили, какой покойник был вкусный. Собрались дрозд и енот и обсосали, какой ужас, убили же вкусного покойника. Собрались крот и орел, и посудачили, о том кому известно, что вкусный покойник убит.
Нет никаких слов, в общем. Ближе к финалу главы становятся все короче и короче, и я поняла, что это такой авторский прием, который ни разу не впечатлил, если честно. Потому что в каждой части, в каждой короткой главе снова обсасывание одного и того же. Это просто сюр какой-то.
Отдельная статья - это астрология, впихнутая в книгу. Мне, как человеку, не интересующемуся подробностями звездной науки, было совершенно непонятно и неинтересно читать обо всех градусах, широтах, долготах, Лунах в Стрельце и Венерах в Марсе. Логической взаимосвязи с сюжетом и интригой я не увидела, но главное, что автор этим моментом, кажется, безумно гордится. Ну, чем бы дитя не тешилось.
Сам сюжет, собственно, ничего особенного из себя не представляет, интрига так себе, на очень среднем уровне, ярких характеров нет. Единственная радость, ближе к финалу читается все легче и легче. И наконец с облегчением закрываешь опус. Все, отмучился.
Особую благодарность хочется вынести "переводчику", пожелать ей сжечь проф. корочки, если они есть, и даже близко не подходить к текстам, пока не доучится хоть чему-нибудь. Когда в тексте о Новой Зеландии викторианских времен читаешь такие простые слова "передоз", "кайф", "ломка", "Буренка" и "Бобик или Шарик", то НЕТ НИКАКИХ СЛОВ. И когда "переводчик" бесконечно склоняет Аннино колено, Нильссенов локоть, Притчардово ухо, Джо-Шепардову пятку... Вот текст сам по себе тяжелый, громоздкий, неповоротливый, и "переводчик" сделала все, чтобы усугубить эту тягостную картину. Да, эта "мастер" худ. перевода победила всех. Я считаю, что Джо-Шепардова пятка - это новое слово в литературе.
Короче, этой книге дали Букера? Нуну.

8. "Время смеется последним" Иган Дженнифер. Пулитцер 2011 г.
Просто отлично. Проглотила книгу буквально за несколько часов. Чем-то напомнило "Райские пастбища" Стейнбека. Но если у него истории людских жизней тянутся, как ветви дерева от гигантского ствола жизни, то у Иган вьются как многочисленные нити, непроизвольно разматывая и сматывая клубок бытия. И в целом настрой более оптимистичный. Жизнь одного героя становится продолжением жизни следующего. Все истории автономны и одновременно взаимосвязаны, временами переплетаясь друг с другом. А если по простому, то это одна большая, прекрасная история о жизни и времени. О том, что рано или поздно заканчивается любая жизнь, но сразу начинается чья-то другая, потому что нити в клубке никогда не заканчиваются. Чей-то конец пути становится началом дороги для другого. И важна каждая нить вне зависимости от ее яркости и блеска, то есть добился человек успеха или нет, не имеет значения. Ведь жизнь - это нечто большее, чем материальное благосостояние, всемирная слава или американская мечта.

9. "Обладать" Антония Байетт. Букер 1990 г.
Нет, я, конечно, понимаю, что книга о романе между двумя викториансками поэтами. Но зачем буквально в каждую главу пихать уныло-велеречивые, невыносимо нудные стихи авторства якобы этих самых поэтов, сочиненные, естественно, самой Байетт? В конце концов начинаешь ментально лезть на стенку при одном виде этих зубодробительных виршей. Причем в современном отрезке книги не один раз и не два персонажи, далекие от филологии, заявляют главным героям: филологам Роланду и Мод, что учили эту тошнотень в школе и ничего не понимали в этакой высокой поэзии. Как вы сами понимаете - эти персонажи поданы червяками, ничего не смыслящими в искусстве. Ну да, ну да. Эти люди дело говорили, вот что я скажу. Еще какая тошнотень.
Так-то Байетт пишет хорошо, но слишком холодно, рассудочно. Лично меня не затронули перипетии ни викторианского романа, ни современного: двух исследователей поэтического творчества. Небольшой детективный момент тоже довольно смазан. Но страсть к исследовательству любого рода, раскрытию тайн — героями движет филологический интерес — очень даже понимаю.
Единственное, стало жалко викторианского поэта Падуба. Жена устроила ему сорок лет целибата и на его смертном одре не отдала прощальное письмо от любовницы. Любовница спрятала от него общего ребенка и попыталась убедить, что тот умер. Нет, я понимаю, общественное устройство того времени угнетало женщин, но как же конкретно эти две женщины были жестоки к мужчине, который не сделал им ничего плохого.
Еще проскользнул интересный момент. Мод исповедует идеи феминизма. И носит на голове различные головные уборы, потому что в свое время в одном фемин. сообществе ее обшикали женщины не за речь, а за цвет волос. Мол красишь локоны в блонд, чтобы услаждать взоры мужчин-угнетателей. Она натуральная блондинка. Читала я это и думала, как же верно показана мизогиния по отношению к представительницами своего пола со стороны тех, кто вроде как борется за права всех женщин. Двойные стандарты — как же это мило и увы жизненно.
В общем, впечатление от книги неплохое, но стихи, наводняющие ее страницы, — унылая тошнотень.

10. "Будденброки" Томас Манн. Нобелевка 1929 г.
Видимо, не раз повторю, как мне нравятся книги — семейные истории с описанием жизни многих поколений. Это как раз тот случай. Вот просто с огромнейшим удовольствием читала о буржуазном семействе, начиная с возвышения патриарха и заканчивая смертью последнего отпрыска мужского пола. Женщины, как вы понимаете, там за продолжение рода не считались. Тем не менее они выписаны Манном куда с большей симпатией, чем мужчины. Даже тогда, когда он иронизирует над ними, показывая их ограниченность и абсурдную покорность, обусловленную требованиями хорошего тона и благопристойности. Опять же именно Антония Б. - внучка главы семейства - бросает вызов обществу и целых два раза разводится, оставаясь под материальной опекой брата, иначе у нее выхода не было бы. Жила бы с постылым и подлым мужем.
Заканчивается история семейства крахом. Торговое дело по завещанию одного из Б. свернуто, его юный сын умирает от тифа. Но на самом деле все закончилось намного раньше, потому что в каждом новом поколении Б. уже рождались другими. Не могли, не желали соответствовать идеалам купеческого бытия и посвящать жизнь поклонению золотому тельцу. Очень жаль, что Манн отправил в могилу последнего из Б. Ганно (Иоганна). Ах, какой из него получился бы славный представитель культурной элиты. Мальчик жил в мире прекрасной музыки, обожал театр, возможно стал бы композитором. Но, но... Зато Манн ввел в сюжет его друга из обнищавшей графской семьи, который явно тяготел к сочинительству. Не себя ли он выписал в этом юном аристократе, похоронив собственные бюргерские корни вместе с Ганно? Вопрос, вопрос.
Что еще очень четко прослеживается в книге. Все мужчины, практически все мужчины у Манна - уродливые, несуразные существа. Впрочем, мальчики не лучше. К женщинам Манн более добр: описание их внешности, особенно в сравнении с мужчинами читать приятно. А теперь о мальчиках. В этой книге у Манна промелькнули всего лишь три привлекательных мальчика.
Ганно. Светло-русые, на редкость шелковистые волосы начали у него отрастать после болезни с необыкновенной быстротой и вскоре уже спадали на плечики, тонувшие в сборках свободного и широкого платьица. В нем уже явственно проступали черты семейного сходства: широкие, несколько коротковатые, но изящные будденброковские руки; нос в точности как у отца и прадеда — хотя ноздри Ганно, видимо, и в будущем должны были остаться более тонко очерченными; нижняя часть лица — удлиненная и узкая — нисколько не напоминала ни Будденброков, ни Крегеров, а выдалась в Арнольдсенов — губы смыкались скорбно и боязливо, что впоследствии прекрасно гармонировало с выражением его необычных, золотисто-карих глаз с голубоватыми тенями у переносицы.
Его друг - юный граф Кай Мельн. Голос его ломался, как у всех мальчиков в переходном возрасте; для Ганно эта пора еще не наступила. Ростом Кай был теперь не ниже Ганно, но в остальном ничуть не переменился. Он по-прежнему носил костюм неопределенного цвета, на котором кое-где недоставало пуговиц, а штаны были сзади сплошь в заплатах. Руки Кая, и сейчас не очень-то чистые, отличались необыкновенно благородной формой — длинные точеные пальцы с овальными ногтями. Рыжеватые волосы, посредине небрежно разделенные пробором, как и раньше, космами спадали на алебастрово-белый, безупречно красивый лоб, под которым сверкали голубые глаза, глубокие и в то же время пронзительные. Разница между его крайне неряшливым туалетом и благородной тонкостью лица с чуть горбатым носом и слегка вздернутой верхней губой теперь бросалась в глаза еще сильнее.
И Петерсен. Мальчик, промелькнувший в эпизоде на уроке в школе. Он был хорошенький мальчик, с белокурым коком надо лбом и с необыкновенно красивыми синими глазами, в которых теперь светился страх.
В общем, вырисовывается очень интересная картина. Гротескно-уродливое мужское племя, терпимое в общем и в целом женское племя и очень штучные прекрасные мальчики. "Смерть в Венеции" и все такое. Лалала. Дальше я промолчу.
Единственное, у Ганно и Кая была очень необычная дружба. Никакой мальчик со стороны не допускался в их отношения. До самого конца. Да они и не были похожи на обычных мальчишек, живя в реальности, созданной их руками.
Поначалу безудержный напор Кая даже напугал Ганно. Этот маленький заброшенный мальчик с такой страстью, так настойчиво и по-мужски домогался благосклонности тихого, нарядно одетого Ганно, что сопротивление было немыслимо. Правда, во время уроков Кай ничем не мог быть полезен своему новому другу, ибо его необузданная, свободолюбивая натура не принимала таблицы умножения, так же, как и мечтательная, самоуглубленная натура маленького Будденброка. Но зато он одаривал его всем, что имел: стеклянными шариками, деревянными волчками, отдал ему даже погнутый оловянный пистолетик — лучшее из всего, чем он владел. На переменах они ходили взявшись за руки, и Кай рассказывал ему о своем домишке, о щенках и курах, а после занятий, хотя Ида Юнгман с пакетиком бутербродов в руках уже дожидалась у школьных дверей, чтобы вести гулять своего питомца, норовил как можно дальше проводить его. Во время таких проводов Кай узнал, что маленького Будденброка дома зовут Ганно, и с тех пор присвоил и себе право звать его этим уменьшительным именем.
И вот в финале, женщины семейства Б. вспоминают недавно умершего Ганно.
Потом разговор незаметно, робко вернулся к событиям недавнего прошлого, но когда кто-то упомянул имя маленького Иоганна, в комнате вновь воцарилась тишина, и только еще слышнее стал дождь за окном.
Какая-то мрачная тайна окутывала последнюю болезнь маленького Иоганна, видимо протекавшую в необычно тяжелой форме. Когда речь зашла об этом, все старались не смотреть друг на друга, говорить как можно тише, да и то намеками и полусловами. Но все же они вспомнили об одном эпизоде: о появлении маленького оборванного графа, который почти силой проложил себе дорогу к постели больного. И Ганно улыбнулся, заслышав его голос, хотя никого уже не узнавал, а Кай бросился целовать ему руки.
— Он целовал ему руки? — переспросили дамы Будденброк.
— Да, осыпал поцелуями.
Все задумались.
Что тут думать, что тут думать, сказала бы я им. Но к их счастью, меня там не было. Так что я еще раз промолчу. Хаха.